"Ричард Гордон полулежал в своём просторном, мягком кресле, закинув руки за голову и задумчиво глядя в потолок, пуская струйки дыма из зажатой в зубах длинной сигары. Так как этому занятию он, ни разу не пошевелившись, предавался вот уже целый час, то вокруг письменного стола уже успело образоваться настоящее белое облако, густое и чрезвычайно пахучее. В результате Оливеру приходилось всё чаще заходиться кашлем не только от клубов пыли, поднимавшихся как только он брался за следующую из бесконечных папок и писем, скопившихся у начальника и до прихода Кёртиса бережно сохраняемых в неприкосновенности, но и от отвратительного запаха курева. Но, судя по блаженно-безмятежному выражению лица американца, даже если бы его подчинённый начал задыхаться от удушья, это вряд ли испортило бы ему удовольствие..
- Мистер Гордон, сэр, мне не хотелось бы вас беспокоить, - обратился к нему наконец Кёртис, окончательно потеряв терпение. - Но я всё-таки вынужден напомнить, что, исходя из предписаний по противопожарной безопасности, курение строго запрещено во всех помещениях Министерства.
Единственным ответом было молчание – Гордон и не шелохнулся. Но когда Оливер уже отчаялся дождаться хоть какой-то реакции, шеф всё-таки сжалился:
- Ты что-то сказал, мой юный друг? - спросил он, не поворачиваясь, но лишь слегка наклонив голову, чтобы лучше видеть Кёртиса. - Прости, я, похоже слишком глубоко задумался. Что поделать, весь в делах, в делах, уже и не помню, когда толком отдыхал... Но, впрочем, я люблю свою работу – всё время что-то происходит! Например, сейчас я размышлял над запутанным делом, связанным с одной на редкость опасной особой из Трансильвании, которую каким-то ветром занесло в ваш туманный Альбион... Хочешь, поделюсь? Дело, конечно, для тебя слишком сложное, но...
- Господин Гордон, я польщён вашим доверием, - процедил сквозь зубы Оливер, стараясь не вспылить. - Но, осмелюсь напомнить, вы уже поручили мне одно дело. И именно сейчас мне стоило бы им заниматься, а не...
- Оливер, ты слишком нервничаешь, - улыбнулся американец. - Отдыхать тоже надо уметь. Не забывай: вся жизнь – игра. А какой смысл играть, если не получаешь от этого наслаждения?.. Кстати, о наслаждениях - я же совсем забыл предложить тебе одну из этих великолепных гаванских сигар! - хлопнув себя по лбу, Гордон наконец вновь принял вертикальное положение и радушно протянул Кёртису полуоткрытую коробку, всё ещё перетянутую золотой ленточкой с бантиком, к которому была прицеплена маленькая записочка на розовой бумаге, исписанная изящным, явно женским почерком. - Бери, не стесняйся! Это, так сказать, благодарность от одной прекрасной дамы за избавление от участи, худшей чем смерть – ну, хм, разумеется, и не только за это... Прелюбопытнейшая история! Пожалуй, лучше я тебе её расскажу! Тебе ведь наверняка мало что приходилось слышать про зомби – этот вид некромантии распространён почти исключительно на островах Карибского моря. К тому же, история эта как нельзя лучше показывает, что мы, мракоборцы, выполняя свой долг перед обществом, имеем взамен право и на некоторые маленькие радости жизни, такие, как поцелуи прекрасной и пленительной женщины, которую страсть...
- Мистер Гордон, сэр, - к своей крайней досаде, Кёртис почувствовал, что краснеет, совсем как какой-то стеснительный подросток. - Некоторые вещи...
- Да оставь ты эти ненужные формальности, Оливер! - с некоторой досадой махнул рукой Ричард, явно разочарованный тем, что ему вновь помешали начать рассказ и наслаждаться звуком собственного голоса. - Вы, британцы, до сих пор словно в прошлом веке живёте! Право слово, не удивительно, что ваши маглы так и не смогли устроить настоящую революцию и одним махом покончить со всеми этими феодальными предрассудками! Мы же, американцы, с самого детства впитываем идеалы демократии и равенства – так что мне, несмотря ни на какую формальную иерархию званий и должностей, ничто не мешает считать нас с тобой равными...Так что, ещё раз прошу – для тебя я просто Ричард! Можно ещё Ричи, Рик, Дик, или даже...
Видимо, эта усталость, помноженная на всё усиливающееся отчаяние – ведь, чем больше времени он терял здесь, тем больше была вероятность, что Лорентсен вместе с Гриндевальдом по каким-то причинам решат исчезнуть из Годриковой Впадины и их след вновь затеряется – придали Оливеру наглости и, он вдруг, улыбнувшись почти столь же широкой “американской” улыбкой, как и его шеф, сказал:
- Хорошо, Рик. Признаю – ты прав. Мне и самому уже чертовски надоела вся эта вымученная вежливость... Так что, если мы и вправду равны - не мог бы ты сам просматривать свою почту? - с этими словами он указал на громоздящиеся перед ним бумажные горы. - Или хотя бы в следующий раз не кидать их мне на стол? Я думаю, это было бы только справедливо: тем более что здесь всё равно большей частью письма ваших бесчисленных поклонниц – или их ревнивых мужей! Кстати, я, помнится, видел и какое-то постановление о том, что частную переписку запрещено...
- А, впрочем, вы правы, Кёртис. - с неожиданным холодком ответил Гордон, вновь откидываясь в кресле и начиная дымить сигарой. - Не стоит так быстро отказываться от освещённых веками традиций! Кто знает, к каким ужасным последствиям это может привести... Так что пусть и дальше будет “мистер Гордон, сэр”."
Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…
Варианты ответов: