— Спасибо, — снова прошептала я, кутаясь в тепло его рук.
— За такое не благодарят, — ответил Гарри, положив свою голову поверх моей.
С ним было очень … удобно? Да, будто совсем родной. Уже час мы сидели на полу около камина. И, казалось бы, от огня должно быть жарко, но меня грели только прикосновения друга. Никогда не могла подумать, что он сможет так понять меня. Не требовались никакие слова, утешения, советы. И Гарри будто чувствовал это. Он был рядом. Сейчас. Именно сейчас, когда это так мне необходимо.
Захотелось в сотый раз поблагодарить. Слова — единственный способ показать, как это важно для меня. Таких слов в голове тысячи, но с губ они срываться почему-то не торопятся. Это сложно.
Языки пламени танцевали причудливый танец, известный только им. Зрелище уже не завораживало, но потихоньку отвлекало от ненужных мыслей, которых, кстати сказать, было не так много благодаря Гарри.
То, что он здесь, рядом со мной, успокаивало, дарило легкость, необходимую в этот момент.
И это странно. Он не пытался избавить меня от депрессии или как-то поднять настроение. Просто… был рядом. В сотый раз прокручиваю в голове эти слова. И они мне нравятся.
— Теперь станет легче, — вдруг прошептал Гарри.
Его тихий голос мягко пронзил тишину. Звучание чего-то родного заставило приятно поёжиться. Такая необходимость в нем не побеспокоила меня в тот момент.
Задумалась.
Но он не торопил с ответом. Просто ждал, когда я осмыслю его слова.
— Может, ты прав, — сказала я, спустя несколько секунд. — Наверное, быть одной и вправду легче.
— Нет, — покачал он головой, видимо, забыв, что мы сидим очень близко. — Дело не в том, одна или нет. Важно лишь то, что тебе дорого. Свобода… она бывает разной. Ею можно наслаждаться, держа кого-то за руку. Но одиночество никогда не подарит свободы, поверь. Я не умею красиво говорить, не умею подбирать слова… Единственное, что знаю точно — ты никогда не будешь одинокой.
Его голос раздавался где-то вдалеке, тихими переливами отражаясь в моих ушах. Монотонные нотки вводили в состояние полудремы. Такой сладкой, притягательной. Спать не хотелось, нет. Мне бы просто остановить время…
— Конечно, ведь у меня есть лучший друг, который так легко от меня не отделается, — улыбнулась я, надеясь спрятать минорное настроение.
Но Гарри промолчал. Подумав, что он беззвучно смеется, я отклонилась в сторону, чтобы увидеть его лицо.
Ни тени улыбки. Глаза добрые, мягкие. Но… потухшие. Снова это выражение… когда вспоминаешь боль потерь.
— Прости, я не хотела, — прошептала еле слышно, глядя ему в глаза.
Улыбнулся. Совсем немного. И этого хватило, чтобы понять, как мне дорога его улыбка.
— Дело не в твоих словах, — пояснил он, приблизившись ко мне, будто боясь, что я его не услышу. — Нет, конечно, в них, но не в том значении… В общем, я запутался. Ты, наверное, тоже… Я хотел сказать… точнее, попросить: не говори так больше, ладно?
Его голос был серьезным, что немного насторожило. Не совсем понимая суть его просьбы, я всё же кивнула. Гарри внимательно посмотрел на меня в ответ, устало покачав головой. У него просто не было сил и желания объяснять мне что-либо сейчас. Создавалось впечатление, будто он пережил недавний кошмар намного тяжелее, чем я. Думать о причинах его поведения мне не хотелось. Не сейчас. Не сегодня. Главное — Гарри рядом.
— Знаешь, — он слегка наклонил голову, скрывая лукавую полуулыбку, которая заставляла меня сиять от удовольствия, — а ведь мы так и не закончили наш танец. Продолжим?
— Без музыки? — подняла я бровь, улыбаясь.
— Даже лучшие музыкальные произведения в мире не помогут мне стать хорошим танцором, — пожал он плечами.
В его голосе заиграли нотки беззаботности. Стало легко.
Гарри встал и протянул мне руку, приглашая на танец. Задорно улыбнувшись, я протянула руку в ответ, и Гарри быстрым, но бережным рывком поднял меня с пола.
— Как там? Одну руку на талию, а другой рукой держать твою вроде бы? Какая сложная схема! — в притворном ужасе закатил он глаза.
Мы вместе засмеялись.
Выполнив первые правильные движения, он почему-то остановился.
— Всё верно, — улыбнулась я и подалась назад, пытаясь вернуть нужную последовательность танца, но Гарри не дал мне этого сделать.
Я настороженно посмотрела на него, но глаза лучшего друга будто мягко успокаивали меня: «Не бойся, глупенькая, ты же меня знаешь — я не причиню тебе вреда». Так странно. Его взгляд… Разве бывают бархатные глаза? Такие глубокие, гипнотизирующие, в которых тонуть не страшно. Глаза надежды. Сладкая истома, наполняющая их, просто манит, заставляя забыть на этот момент, где ты находишься.
Они оказались совсем близко. Настолько, что смешались с карим цветом. Поняв, что мои глаза отражаются в его глазах, я тут же зажмурилась. Так странно, так пугающе и так… завораживающе.
— Посмотри на меня, — произнес Гарри тихим мягким шепотом, но, несмотря на это, его просьбе нельзя было не повиниться, — пожалуйста…
Открыла глаза.
Он совсем рядом. Намного ближе, чем лучший друг. Намного ближе, чем кто-либо. И эта близость заключалась не только в прямом смысле. Казалось, что просто кто-то соединил половинки двух разных душ, потрепанных и израненных за время своего существования…
Не было страшно.
Не было страшно, когда он наклонился. Медленно, давая мне возможность отстраниться. Возможность, которой я не захотела воспользоваться.
Не было страшно, когда теплые, слегка дрожащие губы коснулись моих.
Это было нужно. Необходимо. Нам обоим.
Слияние чего-то большего… чего-то, что никто не в силах описать. Будто тонешь в своих фантазиях, а нежная, гибкая и в то же время мягкая волна желанных иллюзий окутывает твое тело, твой разум. Мысли уступают место чувствам, которые подобны океану перед штормом: такие дерзкие, неукротимые, неподдающиеся контролю волны ощущений пронизывают насквозь… Каждую клеточку. Каждый сантиметр кожи.
Каждый уголок души…
— Даже так… — раздался чей-то голос в стороне.
Сердце испуганно вздрогнуло, не давая мне понять, чего больше испугалось: того, что кто-то увидел меня и Гарри, или того, что этот момент может больше не повториться…
Я тут же попыталась отстраниться назад. Гарри, задержав меня в своих руках еще несколько секунд, всё же отпустил.
Чувствуя, как пылают мои щеки, я обернулась.
Джинни… Она больше ничего не сказала. Развернулась, сделала несколько быстрых шагов. Ушла. Когда копна красно-рыжих волос совсем исчезла из виду, я поняла, что произошло.
— Джинни, подожди! — она наверняка услышала мой крик, но предпочла не останавливаться.
Я хотела побежать следом, но Гарри придержал меня за руку.
— Мне нужно с ней поговорить, — тихо возразила я, избегая его взгляда.
Быстро выбежав из гостиной, я осмотрелась по сторонам. Джинни не было видно.
Вздох разочарования вырвался из груди.
— Грустишь? — раздалось позади меня.
Голос Полумны я сразу узнала.
— А как ты догадалась? Неужели мозгошмыги от меня убежали? — устало спросила я, обернувшись.
Полумна лишь улыбнулась:
— Нет, они всё еще рядом с тобой, в твоей голове. Просто в ней сейчас так много противоречивых чувств, что мозгошмыги не знают, как им себя вести.
А ведь в её словах была доля правды…
— Смотри, — сказала Полумна и взяла мою руку, — видишь эти маленькие изгибы? — спросила она, проводя пальцем по моей ладони. — А вот эти большие линии видишь? Это ведь мы все.
Я лишь вздохнула:
— Не обижайся, но мне сейчас не до твоих выдумок.
— Я и не обижаюсь. Просто хотела сказать тебе, что все эти маленькие и большие полосочки на наших руках — это те, кто нас окружают. Маленькие — значит, просто друзья, которых много в нашей жизни. И, несмотря на то, что их много, они играют небольшую роль. А большие линии — те, кто нам очень дорог. Их не так много, но их значение велико для нас. Они точно останутся в нашей жизни, потому что уже оставили глубокий след. Намного глубже, чем остальные.
Сказав это, Полумна ушла, оставив меня один на один со своими мыслями.
Глубокий след… Это был первый раз в жизни, когда я полностью поняла значение её слов…
Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…
Варианты ответов: