Тучный, лысеющий мужчина лет пятидесяти, устало потирает переносицу, обречённо вздыхает и, наконец, поднимает голову, обращая на меня свой взгляд. Нет, этот человек, сидящий передо мной на стареньком кресле с поцарапанными подлокотниками и выцветшей обивкой, совершенно не вызывает у меня доверия. Он не нравится мне. У него толстые некрасивые пальцы с прилично отросшими ногтями, у него слишком заметные уродливо выпирающие вены, короткая шея и красный, как у Санты, нос. Готова поспорить, он носит ужасные растоптанные ботинки, покрытые приличным слоем пыли и грязи, хотя, за массивным столом, этого невозможно разглядеть.
Глаза у него какие-то тусклые, мутно-серые и совершенно не выразительные. Но напрягает меня не цвет его глаз, а то, как он смотрит на меня. Знаете, так обычно смотрит на двоечника учитель, понимая, что у того не хватит мозгов решить даже наипростейшую задачу. Так смотрят на инвалидов, не способных обслужить себя самостоятельно. Так смотрят на тощего слепого кота, прозябающего под ледяным дождём. Меня раздражает это, я почти в ярости, но в глубине души прячется страх. Ледяной, парализующий животный ужас, который я упорно стараюсь игнорировать. Надо просто верить, иначе я потеряю надежду. А надежду терять очень опасно. Сейчас, вот сейчас он скажет, что всё хорошо, ну же…
- У вас рак лёгкого. Неизлечимый. Простите… - врач хмурится, теребит уголок большой синей папки, лежавшей радом с полупустым пластиковым контейнером быстрого обеда - обратись вы в нашу клинику года два назад, возможно, мы вылечили бы вас. В крайнем случае, вы прожили бы ещё около пяти лет. Мне очень жаль, я ничем не могу вам помочь.
Нет, не так. Это не могло случиться со мной. Я не старая, мне недавно исполнилось 26 лет, слишком рано, я не хочу умирать!
- Сколько? – глухим голосом спрашиваю я
Врач поджимает губы, пыхтя поднимется из за стола.
- Нельзя говорить с уверенностью… возможно два месяца, максимум пять. – он ходит из угла в угол, заложив руки за спину – Наша клиника может предложить вам бесплатную помощь психолога, занятия в группе проводятся здесь два раза в неделю.
Слёзы скатываются по моим щекам одна за другой, я вижу, как они оставляют крошечные пятнышки на моих джинсах. «Обратись вы в нашу клинику два года назад..» - да знает ли он, о чём говорит?! Даже при всём желании я не смогла бы этого сделать. Помощь психолога?!.. Да никогда! Я не стану счастливой духовно от занятий в группе, потому что скоро сдохну физически. Я подхватываю свою сумку, извлекаю из её недр толстенную пачку мятых купюр и бросаю на стол.
- Да, всё как и договаривались – кивает врач, с жадностью сверля взглядом деньги – Я вас не знаю.
Кивнув на прощание, я замечаю, что его ботинки очень пыльные и разношенные.
Я почти вылетаю из больницы, на ходу надевая огромные тёмные очки. Кожа головы ужасно чешется от парика, цвета блонд. Торопливо запрыгиваю в свой небольшой спортивный автомобиль с новенькими номерами. Хочется закричать от боли, ужаса и безысходности, но боюсь, сил уже не хватит даже на это. До крови кусая губу, я молча глотаю слёзы. Нужно просто попытаться рассуждать здраво. Мне осталось несколько месяцев, что я должна делать? Ответ очевиден – встретится со своей матерью. Ради этого мне придётся на свой страх и риск вернуться в Лондон. Это пугает меня – последние месяцы жизни я предпочла бы провести переезжая с места на место каждые две недели, но на свободе, чем насладиться всего одним днём в родном городе, но угодить в Азкабан. Жалеть себя я ещё успею, а сейчас нужно принять решение.
Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…
Варианты ответов: