Я захлопываю журнал, закусив губы. Люди идут мимо, смеются, говорят. Шумят проезжающие автомобили, шумит жизнь.
- Будете брать?
Ах да, я все еще держу его в руках.
- Нет, в другой раз.
Вблизи серебристые дома не так блещут чистотой, как представляется из окна двенадцатого этажа. Прямо передо мной идет худой черноволосый парень в черной футболке. С девушкой. Она что-то объясняет ему, показывает на другую сторону, он послушно следит за ее рукой и временами взглядывает на нее. Этот взгляд задевает меня чем-то. Я иду и незаметно прикидываю: если бы еще чуть сутулился, и волосы сделать подлиннее, то…
На людей бывает забавно смотреть. Девушка в красном платье у входа в итальянский ресторан говорит по телефону, и ее лицо наполовину скрыто светлыми волосами – ничего определенного, но на ум внезапно приходят две американские актрисочки, имевшие успех еще года три-четыре назад, – сестры Олсен. Девушка в красном, словно почувствовав чужое любопытство, немного поворачивает голову в мою сторону, и я успеваю заметить, что она и впрямь очень похожа на Олсен. Странное совпадение. Черта к черте, единственное отличие – в поведении. Вряд ли те актрисы смотрели бы столь же неуверенно… столь же человечно.
Удивительно, как бывают похожи люди, не так ли?
Я больше не смотрю по сторонам. Метро уже рядом. Бегом спускаюсь в залитое светом высокое подземелье, спускаюсь еще ниже, к поездам – основной поток народа уже схлынул, – и обеспокоенно смотрю на табло. Половина седьмого, я сильно задержалась сегодня. Поезд все не идет, я кружусь на месте от волнения, опять кусаю губы, беспрестанно поглядываю на время. Кажется, я соскучилась. Не кажется…
Внезапно – зачем, зачем сейчас? – вспоминается тревожное, темное: как Леня, прощаясь, замялся слегка и с придыханием спросил, задушевно поблескивая глазами: «А как там поживает твой парень?» Леню трудно обмануть. Иногда я думаю, что он читает мысли. Нет, он просто притворяется, что читает. И все-таки он что-то подозревает. Слишком нелепой была их встреча, слишком много было промахов...
Я просто устала сегодня. Надо отключить все мысли, просто не думать. И я успешно делаю это, и не думаю до самой двери, отстучав каблуками по лестнице, – как-то не подумалось, что в доме есть лифт. На площадке недоуменно замираю в первую секунду, а потом вспоминаю: в квартире напротив отмечают золотую свадьбу. Я поздравила их еще утром, перед работой. Слышу почти забытые песни, смех, звон посуды, множество голосов. Теплое чувство согревает сердце. Как здорово, что кто-то счастлив.
А я…
Я стараюсь как можно бесшумнее открыть дверь – эта привычка появилась совсем недавно, мне трудно ее объяснить. Боюсь, что он спит и я его разбужу. Боюсь, что его нет. Боюсь, что он есть. Чего я боюсь сильнее? На цыпочках переступаю порог и погружаюсь в темную, молчаливую, неуютную прихожую. Рука сразу тянется на ощупь к выключателю, и ярко вспыхнувший свет резко выхватывает предметы из черноты. Прикрываю дверь. Звуки празднества обрываются. Становится совсем тихо.
Он тихонько сидит на полу у гардероба, привалившись спиной к жесткому дереву и обхватив колени тонкими руками. Запрокинув голову, безмолвно смотрит на меня. Черные волосы небрежно рассыпаны по худым плечам, брови красиво и как-то страдальчески выгнуты – ему не обязательно грустить по-настоящему для этого. Достаточно просто посерьезнеть, и я легко узнаю их характерный изгиб – так же, как и в четко очерченных, немного капризных губах. Я смотрю на его тоненькие запястья, и сердце срывается с места в судорожный галоп, бесполезно удерживать.
- Привет.
Красивые губы слегка приоткрываются, и он выдыхает:
- Привет.
Игра богов
Этот мир представляет из себя классический мир средневекового фэнтези, населённого множеством рас и государств. И у так…
Варианты ответов: