Трясущимися руками девушка вот уже битый час пыталась раскрыть конверт, доставленный совой с утренней почтой. Письмо было адресовано ей - Эмме Грин, 16-летней волшебнице, которая в этом году должна была перейти на седьмой, завершающий курс обучения в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Но что-то подсказывало девушке (может быть, это была печать Министерства Магии на обратной стороне конверта, или воспоминания о том, какой погром она учудила в прошлом году), что как раз с переходом на следующую ступень обучения маги будут проблемы.
Разорвав, наконец, конверт, девушка с замиранием сердца вытащила и развернула лист пергамента, весь исписанный мелким, но вполне разборчивым подчерком.
Уважаемая, мисс Грин!
Согласно имеющимся у нас сведениям, с двенадцатого февраля по восемнадцатое марта текущего года за вами был замечен ряд серьёзных нарушений во время обучения в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, среди которых были;
-применение магии к другому волшебнику с целью навредить;
-регулярное невыполнение домашних заданий, недостойное поведение по отношению к учителям;
-прогуливание занятий;
-порча имущества школы.
В связи с этими обстоятельствами, мы с прискорбием сообщаем вам, что вы исключены из Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. В ближайшее время представители Министерства явятся к вам по месту проживания, с тем, чтобы уничтожить вашу волшебную палочку.
С наилучшими пожеланиями,
Искренне Ваша
Муфалда Хмелкирк.
Далее внизу следовала куча различных росписей и имен, но Эмма не стала их читать. Пальцы разжались, и письмо выпало из рук.
Исключили. Исключили.
Девушка сделала глубокий вдох, и, подняв с пола письмо, ещё раз внимательно его перечитала. Нет, это не шутка. Её и, правда, исключили. Выгнали. Навсегда.
Обхватив голову обеими руками, и при этом, напрочь растрепав свои чёрные волосы, Эмма готова была биться головой об стол. Нет, она, конечно же, ожидала чего-то подобного. Как на протяжении всех шести лет учёбы твердил Марк: «Рано или поздно расплата за всё тебе настигнет». Вот она и настигла. В виде письма с извещением об исключении из Хогвартса.
- Эмма, - раздался откуда-то из глубины дома, в котором, собственно говоря, и жила юная волшебница. Мерлинова борода, только бы мама не узнала о том, что её исключили, иначе не миновать Эмме скорейшей смерти в ужасных муках, несравнимых даже с теми, что испытываешь, когда на тебя накладывают заклинание Круциатус. Нет, конечно, рано или поздно ей бы пришлось об этом рассказать, но девушке нужно был оттянуть этот момент подальше, ведь Амелия Грин уже настолько устала от выходок собственной дочери, что всерьез подумывала отправить её к бабушке во Францию, чего Эмма хотела меньше всего, а Амелия, пользуясь этим, заявила своей дочери, что так и поступит, если услышит, что девушка опять что-то натворила. А уж такая штука, как исключение из Хогвартса, попахивает пожизненной ссылкой во Францию. Нет, нет и нет. «Надо просто успокоиться», подумала про себя девушка. Если получится, то скрывать тот факт, что её исключили можно и до сентября. Хотя…в письме было сказано, что в ближайшее время к ним домой придёт кто-нибудь из Министерства за её волшебной палочкой. Вот чёрт!
-Эмма! – на этот раз обладательница голоса, в лице матери девушки, зашла в комнату, поняв, что последняя не собирается идти к ней сама.
Как только женщина зашла в комнату, Эмма быстро спрятала письмо за диванную подушку. Не дай бог, оно попадётся ей на глаза раньше времени!
-Эмма, дорогая, - мать быстро оглядела комнату, уделив особое внимание валяющимся на полу обрывкам, которые пятнадцать минут назад были конвертом. – Разбираешь почту?
Девушка кивнула.
- Вот, тебе тут ещё одно пришло, - мама протянула Эмме конверт, - сова почему-то задержалась.
Сердце брюнетки забилось как сумасшедшее. А вдруг это ещё одно письмо из Министерства? Нет, не приведи Мерлин! А вдруг мать потребует раскрыть его при ней? И что тогда будет?
Но на самом деле всё казалось не так страшно. Едва взглянув на адрес, у Эммы отлегло от сердца. Писали ей вовсе не из Министерства, а с другого конца Лондона её друг, а ныне бой-френд Марк О’Коннор.
Марк часто писал ей письма. Писал о всякой ерунде: о победах и проигрышах его любимой команды по квиддичу, о том, каким будет последний год в Хогвартсе, о погоде за окном – в общем, много всяких маловажных мелочей, которые запросто можно обсудить и при встрече. Но сам Марк утверждал, что о чём-то действительно важном нужно говорить с глазу на глаз, а вот всё остальное, менее важное, можно и нужно сообщать в письмах. Вообще Марк О’Коннор был человеком странным, но не более странным чем сама Эмма. Невысокая, темноволосая, с карими глазами, Эмму нельзя было отличить от обычного магла. По крайней мере, пока на ней не надета мантия, а в руках нет обычной палочки. Характером девушка также похвастаться не могла. Обезбашенная, чересчур энергичная, отвечать за свои поступки она не умела, и когда дело доходило до выяснения обстоятельств, никто и поверить не мог, что чуть не взорвала кабинет профессора Снегга, вон та девушка, которая уже битый час убеждает всех в том, что это была чистая случайность, самый-самый последний раз, и она вовсе не собиралась этого делать, оно вот как-то само, случайно вышло. И вот на этот раз слушать её объяснения никто не будет. В конце концов министру магии не объяснишь, что она не со зла.
Тяжело вздохнув, девушка раскрыло письмо от Марка. Эмма искренне надеялась на то, что оно её хоть немного развеселит. В конце концов, Марк умел хорошо пошутить, правда, нередко перегибал с этим палку. Но, в конце концов, со всяким же бывает.
Письмо было коротким, что чрезмерно удивило Грин – обычно Марк писал, чуть ли не роман, описывая всё подробно вплоть до того, какого цвета носки сейчас на нём надеты. Но письмо, несомненно, было от него, на то указывала и надпись на конверте, и подчерк, который Эмма ни с чьим не перепутает – мелкий, угловатый, в некоторых местах его было невозможно разобрать. Особенно при этом страдали слова длиннее восьми букв – казалось, что пятилетний малыш таким способом пытался изобразить траву, или же просто кто-то пролил и расчеркал чернила. Впрочем, Грин уже научилась расшифровывать непонятные слова: необходимо было прочитать пару предложений, что следовали за этим словом, и вывод напрашивался сам собой.
Решив больше не тянуть, Эмма приступила-таки к чтению самого письма.
Привет, Эмма! («Что ж, начало вроде бы как обычно», подумала Грин)
Дела у меня идут как обычно. («Что?! Да быть того не может! Эмма четыре раза перечитала эту строчку, прежде чем убедилась, что в ней не содержится никаких подробностей). По жизни мало чего интересного. (И в этот момент Эмме показалось, что мир вокруг неё рассыпался на тысячу мельчайших осколков). Если честно, я не привык писать такие вещи в письме, но в ближайшее время мы не сможем, увидится, а по другому я сообщить тебе это не смогу. («Так-так», насторожилась девушка).Да это, наверное, к лучшему, потому что я, если честно, и представить себе не мог, как сообщу тебе об этом с глазу на глаз. А в письме, в конце концов, не так страшно. («Да не тяни ты уже», с раздражением подумала Грин, пробегаясь глазами по строчкам). Короче:
Нам (клякса) надо с тобой (две кляксы) расста(клякса)ться. Фух, неужели, я всё-таки это написал?
Марк О’Коннор
И вот тут-то для Эммы Грин мир действительно рассыпался на тысячу мельчайших осколков.
Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…
Варианты ответов: