Глаза закрыты шелковой лентой темноты, ничего почти не видно. Чувствуются холодные пальцы на за-пястье, но они не приятны. Пальцы Итачи приятно холодили кожу, были такими привычными, держали за руку, эти – сжимали запястье до хруста в костях с каким-то… отчаянием? Надеждой?..
- Амико? – девушка повернула голову в мою сторону, меня обдуло вихрем от ее волос.
- Что?
- Сколько тебе лет? – я знала каким-то шестым чувством, что она удивилась, но в темном коридоре не было видно ее лица.
- Шестнадцать. А тебе? – вот уж не думала услышать от нее продолжения вопроса.
- Четырнадцать, почти пятнадцать.
- У тебя день-рождение осенью?
- Да, - я удивленно отвечаю. Девушка оживает, нет, не на глазах – глаза тоже умеют лгать, голосом, эмо-циями. Как Итачи, как тот же самый Учиха Итачи. Я понимаю, что мы запутались, что есть надежда на хорошее. Мы все надеемся на хорошее, это инстинкты, заложенные глубоко в детстве. Особенно они развиты у всех людях в положении «загнанный кролик».
- У меня тоже, - в голосе чувствуется улыбка. Я привыкла ощущать малейшие колебания в голосе, для меня, как для автора важен голос и глаза, настроение, отраженное в их блеске. Хоть бы не бывшего ав-тора.
- Знаешь, отец не запретил мне рассказать тебе…
- Отец? - не выдерживая, прерываю ее. Весь спектр эмоций: недоверие, удивление, частичка радости, едва уловимая печаль смешались в моем голосе.
- Я приемная. Меня приютил Мадара, я из числа отказников. Я была слишком непохожа на родителей, мать, говорят, чтобы не развестись с моим псевдо отцом, отдала меня в детдом.
Я поражена. Я. чужой человек, а она мне такое рассказывает?.. Так почему же на нее все Акацуки гово-рят, как о «подстилке» Учихи Мадары? Поправка: знают Итачи, скорее всего Пейн и Конан.
- Ника, не пойми меня неправильно. Ты здесь не заложник, а гость. Еще немного, дойдем до Мадары… А ведь у меня не было друзей. Вот, - последняя фраза звучит по-детски наивно, без наигранности и на-смешек.
Она хлопнула рукой по стене, нажав выключатель. Сейчас, вблизи, я увидела шрам на правой щеке, ко-торый, впрочем, ничуть не портил ее внешности. Она показалась мне отнюдь не куклой, как каких-то пол часа назад.
Зрение? Черт.
- У меня их мало.
- Друзей много быть не может, - отвечает она, останавливается перед высокой железной черной дверью. Неуверенно смотрят синие глаза, тонкие пальчики нажимают на дверной звонок.
- Кто? – отвечает автоответчик непонятным голосом, ни женским, ни мужским.
- Амико Матидзуки и Вероника Коринова, - я скривилась от произношения моего полного имени, так непривычно… Меня уже почти три года так не зовут. Три года, как я начала писать, управлять нарисо-ванными героями. Дверь неспешно распахнулась, мы вошли.
Серые обои с черными вензелями на стенах, металлическая отделка, прозрачная столешница огромного хромированного стола посреди комнаты, ряд черных кожаных стульев с хромированными ножками и ручками, картины в металлических рамах, документы в серых и алых папках на столе, окно, серые шел-ковые гардины и прозрачная тюль закрывают огромное окно. Два шкафа в углах комнаты черные с хро-мированными ручками заставлены папками, листами бумаги.
В кожаном кресле у основания стола сидит Мадара. Его длинные черные волосы собраны в низких хвост, оставляя челку и пару прядей свободными. На прямом носу очки в тонкой черной оправе, кото-рые меня отчасти шокировали. Руки сцеплены в замок, на ногтях черный лак, деловой черный костюм с тонким галстуком облегает худую фигуру. Не знала бы кто это, подумала бы, что эксцентричный топ-менеджер или руководитель высшего звена сидит в своем рабочем кабинете. Айтишник, как вариант.
Чувствую себя спокойно. Пофигистичное настроение, наверное, выгляжу я устало. Ну, схватили, приве-ли в какое-то здание, перед тем бежали… Бежали, наверное, долго. Нет, я не была в отключке, я зажму-рилась, чтобы не мутило от такого быстрого бега, чтобы не закружилась голова.
В одном из кресел у стола сидел Итачи, рядом с ним Эля. Спокойная, чуть улыбающаяся Эля, приветли-во поздоровавшаяся со мной.
- Привет, - улыбнулась она.
- Привет. Э-э… - я нервно хихикнула.
Я вытащила из кармана очки, натянула их на нос и слабо хихикнула. Мадара зажимал себе нос, у Итачи разбита губа.
Мальчишки…
Верить в то, что твой любимый персонаж – положительный, даже если он отрицательный. Каждый ав-тор, каждый анимешник так делает.
Особенно, если твой герой сходит со страниц манги, с кадров аниме, артов в реальную жизнь.
- Ника, ты как? – трогательно-то как. Мило даже – Итачи Учиха интересуется здоровьем какой-то меня. Разбирает на смех, что совсем не в тему в такой ситуации, но приемлемо для меня.
- Нормально. Итачи… э-э… вы что, подрались?
- И что? - неужели, все-таки взорвется наш великий Учиха? Лицо такое непередоваемо-настоящее, что хочется глупо улыбаться, что я, собственно, и делаю.
- Сядь, - рявкает Мадара. Покорно сажусь в кресло рядом с Итачи.
- Думаю, ты много себе намечтала о том, что я хочу тут пол мира задушить…
- А что, не так? – шипит Тачи.
- Заткнись, - Мадара встал с кресла, убирая руку с лица. Пальцы были в крови, но кровь из носа вроде бы больше не шла. Глаза карие, что не вязалось с его образом, метали молнии. Наверное, линзы. – Так вот, - Учиха-старший подошел ко мне, расстегивая пуговицу на манжете белоснежной рубашки. Запя-стье обвала татуировка черного цвета в виде замысловатого иероглифа. Я потянулась пальцами к узору и обожглась. Татуировка горела.
- Это метка клана Учиха. Своеобразное проклятие, накладываемое главой клана, - Мадара вернулся за стол, положив руки на столешницу и сцепив их в замок. – После своеобразной… эм… техники, главой клана Учиха стал Учиха Идзуна. В клан также вернулся Учиха Саске. А так как в Конохагакурэ считают мен за врага, то верят, что мой брат может меня убить. Я до сих пор не знаю, как этот маленький пога-нец выжил, но заклятие Медленной смерти он на меня наложил. Теперь меньше хочется сломать мне шею?..
- Я не считала, - опускаю взгляд.
- Я ищу здесь Узумаки Наруто. Он сбежал. И мой братец – нынешний седьмой Хокаге, поставил мне за-дачу найти это недоразумение. И я думаю, что Итачи знает, где он.
- Не знаю, - чайно-карие глаза уставились на Мадару с немым упреком.
- Так надо потрудиться узнать.
- Сколько, - ком в горле мешал говорить. Почему все так?.. Неправильно…
- Жить? – с ухмылкой переспросил Мадара.
- Да.
- Месяц и четыре дня, - ухмылка не исчезала с тонких губ. Хотелось выть от отчаяния.
Универ Экстрасенсов
В этом мире существуют духи и потусторонние силы, каждые из которых тревожат умы обычных людей. Они пугают, запутывают…
Варианты ответов: