«Темно. Вокруг темно и тихо. Так тихо, что даже страшно становится. Неужели, это и есть моя смерть? Во всяком случае, моему телу не так больно, как должно быть. Четыре большие рваные раны, да еще огромное количество ссадин, ушибов и шишек – это вам не хухры-мухры.… Тьфу ты…Прилипчивые оказались слова…Нас отправили сюда на верную смерть, ни больше, ни меньше. Я-то знала, на что иду, а вот он…Он наивней, чем я думала. Хе-хе… Интересно, как он там? Только бы выжил, господи, только позволь ему жить дальше… Он ведь такой дурак…»
Тяжелые веки не слушаются. Приоткрыть их с некоторым усилием, чтобы тут же сощуриться - в глаза бьет яркий свет. Привыкнув ко свету, наблюдать, как ты поднимаешься с земли и, пошатываясь, идешь, нет, бежишь ко мне. Оказавшись рядом, без сил падаешь на колени рядом. Твоя одежда превратилась в грязные рваные тряпки, уцелели, пожалуй, только брюки да нижняя часть плаща. Грязный, весь в ожогах и ссадинах, на левой груди еще горит холодным светом иероглиф. Грязный, раненный, помятый, но такой красивый и…живой. Живой!
Сердце переполняется радостью, уже не так сильно болит тело. Твои раны заживают на глазах, жаль, я не смогу увидеть, как они закроются полностью. Ты, едва взглянув на меня, уже понял, что мне недолго осталось. В твоих темных глазах столько боли, что будь она жидкостью в сосуде - давно уже плескалась бы через край. Но ты всегда скрываешь свои чувства, только в глазах она видна. Усмехнувшись, прохрипеть:
-До свадьбы заживет…-По горлу, как наждаком прошлись. Для остальных твои глаза-черные. Бездонная пропасть, откуда не вырваться, через которую сквозит ненависть. Или ярость. Или презрение. Я вижу - они не черные. Они темно-синие. Просто очень темные. Никто долго не выдерживал твоего взгляда. Разве что я. Это только потому, что мне плевать - злишься ли ты на меня или презираешь. Мне плевать, я просто хочу смотреть в твои глаза…
Ты уронил голову на мой живот. Тяжело.… но приятно. Твои темные волосы щекочут кожу, дыхание настолько горячее… Черт, а руку поднять оказалось так сложно… Зато теперь она лежит на твоем затылке. Твои волосы несколько отрасли с момента нашего знакомства. Сейчас они распущены. Знаешь, я ведь люблю, когда ты их распускаешь. В такие моменты можно подсесть сзади и расчесывать, перебирать пальцами, чувствовать их шелковистость. Заплетать тебе косички и дергать тебя за эти самые косички. Ты всегда обиженно шипишь, а мне становится так смешно, что я просто не могу удержаться и тихонько смеюсь.
Вот и сейчас, вспоминая такую мелочь, сердце заметно теплеет и рвется поскорей из тесной груди наружу. Тише, сердце, тише… Скоро, уже недолго осталось. Поднимаешь голову, в глазах загорается глупая, бессмысленная надежда. Ты аккуратно берешь меня на руки, и, полуживой, ослабший, пошатываясь, несешь куда-то. Как-то особенно смотришь на меня и судорожно что-то шепчешь. Но я не слышу и лишь по губам могу понять:
-Еще не поздно…Найдем врача… Раны залечат, останется лишь память…
Глупенький… Нежность накрывает с головой. Какой же ты все-таки наивный… Я уже вижу старуху-смерть, она стоит совсем рядом, и, усмехаясь, показывает циферблат.
Нам осталось так мало времени… Только сейчас я наконец поняла, что надо было, отбросив предрассудки, сказать тебе всё еще в первый вечер, и гори все синим пламенем… Но сейчас, когда нам отведено так мало, я не буду все портить столь банальными словами, которые героини драм всегда перед смертью говорят своим возлюбленным. Этих слов будет мало для моих чувств, а раз так – то не стоит и пытаться. Лучше сжимать твою теплую руку, смотреть в эти темные глаза, горящие надеждой и чем-то еще. Жаль, мне никогда уже не познать это чувство…
Академия наёмных убийц
В этом мире, тайные войны и заговоры приобрели особо важное значение. У каждого влиятельного человека есть свои связи с…
Варианты ответов: