Новогодняя суматоха. Она есть даже в холодном и мрачном логове организации Акацуки. Мы решили не украшать логово, как на прошлый новый год, все равно эти блестящие висюльки, снежинки и колокольчики были сорваны и выброшены на следующий день, да и в общем везде был страшный срач. На этот раз мы планировали отпраздновать где-нибудь подальше от логова, ибо преступники ранга S не особо любили уборку.
Мы выбрали публичный дом с кучей милый красоток, каждая их которых пропускала через себя сотни мужских стержней и в эту ночь пропустит и наши. Конечно, пришлось долго уговаривать Конан на этот выбор, ведь её предпочтения он как-то не учитывал. Ну мы и сложились все ей на утешительные подарки, но только чтобы она молча сидела с нами в новогоднюю ночь.
Этот день. Все сняли свои грязные, даже если и чистые, пахнущие кровью плащи с эмблемой Акацуки и приведя себя в порядок, направились в избранный публичный дом. Даже я одел другую маску. Но она была тоже оранжевая и с таким же узором. И с дыркой на той же стороне. В общем, никто кроме меня не заметил, что я изменил маску. А ведь она всегда хранилась у меня для особых случаев. С недавних пор я завел две маски. Одна лежала, словно трофей, а другая была на будни. Трофеем она сделалась после дня смерти Моко. Я хранил её поцелуй на этой оранжевой твердой поверхности. Вы можете сказать, что я маньяк и фетишист, можете-можете, говорите, это даже не самые лучшие мои качества.
Мы подошли к небольшому дому, но очень яркому и шумному. Изнутри доносился женский смех, пение, музыка и бодрые выкрики пьяных мужчин. Сам из себя бордель представлял собой красное двухэтажное здание с большой голубой вывеской "Цветущий сад". Публичные дома всегда имели названия, вроде этого.
Мы зашли внутрь, шума стало втройне больше и это пробуждало в нас атмосферу праздника. Женщин было полно, на первый взгляд все красавицы, но если приглядеться, можно было заметить трещинки на их фарфоровых лицах. Мешки под усталыми глазами, не смотра на то, что красный рот, между тем, постоянно растягивался в улыбке и издавал звонкий высокий смех. Почти на каждой из них была своеобразная одежда в одинаковом стиле, с одним обязательным аксессуаром - цветком. Очень интересно, цветок не повторялся дважды. Все женщины были с разными цветами. Одна надела его на шею, другая вставила в волосы, еще одна закрепила на руку и тому подобное...
Нам всем выделили целый зал. Мы расположились у длинного стола и за несколько минут все было уже накрыто. Выпивка, еда, табак. Вот запустили девушек. Все мужчины захлопали и начали производить какие-то бурные вопли, напоминающие что-то из ряда животных. В общем, озверели, как это обычно бывает. Почти на каждого мужчину приходилось по две девушки, за исключением Пейна - он сидел с Конан и молча поедал все, что было перед ним. Конан же, выпив, стала ужасно болтлива и начинала его доставать своими рассказами, расспросами, жалобами, просьбами и тому подобное. Ну, это же Конан.
Ко мне подошла только одна девушка. Видимо другие все испугались маски или еще чего, но я и не расстроился по этому поводу. Уже давно меня не привлекали такие женщины.
Однако, эта была чуть моложе остальных, из-за чего я позволил ей остаться. Она села мне на колени и обвив тонкими руками шею, стала с интересом расспрашивать о маске. Я глупым голосом рассказал ей какую-то нелепую историю и она долго смеялась над ней. Потом принесла мне виноград и ждала, когда я начну его есть, чтобы подглядеть на моё лицо, но я её перехитрил и заболтав разум девушки, стал сам кормить её виноградом из рук. Она опять хохотала, ловила ягодки губами или роняла их, гладила мою шею, спину, руки и прижималась. Глаза её томно следили за мной, как и все люди, пытаясь заглянуть в это темное отверстие. Она облизывала нижнюю губу, прикусывала её, спрашивая что-то с интересом, извивалась часто у меня на коленях, в общем, - ни дать ни взять - банальнейшая ш*л*ха.
Я заметил, что на бретельке у неё была закреплена камелия. Такая розоватая, уже немного потертая. Волосы были русыми, отливали алым оттенком, но не густыми. Однако, это нисколько не портило её. Вообще, сама по себе девушка была приятной. И пахла отлично. И чтоб уж не выражаться так постоянно "девушка", я спросил её имя.
-Камелия. - с улыбкой пропела русая, и тогда я и понял, что цветы на них - это псевдонимы.
В каждом публичном доме девушки не называют своих настоящих имен. Они могут быть названы в честь цветов, бриллиантов(Топаз, Рубин), деревень(Коноха, Суна), стихий и так далее. Есть даже с названиями великих шиноби.
Тут Камелия взяла меня за руку и поднявшись с колен, повела за собой. Она шла спиной, ни на минуту не упуская меня из виду, продолжала смотреть томным взглядом и улыбаться. Я не спросил, куда она ведет меня, все и так понятно.
А между тем, в этом зале было отвратительно, но весьма празднично. Духота, странная вонь, все в дыму и всюду валяются маленькие чашечки от испитого саке. Пейн спал в кресле, очень скромно так, в самом углу комнаты. Конан приставала ко всем поочередно, но не так, как подумали вы, а с вопросами. Еще и такими, знаете..."Ты писался в детстве? Признавайся мне честно!", или например "Я знаю, что это ты крадешь моё белье!". В общем, с пьяной хмелью на неё накатили всякие подозрения.
Кисаме танцевал с девушками, а потом упал на пол и начал изображать рыбу, которую поймали и только что вытащили из воды. Это было глупо, жалко, но почему-то все же дико смешно.
Хидан все пытался свести Какузу с какой-нибудь Розочкой, но тот, пил, пил, пил и еще раз пил. Просто так, не отходя от стола. После язычник плюнул и ушел в отдельную комнату аж с тремя дамами.
Дейдара оказался звездой сегодняшнего вечера, то, под что танцевал Кисаме - исполнял подрывник. Он вспомнил все песни своего детства и под хлопки начал петь своим ужасно писклявым пацанским голосом. Потом запел какие-то меланхоличные песни и растрогал почти всех девушек.
Итачи же так же тихо, как и меня, увела в отдельную комнату какая-то Лилия. Он был тоже пьян и, на самом деле, не особо хотел уходить, так как ему очень понравилась последняя грустная песня Дейдары. Я видел, как Учиха тяжело вздыхал и качал головой, приговаривая: "какая хорошая песня, хорошая песня".
Все это время я не пил и только когда зашел в отдельную комнату, подальше от всего этого шума, отвернулся от Камелии, пока та что-то обустраивала на кровати, захлебнул пару маленьких чашечек саке. Комната, в которую она меня привела, была залита красным светом, даже розовым. В воздухе этого помещения витал какой-то цветочный, но до ужаса сладкий запах. Я повернулся к ней, девушка развязала бант на своем кимоно и открыла плечи, спустив немного ткань. Все так же зачарованно улыбаясь, Камелия подошла ко мне и обвив шею руками, внимательно заглянула в отверстие маски.
-Ты не будешь снимать её? Ну чтож, так даже интереснее. - и она приспустила воротник моей водолазки, поцеловав в шею. Я обнял её в ответ, провел ладонью по хребту на спине и прижал к себе. Мы перешли на мягкую кровать, она с шуткой сказала, что здесь у них клопы и взяла в рот мои пальцы, лаская их горячим языком.
Так мы канули в бездну наслаждений, которых на самом деле не получали ни я, ни она. Просто секс, что-то такое вроде приятное, а вроде нет. А вроде от этого становится еще холоднее внутри. Когда понимаешь, что гладишь ноги не той девушки. Ты не слышишь ритм её сердца, ваши стоны и прерывистое шумное дыхание сотрясают тишь комнаты разными темпами. Без гармонии, без общего звучания и слияния, простой секс.
Мы закончили и она легла на мою грудь. Я задумчиво глядел вверх и вдруг она поднялась, облокотившись о меня, с какой-то игривой улыбкой посмотрела. Видимо секс лечит женщин и глаза её светились больше, чем до этого. Она наклонилась ко мне и я спросил.
-Как твоё настоящее имя?
-Я никому его не говорю.
-Скажи. - я не настаивал, говорил совершенно спокойно и знал, что ей ничего не стоит признаться.
-Ладно. Только за это я тебя поцелую. - и улыбнулась вновь, - Меня зовут Моко. - после этих слов она наклонилась еще ближе и прикрыв глаза, с темными густыми ресницами, поцеловала меня в маску.
Моко.
Меня как ударило, я ошарашено глядел на её кожу, на её темный ряд волос ресниц и вся картинка мгновенно воспроизвелась в моей голове. Тот самый последний миг жизни моей румяной душеньки, когда она целовала меня в маску, моя дорогая, горячо любимая Моко. Моко. Моко, о боги! Я сам того не ведая оттолкнул от себя эту нарисованную куклу и быстро одевшись покинул публичный дом.
Я несся по улицам как сумасшедший. Сталкивал всех на своем пути. Люди, отмечающие праздник, ошарашено глядели мне в след, но я ничего не замечал. Добежал до леса и молниеносно запрыгал по веткам в известном только мне одному направлении.
Далее я добрался до леса деревьев сакуры, которые все уже потемнели и медленно опадали от холода. Дойдя до его середины, я подошел к небольшому ровному камню с выколоченной надписью и присел перед ним, переводя дыхание.
Моко. Кунаем я вырезал эту надпись самостоятельно на надгробном камне. В тот день я нес сюда её обездвиженное тело через весь этот лес. Выкопал яму и аккуратно, со всей нежностью и трепетом положил свою девочку на землю, а потом закопал.
Подсев ближе к камню, я обнял его и облокотился. Закрыл глаза, вздохнул глубоко и предался потоку смутных воспоминаний самого прекрасного периода всей моей грязной и мерзкой жизни.
-С новым годом, Моко.
Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…
Варианты ответов: