Холодно…Струи воды медленно стекают, обвивая тонкий стан. Я никак не могу согреться. Вода теплая, нет, даже горячая, но по телу бегут мурашки и на руках дыбом встают тонкие белые волоски. За окном плюс двадцать, а меня всю трясет. И, кажется, что это не внешняя, а внутренняя дрожь, словно холод идет изнутри. Дотрагиваюсь до плеча, чтобы ощутить кожу и убедиться, что я не состою изо льда, словно Снежная Королева. Слава Богу, я жива!
- Лил, ты там ещё долго?! – голос Мэтта слышится из-за двери, ведущей в ванную. У меня странное имя: Лил…Лилия, Лили – называйте, как хотите, мне давно стало плевать на произношение, да и на все прочее тоже.
Интересно, можно ли разучиться любить? Меня словно ударяет током, когда кто-то притрагивается к моей руке или приобнимает. Похоже, за столько лет одиночества я просто отвыкла от нормального общения. Мелло притащил меня сюда, в этот сарай, который мы, (его шайка), называем штаб-квартирой, и, когда со мной кто-то заговаривает, я не могу найти ничего, что бы ответить, потому что даже навык поддержания беседы быстро теряется, если ты постоянно находишься один.
- Ну, ты там уснула что ли?! – снова Мэтт, на этот раз еще более гневно. Я понимаю, почему он злится. Душ занят мной уже три часа, но нет ни малейшего желания вылезать. Тут я чувствую себя защищенной, никто не обидит меня, разве что вода…Но что она сделает? Утонуть в ванной – самая глупая смерть. Я не хочу такого. Пусть лучше убьют в перестрелке или подошлют наемника. Быть может, возвращение в Нью-Йорк было глупым поступком? И следовало остаться в Австралии, изредка принимать заказы, а не в открытую работать на старого знакомого. Мы с Мелло жили в одном приюте. Он был замкнутым в себе, а я постоянно приставала, пытаясь его разговорить. Блондин оказался крепким орешком, но однажды он вступился за меня, когда взрослые ребята на детской площадке стали дразниться. Прошло 12 лет, а я до сих пор детально помню этот момент: как парни подошли к песочнице; как Мелло сидел с кубиком в руке; ощущение боли, когда дергают за волосы; и крик Михаэля, чтобы они оставили меня в покое; потом соленый вкус слез на губах; и надежду на то, что у меня есть защитник. Больше он не проявлял никаких дружеских чувств ко мне, возможно, ему просто было жаль меня тогда. А в 15 он ушел из приюта. Я осталась одна. Через месяц я тоже сбежала. Денег не было, но торговать собой не хотелось, как делали многие. Желудок все больше уменьшался от недостатка еды, и я заболела анорексией. Тело было больше похоже на скелет, обтянутый кожей, нежели на что-то человеческое. Обмороки не прекращались, и я вполне уже ощущала свою близкую кончину, так что пора было заказывать себе гроб, но меня нашел С. Этот мужчина стал для меня всем: мужем, отцом, братом, наставником. Хотя мы никогда не были обручены, но я чувствовала к нему ту самую любовь, что бывает раз в жизни. С. было уже 50 лет, когда мы познакомились, а мне тогда только стукнуло 17. Кто-то посчитает это абсурдом, но мне было все равно. Он научил меня всему. Он спас мне жизнь! С. нашел меня в одном из «черных» кварталов и принес к себе домой, выходил, приучил есть – только за это я должна быть ему благодарна до гробовой доски. Но в могиле он оказался раньше меня. На похоронах мое сердце разрывалось, я думала что умру, что без него в моей жизни больше не будет смысла, так и оказалось. С. научил меня всему, что знал. Он был киллером. Первым чувством, которое мной овладело, после того, как я узнала о смерти любимого человека, был гнев. Ярость охватила меня так, что мне казалось, будто я вся пылаю огнем. Первой мыслью было пойти и расчленить всех этих *{censored}, что посмели тронуть его, но мои поиски преступников не увенчались успехом. А вскоре я узнала, что они погибли. После этого я уехала в Австралию и стала зарабатывать на жизнь, убивая мелких чиновников и прочий сброд. Я никогда не поднимала оружие против женщин и детей, но все равно считаю, что мое сердце очерствело. Теперь, оставаясь наедине с человеком, мне хочется убежать. Я начинаю нервничать и волноваться. Это ужасно раздражает меня. И я ухожу, ухожу в ванную, где есть теплая вода, которая меня успокаивает…
- Ещё 5 минут и я ломаю дверь! – Мэтт в ярости. Пожалуй, все-таки стоит выйти. Он хоть и пофигист, но может не на шутку разъяриться.
- Уже одеваюсь, - кричу я, закутываясь полотенце. Осушая кожу, натягиваю белье и длинную майку-платье с рисунком черепа, встряхиваю волосами и дергаю за ручку. Так получилось, что Мэтью тоже дергал в этот момент, и я падаю прямо на него.
- Ппп..рости, - только и успеваю выдавить я, расширяя глаза от ужаса и убегаю в свою комнату.
- Чокнутая она какая-то. {censored}*ена Мелло её сюда привез? – рыжий с абсолютно ничего не выражающим лицом встает, пожимает плечами и скрывается за дверью, ведущей в ванную.
Меня снова трясет. Пробежав по темному коридору, как сумасшедшая я захлопнула дверь и сползла по ней вниз. Почему я не могу нормально реагировать на соприкосновенине? Могла бы просто посмеяться. Тихонько встаю и переставляю ватные ноги до кровати. Руки дрожат так, что я с трудом нажимаю на кнопку включения плеера. Сейчас надо расслабиться. Наушники в уши, и я ложусь на кровать. Мелодия плавно переливается, один аккорд сменяется другим. Музыка – третий антидепрессант после душа и шоколада. Только вот есть такие песни, которые пробуждают в тебе воспоминания. От них лучше отказаться и слушать что попроще. Усталость наваливается грузом, и глаза закрываются. Удивительно, как быстро я заснула на новом месте.
Универ Экстрасенсов
В этом мире существуют духи и потусторонние силы, каждые из которых тревожат умы обычных людей. Они пугают, запутывают…
Варианты ответов: