......

-Я еще много чего умею, - самоуверенно заявила Сольвейг, сохраняя прежнее безразличие на своем лице и слегка пожимая плечами. - Например, - девушка хитро улыбнулась и продолжила: - я могу нагнать на тебя страх.

- Что это значит? - вполне искренне поинтересовался Хенрик.

- Сделаю так, что тебе страшно станет. Сидишь вот ты, например, у себя в комнате вечером, и вдруг на тебя найдет ни с того ни с сего такой страх, что задрожишь и даже оглянуться не посмеешь, - Сольвейг немного нахмурилась. - Только для этого мне нужно знать, где ты живешь.

- Ну, уж это совсем просто, - Хенрик наигранно зевнул, немного усомнившись в словах девушки. - Подойдешь к окну, постучишь, камушек кинешь, крикнешь что-нибудь.

- О нет, нет... Я в это время буду в лесу, никуда из своей хаты не выйду. Да и зачем? Я никогда в деревне не появляюсь, - Сольвейг тупо вскинула бровь. - Но я буду сидеть и все думать, что вот я иду по улице, вхожу в твой дом, отворяю двери, вхожу к тебе в комнату... Ты сидишь, допустим, у кровати... я подкрадываюсь к тебе тихонько... ты меня даже не видишь и не слышишь... я хватаю тебя рукой за плечо и начинаю шептать тебе что-либо на ухо... а сама гляжу на тебя.. вот так.

Брови Сольвейг сдвинулись к переносице, глаза в упор остановились на Хенрике с грозным и манящем выражением, зрачки резко сузились, а сам цвет глаз стал немного ярче. Под этим внимательным, холодным взглядом парня охватил зловещий ужас чего-то необыкновенного.

- Ну ладно, хватит тебе, Сольвейг, - сказал Хенрик с деланным смехом. - Мне гораздо больше нравится, когда ты улыбаешься. Тогда у тебя такое милое личико.

Сольвейг фыркнула и поспешила встряхнуть роскошной копной светлых волос, тем самым прикрывая легкий румянец, подступивший к ее бледным щекам. Хенрик рассмеялся.

* * *

Хенрик не знал, куда ему деваться. Сильный озноб охватил всё его тело, ощущалось сильное давление в висках. Он еле-еле поднялся на кровати. Искоса взглянув на себя, он осознал что даже не успел как следует раздеться и уснул прямо в одежде. Пот градом стекал по лицу, а глаза не хотели открываться. У него явно был сильный жар. Что-то непонятное мелькало перед его уставшими глазами. Он еще раз заглянул в окно. Было похоже на раннее утро, так как можно было разглядеть обильный туман, расстилавшийся по темной, сырой земле. Послышалось пение. Оно принадлежало уже не девушке... а маленькой девочке. Хенрик начинал немного осознавать, что источник звука располагается непосредственно в его комнате.

Он обернулся в сторону двери. Рядом с ней на стуле сидела маленькая девочка, болтая ногами в воздухе и напевая тихую мелодию. Почти пепельного цвета волосы свободно спадали на худые плечи. Аметистового цвета глаза глядели куда-то в сторону.

- Халльдора? - Хенрик резко встал, слегка пошатываясь и тяжело дыша. В глазах немного плыло, однако каждый предмет в комнате парень смог бы разглядеть отчётливо.

Когда он окликнул девочку, она резко перестала петь, однако продолжала сидеть в том же положении. Помедлив еще несколько минут, она спрыгнула со стула на пол и развернулась лицом к двери. Хенрик хотел подойти к ней, но девочка, словно испугавшись чего-то, поспешила выбежать из комнаты.

- Стой! - парень побежал за Халльдорой, удивившись новой силе, разливавшейся по всему его телу.

Он не заметил, как выбежал из своей хижины и как безлюдно было на улице. Только туман. Хенрик бежал прямо за девочкой, одновременно удивляясь её быстроте, так как никак не мог её настигнуть. Она резко заворачивала за углы домов, обегала вокруг высокие, сильные деревья. Когда Хенрик начинал уже заметно отставать, Халльдора оборачивалась и останавливалась, словно поджидая его. Лишь парень догонял её, она снова начинала убегать. "Чего она хочет? Куда она ведёт меня? Почему она убегает?" - вопросы градом сыпались ему на голову, что просто было уже невозможно терпеть. Казалось, что в любую минуту его мозг выскочит оттуда от чрезмерности мыслей.

Ещё чуть-чуть и вот уже Хенрик схватил Халльдору за край сорочки. "Поймал!" - обрадовался он. Девочка резко развернула свою голову в его сторону и заглянула прямо в голубые, уставшие глаза парня. От такого взгляда ему стало просто не по себе. В её глазах можно было прочитать страх и настойчивую мольбу. Хенрику послышалась как будто несколько сотен голосов разнеслось по округе. Он осмотрелся вокруг. Парень даже и не заметил, что они выбежали на главную площадь деревни. Повсюду было много народа. Откуда же они взялись? Казалось, что ещё с минуту назад здесь никого не было и стояла мёртвая тишина. Люди столпились вокруг Хенрика и Халльдоры, образуя огромное кольцо. Получилось так, что они оба стояли в центре "арены". Воспользовавшись моментом, девочка вырвалась из цепкой хватки молодого викинга и нырнула прямо в толпу. Он хотел уже рвануться прямо за ней, но что-то как будто сдерживало его, и он словно не мог уже больше пошевелиться. Словно паралич охватил всё его тело с ног до головы.

Люди толпились вокруг в ожидании... чего-то ужасного? Именно так показалась Хенрику, поскольку он отчётливо мог прочитать какой-то панический страх на лицах женщин, злость на лицах мужчин и удивление на лицах маленьких детей. "Что со мной не так? - Хенрик не на шутку испугался. Но лишь одна мысль о трусости заставила улетучиться страх навсегда. Парень собрался с силами. - Я не должен бояться! Что я, трус какой?"

Через несколько минут, уже успокоившись и обдумав своё теперешнее положение, Хенрик заметил, что толпа смотрит вовсе не на него... А на что-то или, даже, вернее сказать, на кого-то прямо за его спиной. Парень медленно обернулся...

- Ты? - он попытался удержать себя на ногах. Он не мог поверить, но почему? Уже было поздно, пока он осознал, что это ты звучало чересчур грубо.

Прямо перед ним воздвигалась величественная фигура Сольвейг. На бледном лице девушке как всегда висела обычная, привычная Хенрику, холодная маска безразличия. Только глаза стали более яркого цвета, как показалось парню. Они пронизывали насквозь, словно выворачивали всё его тело наизнанку, что было просто невыносимо терпеть. Однако он не посмел даже отвести своего взгляда от её глаз. Лишь только через несколько минут, пока он смог привыкнуть снова к этим родным глазам, он прочитал лёгкую грусть и усталость. Сразу этого нельзя было заметить.

Холодный пронизывающий взгляд подействовал на молодого викинга, как пьяное вино. Снова сильно закружилась голова и появилось характерное пульсирование в висках, помутнело в глазах, но он продолжал сохранять сознание. Хотя было бы намного легче, если бы он давно его уже потерял.

Тишина лишь только усугубляла положение парня. Казалось, только шум чего-нибудь или кого-нибудь мог спасти его в эти минуты, которые длились вечность.

Сольвейг всё так же продолжала стоять, величественно поддерживая осанку. Сквозь тишину Хенрик отчётливо слышал, как она уже брала первые ноты своей песни. Девушка начала петь. Негромко, но её мог услышать каждый, поскольку все люди боялись даже шелохнуться.


Вот почти что с четверть,
Как шмыгнула в белый свет,
А чудные человеки
Ведьмой кличут двадцать лет.


Кольцо, образованное людьми, стоявшими кругом, начало постепенно расширяться. Люди остерегались и старались медленно ускользнуть от чар ведьмы. Сольвейг и Хенрик, казалось, не обратили на этого никакого внимания. Точнее, сам парень только сделал вид, что не обратил внимание. Его взгляд был прикован только к этой девушке.

Тем временем Сольвейг обратила своё лицо вверх, прямо к небу, одновременно расставляя свои длинные худые руки в стороны. Девушка вновь запела и принялась медленно кружиться вокруг себя. Лиловая юбка пышнилась сама по себе, и от этого было ощущение, что в ней самой живёт точно такая же жизнь, как и в самой обладательнице.


Мол, девчонкой пятилетней
При сияющей луне
Мать меня порою летней
Подарила Сатане.


Сольвейг перестала кружиться. На улице стало зловеще холодно, словно температура резко упала. Получилось так, что девушка остановилась спиной к Хенрику и уже смотрела прямо на людей. Парень почувствовал, что Сольвейг улыбается, но улыбка вовсе не держала в себе ничего хорошего.


Плюнуть или каяться -
Кто же разберёт?
Кто не испугается -
В жёны пусть берёт!


Хенрик почувствовал, как будто что-то кольнуло в области сердца. Словно из ниоткуда появилась злость внутри него, разгораясь ярким пламенем в груди и возбуждая какие-то ненормальные желания. Он почувствовал в своей ладони что-то твёрдое, чем оказалась рукоятка финского ножика. Тело уже как будто не слушалось его и он, не осознавая больше уже ничего, понёсся вместе с ножом прямо на Сольвейг. Девушка не двигалась, а всё так же стояла к нему спиной. Уже в последний момент она обернулась и... удар... прямо в сердце...

Уже было поздно, когда Хенрик опомнился. Он испугался, что уже потерял Сольвейг. К его удивлению, девушка всё так же спокойно стояла перед ним и безразлично глядела прямо ему в лицо. Хенрик заметил, что её глаза начали наполняться слезами. Парню казалось, что он сходил с ума. Он ничего не мог понять. Сейчас, прямо перед ним стоит его милая Сольвейг с ножом в сердце. Алая кровь быстрым пятном распространяется по рубашке девушки, словно чернильная клякса, которой случайно капнули на бумагу. Сольвейг приложила ладони своих рук на щёки Хенрика. Холод, исходящий прямо от них, успокаивал парня. На мгновение почудилось, что жар уходит, и рассудок вместе с сознанием быстро возвращаются. Песня продолжилась:


Я который день лью слёзы -
Присмирела егоза:
В сердце нож воткнули острый
Чьи-то синие глаза!


Сольвейг резко прижалась к Хенрику, обвивая своими руками его шею и довольно близко приблизив своё лицо прямо к его лицу. До их столкновения оставалось буквально пару сантиметров. Странно, но парень не чувствовал под собой рукоятки ножа, которым он пронзил грудь девушки. Он словно растаял в воздухе, испарился или рассыпался. Резкий язык пламени пронёсся вокруг них и сжёг толпу людей. На том месте, где они всё это время стояли, были заметны только маленькие горочки пепла.


Месяц ядом вновь налился,
И себе желаю я,
Чтоб в меня скорей влюбился
Тот, кого хочу в мужья.


Внезапно девушка резко оттолкнула от себя парня. Хенрик не смог удержать равновесия. Он упал и ударился головой о землю, потеряв сознание.



Ровно шесть дней била Хенрика неотступная ужасная лихорадка. При каждом более сильном движении кровь приливала горячей волной к голове и застилала мраком все предметы перед его глазами. Вечером же, обыкновенно поздним, как буря, налетал на него приступ болезни, и он проводил на постели ужасную, длинную, как столетие, ночь, то трясясь под одеялом от холода, то пылая невыносимым жаром. Едва только дремота слегка касалась парня, как странные, нелепые, мучительно-пёстрые сновидения начинали играть его разгорячённым мозгом. лишь иногда сознание возвращалось к нему. "Господи! Да когда же настанет рассвет!" - с отчаянием думал Хенрик, мечась головой по горячим подушкам и чувствуя, как опаляет ему губы его собственное тяжёлое и короткое дыхание...

Через шесть дней его крепкая натура, вместе с помощью хинина и настоя медуницы, которую заваривал ему его отец, победила болезнь. Хенрик встал с постели весь разбитый, едва держась на ногах. Выздоровление совершалось с жадной быстротой. В голове, утомленной бредом, чувствовалось теперь ленивое и приятное отсутствие мыслей. Тело крепло по часам, впитывая в себя здоровье и новую радость жизни. Вместе с тем с новой силой потянуло его в лес, в одинокую покривившуюся хижинку. Нервы Хенрика ещё не совсем окрепли после странного видения, и каждый раз, вызывая в памяти личико Сольвейг, он чувствовал такую нежную грусть, что невольно хотелось плакать. Хенрик грустно улыбнулся и в это же самое время над его ухом вновь раздалось пение девушки:


Согрешишь - покаешься,
И пойдёшь домой;
Песне улыбаешься -
Значит, будешь мой!


Больше не медля ни секунды, Хенрик быстро оделся и выбежал из хаты, крича отцу на ходу, что уходит на охоту.

Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…

Варианты ответов: