Я прислонилась к стене и медленно села. Холодный воздух, будто извилистая змея, скользил вдоль коридора, но облегчения я не чувствовала: кожа по-прежнему горела.
Как и моя душа.
Резкая вспышка, угнетающий жар, огонь, пожирающий спокойствие изнутри. Напряжение нарастало, а из мыслей исчезла ясность. Всё запуталось, исчезло из виду в едком дыме пожара моих чувств. Чувств, которых было слишком много. И в то же время слишком мало. Это состояние заставляло закрывать глаза и глубоко вдыхать воздух. Сейчас он был таким неприятным, колким, таким… ненужным. Словно я — жалкое, недостойное, безжизненное существо, посягнувшее на право называться человеком.
И в этом праве мне было отказано.
Потому что увидела свет там, где всегда царит тьма — в запрете. И пошла на этот свет. Сквозь пугающие и замерзшие слова, сквозь исчезающие тени правды, сквозь проникновенные крики разума. Просто прошла мимо. Не развернулась, не остановилась. Дошла до грани.
Понадеялась на сердце. Но оно лишь толкнуло в эту пропасть. Полет был недолгим, но самым желанным и … искренним — полет в его объятия. Нежные, заботливые прикосновения. Ими нельзя было наслаждаться, но я посмела. Дрожащие, трепетные губы. Их нельзя было пробовать, но я рискнула. Раненое, искалеченное сердце. Его нельзя было любить, но я забыла об этом. Просто не захотела вспоминать.
Гарри. Всегда друг. Самый лучший друг. Но это понятие так многогранно…
Мокрые дорожки моей боли оставались на щеках, но мне было всё равно.
…А ведь вы были не правы, профессор. Если бы моя душа была суха, как лист пергамента, я бы не чувствовала, как она разваливается на кусочки. Маленькие осколки собственных страхов и иллюзий. Звонкий шум разбивающего счастья. Этого бы не было. Вот видите, профессор, вы были не правы. Как часто мы ошибаемся…
Эта мысль заставила меня горько усмехнуться. Расплывчатая пелена опустилась на глаза. Я оставила попытки рассмотреть что-либо. Тихо, совсем тихо раздавались вдали голоса однокурсников. Я будто слышала их через оболочку, снова находясь по другую сторону от реальности. Нельзя, чтобы меня увидели в таком состоянии.
Словно извилистая гусеница, я поднялась по стене. Ватные ноги мирно брели по направлению к гостиной моего факультета. Внутри что-то нарастало, с каждым шагом усиливая пустоту. Снова это чувство безысходности.
Пароль, несколько ступенек, поворот — всё как в тумане.
Я устало подняла глаза в надежде, что никого не увижу. Ошиблась. Гарри всё еще был тут. Он стоял на том же месте, нервно переводя взгляд с меня на окружающую мебель.
— Я виноват, — прозвучало в тишине. — Прости, если сможешь.
Его губы двигались, сбивчивое дыхание заставляло грудь неравномерно подниматься и опускаться. Глаза выражали намного больше, чем фразы. Нежность, такую непривычную для его взгляда. Точнее, для взгляда, предназначавшегося мне. Нет, конечно, и раньше Гарри смотрел на меня. Но видел лишь … сестру, наверное. Ту, которая всегда готова выслушать. Ту, которая не устанет его упрекать за невнимательность при выполнении домашнего задания. Ту, которая будет трястись за него, когда ему угрожает опасность, и при этом делать вид, что совсем не беспокоится.
Отголоски воспоминаний на время унесли меня в прошлое. Совсем недавно — словно вчера — мы первый раз сели вместе за стол нашего факультета. А час назад танцевали на Святочном бале. Отмотать время на десять минут — Гарри целуется с Джинни, а я обнимаю Рона. Уизли… Мои любимые Уизли.
Как часто я вспоминаю их семейные посиделки. Вечерами, когда мама Рона готовит на кухне, а папа изучает очередное магловское изобретение, мы собираемся вместе и не говорим о прошлом. Лишь будущее. Светлое, легкое, желанное.
Я на секунду закрыла глаза, ожидая мучительных накатов совести. Но, как ни странно, этого не произошло. Казалось бы, неприятное чувство должно пожирать изнутри, наступая на раны, чтобы напомнить, кем я дорожу, кто дорожит мной,… но нет, ничего нет. Пустота. Всепоглощающая, такая близкая и такая далекая одновременно.
Я открыла глаза. Гарри по-прежнему что-то говорил, в упор смотря на меня. И по-прежнему его взгляд выражал очень многое. Такой родной, такой… мой. Эта странная мысль заставила сердце больно сжаться. Он не мой. Не мой. Но… черт возьми, я не хочу этого осознавать. Может, потом пожалею и прокляну себя сто раз, сейчас это не имеет значения.
Я не слышала слов. Не хотела слышать. Отказывалась понимать. Пусть это будет сон. Сладкий кошмар. Да, так противоречиво и так гармонично.
Всего несколько шагов навстречу. Мне, наверное, недостаточно пустоты…
Он не отошел. Не отстранился. Просто стоял, смотря прямо в глаза. Не знаю, что он видел. Может, моё безразличие к последствиям. Может, нарастающее чувство потребности в нем. Не знаю, но что бы это ни было… это было правдой. Настоящим, искренним, необходимым.
Я подалась вперед, накрывая его губы своими. Гарри, будто повинуясь, ответил мне. Но этот ответ был… осторожным. Это не устраивало. Переставая удивляться собственной наглости, я обвила его шею, прижимаясь всем телом. Хотелось раствориться, утонуть в его прикосновениях, забыть о слабостях и о том, что будет завтра.
Только сейчас.
Рядом.
Гарри, словно поняв это, обнял меня с такой силой и потребностью, что я почувствовала ноющую боль, но обращать на это внимание было глупо. Жадные, отчаянные прикосновения смягчались нежными движениями губ. Такие непохожие, такие странные. Но это мы. Вместе. Может, ненадолго. Но сейчас вместе.
Слезы вновь наполнили глаза, когда я поняла, что этого может не быть больше. Словно в детском порыве, я прижалась к Гарри как можно сильнее и, разомкнув наши губы, дрожащим голосом попросила:
— Не уходи.
В его глазах читалось сумасшедшее … умиление.
— Никогда, — добавила я, не понимая, откуда взялась такая сентиментальность. Но эту просьбу хотелось повторять вновь и вновь, захлебываясь собственным страхом.
— Я уже говорил, что уйду только тогда, когда ты сама меня прогонишь, — спокойно ответил Гарри, и только сбивчивое дыхание показывало, какими желанными и трудными были эти слова.
Хотелось сказать больше. «Ты мне нужен, я не смогу без тебя дышать» — всё это было таким банальным, таким простым. Искренний крик души был намного ярче, острее. Но переложить его на слова мне не удавалось. Вновь и вновь пытаясь подобрать нужные фразы, я открывала и закрывала рот, словно бессильная рыба, выброшенная на берег собственным страхом. «Ты так важен, твоё присутствие необходимо» — всё не то, не то!
Умирая от непонятной нарастающей паники, я снова ощутила комок в горле.
Ему так же тяжело — я видела. Такой хрупкий хрусталь в его глазах… Хрусталь дрожал. Как и моё сердце.
Не знаю, сколько мы уже так стояли. Мне не хотелось следить за временем, не хотелось, чтобы стрелки наших часов двигались, приближая последствия, от которых мы бежали.
Это было так необходимо — слиться воедино. Две души, застывшие между прошлым и будущим, два безвольных сердца, которые бьются, несмотря на боль и удушающее одиночество. Двое. Слезы вновь появились на моих глазах. Гарри, увидев это, мягко и чувственно стер их с моих щек. От его прикосновений кожа вспыхнула, окончательно сводя меня с ума. Он видел это. Видел и понимал меня. Гарри с умиляющей осторожностью, словно я маленькая девочка, взял мою руку, проведя своими пальцами по моей ладони, будто никогда раньше не притрагивался ко мне. На его лице появилась тень улыбки, давая понять, что эти прикосновения дороги ему. Так осторожны, но так значительны. Неожиданно вспомнились слова Полумны. Теперь я точно осознавала, какой линией на моей ладони является Гарри — самой глубокой. Этот след тянулся по всей душе, затрагивая сердце. Он был и раньше, только следовал немного другой траекторией — из души прямо в разум, напоминая о нашей с Гарри дружбе. А сейчас… всё изменилось. Эта уничтожающая пустота исчезла, уступая место теплоте. Нежной волной она проходила по всему телу, игриво окутывая сердце.
Гарри читал это в моих глазах, я знаю. Он вновь наклонился ко мне, чтобы поцеловать. Это был другой поцелуй: не жадный, не безысходный, не вынужденный, а… желанный. Каждой клеточкой тела я ощущала невыносимую жажду. Жажду его губ. Он был водой, а я путником, который уже несколько месяцев бродил по пустыне отчаяния и, наконец, нашел то, в чем так нуждался. Не знаю, что именно я чувствую. Потребность... Не совсем. Вся проблема в том, что потребность временна, мне же хотелось, чтобы он был рядом всегда. Хотелось перечитывать его, как книгу, вновь и вновь перелистывая страницы, чтобы в эпилоге вернуться к началу. От корки до корки, запоминая каждую страничку, каждое слово, каждую букву.
Его руки, взгляды, губы, дыхание — всё, что сейчас нужно. Неважно, что дальше. Если это сон, пусть он будет непробудным…
Игра богов
Этот мир представляет из себя классический мир средневекового фэнтези, населённого множеством рас и государств. И у так…
Варианты ответов: