В другой деревне пришлось задержаться надолго в связи с капризами бушующей стихии в некоторых районах Скандинавии, что было к несчастью Хенрика. Тяжёлые дожди и сильные порывы ветра буквально сбивали с ног; впечатлительное население сидело по своим хатам и молилось, якобы для того, чтобы боги не гневались и проявили милосердие. Хенрик смотрел на людей с недоумением: и страшно, и смешно. Парень никогда не понимал, к кому нужно обращаться там, в небе, хотя и атеистом не считал себя тоже. "Наверно Сольвейг гневается," - только и подумал про себя он и печально улыбнулся своим мыслям, глядя в окошко временного укрытия, хотя и трудно было что либо разглядеть в нём снаружи.
Временное укрытие... Арнмунду и Хенрику пришлось на время остановиться у местной семьи. Как говорил старик сыну, они приходились им дальними родственниками со стороны материнской линии.
- Очень порядочные и вежливые люди, - Арнмунд слегка прихрамывал, подходя к сидящему у окна Хенрику. - Я знаю, что ты не любишь родственных посиделок, но сделай милость, - нотки просьбы можно было уловить в голосе у отца, - они к нам со всей любезностью. А всё-таки понимаю тебя, но это ничего. Завтра же поедем обратно. Обещаю, сынку.
Хенрику уже не терпелось сорваться с места и выскочить из чужой избы прямо в дождь. И бежать, бежать, бежать... к ней. Если бы только отец знал! Он бы сразу же всё понял... или наоборот... воспринял бы это плохо - Хенрик не знал этого. От мыслей становилось только хуже. Они обвивались тесным кольцом и давили голову со всех сторон, словно ты находишься в зажатых тисках. Правильно говорят: человек был бы намного счастливее, если бы не думал. Но как это: не думать... Как можно не думать? Сильное волнение и нетерпение предстоящей встречи, а затем объяснение. Хенрик тщательно готовился, думал всю неделю, как объяснить Сольвейг всё. А с другой стороны: ну чего он так привязался к ней? Чем она так могла понравиться ему? Такая с виду холодная, словно айсберг, и неприступная, словно хрустальная королевна. Держится довольно по-царски для обычной лесной дикарки, но и на обычную девушку она вовсе даже и не похожа. Что-то ведь есть в ней, что может притягивать. Странно, Хенрик всегда считал, что ему нравятся весёлые и развязные девушки, которые буквально через три-четыре слова становятся чуть ли не лучшими друзьями на века.
Подумав о девушках-хохотушках, он поморщился. Все они казались ему теперь чересчур несерьёзными. И так же внезапно стали ему противны, и только Сольвейг, казалось, могла успокоить его бренные мысли. Когда парень думал об этой девушке вновь, всё в душе успокаивалось, а на лице сияла непроизвольная тёплая улыбка. Да, ему нравилась её неприступность. От этого хотелось ещё больше влюбиться, но куда там! Он и так любит её без памяти, а больше некуда. Хенрик печально усмехнулся. Это всё похоже на сказку... красивую сказку о любви. Она снится ему по ночам, однако он быстро забывает всё её содержание. Тогда приходится ждать следующей ночи, чтобы вновь насладиться ею.
- Маменька спрашивалась, - Хенрик вздрогнул от неожиданности и резко повернулся в сторону доносящегося тоненького голоска, коим оказалась маленькая девочка в длинной сорочке, достающей до самого пола. Средней длины почти пепельные волосы свисали на хрупкие плечи, а аметистового цвета глаза выражали детскую застенчивость и глядели прямо вниз перед собой. - Я... - девочка резко подняла свой взгляд на юношу, который растерянно и с умилением рассматривал её с ног до головы, а на лице играла, как показалось ей, заботливая улыбка. Собравшись с силами, девочка вытянулась ровно и строго посмотрела на Хенрика, а затем уверенно выдохнула, хоть голос и дрожал предательски: - маменька спрашивалась, кушать подавать надобно? - девочка отдышалась, заложила руки за спину и уставилась на гостя в ожидании ответа, хотя с лица всё ещё не сходил застенчивый румянец. Парню было понятно, что для малышки каждое произнесённое слово было огромным подвигом. Хенрик успел в свою очередь подметить себе, что девочка чем-то похожа на его возлюбленную. Такая же немногословная и с виду холодная, но довольно-таки прямая и вполне искренняя особа. А румянец - это так... она же ещё ребёнок в конце концов. На вид ей он мог бы дать 5 лет. "Славная малышка," - подумал парень про себя. Чтобы не смущать девочку ещё больше, он решил побыстрее ответить, стараясь, чтобы его голос звучал как можно ласковее:
- Ну не знаю, не знаю, - Хенрик наигранно выпятил нижнюю губу вперёд и облокотился на подоконник локтем, подперев щеку ладонью, как бы задумываясь, отчего девочка от такого вида гостя непроизвольно хихикнула. Парень же в свою очередь обрадовался своей маленькой победе, оттого, что добился её расположения к себе. Решив взять инициативу в свои руки, он пригласил девочку к себе, махнув рукой: - Иди сюда, тогда скажу... - хохотнул парнишка и подмигнул. - Да не бойся ты, я же не кусаюсь.
Девочка, помедлив минуты две, неуверенно и маленькими шажками начала приближаться к Хенрику, немного смущаясь его. Когда она подошла совсем близко, он подхватил её на руки и усадил к себе на одно колено, всё так же продолжая улыбаться. Девочка сначала испугалась от неожиданности и тихонько пискнула, но ничего не предприняла, а лишь смущённо уставилась на парня и принялась теребить воротничок своей одежды.
- А как нас зовут? - довольно протянул Хенрик и затем приблизил слишком близко своё лицо к её личику. Девочка колебалась по поводу ответа. Она мысленно разозлилась на Хенрика из-за того, что парень как будто бы слишком много себе позволяет, и ущипнула гостя за нос другой рукой, отчего он в свою очередь в ответ чихнул. Малышка посмеялась и быстро простила его.
- Халльдора, - тихо ответила девочка, отвела взгляд, а затем прижалась головой к его груди. Хенрик поразился, и действиям, и тому, насколько благородно звучит имя малышки. Ну точно громом сразили.
- Какое красивое у тебя имя, - искренне порадовался парень. - И кто тебе его придумал?
- Папенька, - ответила ему Халльдора. А затем, немного помедлив и подняв свои выразительные аметистовые глазки обратно на родственника, продолжила: - А величали в честь бабули.
- Вот оно как, - усмехнулся Хенрик и выдохнул, но уже как бы говоря самому себе: - А меня ведь тоже в честь прадеда назвали...
Девочка удивлённо смотрела на парня. Она уже чувствовала себя более уверенно, находясь рядом с ним, однако понимала, что разговор поддержать не могла. Халльдора была слишком застенчивой. Поэтому ей ничего не оставалось делать, как сидеть у гостя на коленке и болтать своими маленькими ножками в ожидании нового вопроса. Хенрику девочка показалась очень милой: хмурое личико, лёгкий румянец и ещё совсем детские движения. Настолько, что он не удержался и легонько дотронулся своими губами её щёчки. Халльдора несильно вздрогнула и резко покраснела от чрезмерной застенчивости. Ей отчего-то стало стыдно и она поспешила спрыгнуть на пол, затем забежала за дверцу комнаты и медленно выглянула из-за неё:
- Я... я скажу маменьке, чтобы она давала есть, - послышались глухие, быстро отдаляющиеся шаги. Девочка убегала.
Хенрик рассмеялся. До чего забавной она ему казалась. Больше всего он думал о её глазах. Что ни говори, он никогда не видел такого необычного цвета. Аметистовый - к такому заключению пришёл парень. Чем то похожи на её глаза. Было ощущение, как будто бы он видел маленькую Сольвейг, если, конечно, это была и не она. "Ну и что же? Я что, в каждой новой встречной буду видеть её? Наверно я окончательно помешался," - Хенрик немного злился на самого себя. А внезапно нагрянул новый вопрос. Откуда взялась эта малышка? Когда они только приехали, он её не наблюдал во дворах...
- Сбрендил? - его глаза сильно округлились, но мысли прервал голос хозяйки дома, стоявшей на пороге его комнатки:
- Молодой человек, пожалуйте кушать, - усмехнулась женщина.
Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…
Варианты ответов: