Красивое отутюженное лицо свисало с небоскреба, глядя на меня пустым, бессмысленным взглядом. Волосы этого существа были небрежно собраны, что придавало ему еще более изысканный вид. Миллионы девушек, как цыплята в инкубаторе, стараются ни в чем не уступать этому пришельцу с обложки. Да, согласен - смешно, если бы не так грустно. Попытки быть как все, не увенчаются успехом. Лишь докажут, что они кучка безмозглых девчонок, не имеющих не единого понятия, о личности и о личном мнении. Их прическа, больше похожа на воронье гнездо, их ресницы, в изобилии накрашенные тушью, напоминают ветки дряхлой березы. Бледные, как у живого покойника, губы изображают загадочную улыбку. Улыбку, которая больше похоже на приступ рвоты. В скором времени, кланы пафосных клонов будут править страной. Армии этих особей будут наводить «свои» порядки. Свои законы… Сложно нянчить собственную красоту, если вместе с нею не востребуют душу.
Я прошел дальше. Люди куда-то спешат. Бегут. Торопятся. Им абсолютно не важно, что творится снаружи. Плевать они хотели на других людей. Пустышки, живут по режиму. Не осознавая, что в собственном доме 35 этажей, 2 000 ступенек, 350 квартир. Мир настолько испортился, что когда перед тобой чистый искренний человек, который хочет быть рядом, ты ищешь в этом подвох. Люди странные, даже на синие волосы они реагируют резче, чем на то, что человек смотрит отсутствующим взглядом и пускает слезы. А любовь?.. Полюбить девушку можно только тогда, когда она сядет, заплачет и вместе со слезами смоется вся косметика.
Я одинок. Одинок настолько, насколько может быть одиноким человек. До пустоты, до края. Невозможно привыкнуть к Бесконечности.
Повернул направо к городскому скверу. Посередине стоит памятник известному человеку. Вряд ли кто-то подойдет и прочитает запись, которая выгравирована маленьким шрифтом в правом углу мрамора. И я не подошел. Ничем не лучше их.
Мы тонем в алчности и во лжи, мы не видим черты предела. Слишком самоуверенные, самолюбивы, считая, что самый разумный вид в мире. Девушки продаются за бесценок. Детей нужно лечить от наркомании. А социальный статус, который нам придвинули, заставляет сделать шаг на подоконнике. Да, пожалуй, самые разумные.
Сел на деревянную лавку, которую сделали триста лет назад. Дерево, которое срезали, чувствовало ли опасность при приближении смерти, почувствовало ли оно боль?..
Вот кто радуется, вот кто по-настоящему счастлив. Они всегда свободны, независимы. С каждым взмахом крыльев, с каждым приближением к солнцу, к небу, они становятся сильней человека. Мы, люди, считая, что снегири всего лишь птицы, ошибаемся. Они предел совершенства. Предел мечтаний любого существа на земле, только пока они об этом не догадываются…
Я скоро стану снегирем…
На темной улице, где раздавалось лишь пьяное веселье, я увидел два долгожданных шара. Они светились изнутри и приближались ко мне, призывая своим светом. «Хорошо… время», - подумал я и побежал на встречу к Бесконечности…
На ветке сидел снегирь. Таких снегирей много, миллионы по всему свету. Но тот снегирь – необычный. Поэтому, сидел напротив постройки и смотрел на человеческую девушку, которая там жила. Каждый раз, когда она входила во двор этой постройки, брала с собой чашку, прислоняла ее к своим губам. И хотя, снегирю, эти действия были неизвестны, он наслаждался каждой минутой, смотря, как грациозно человек проделывал это.
Но время идет. Девушка не появляется. А чашка так и стоит на столе во дворе. Но она не была столь изящна, как рука, оставившая ее – с тонкой кистью, с голубыми венами на запястье. Снегирь ждал, а солнце расположилось в зените. Чашка отбрасывала длинную, чуть кривую тень. Похожую на тень бутылки.
В ней еще осталось что-то, почти остывшее, смешанное с ароматной слюнкой. На фарфоровой стенке, ближе к круглой ручке, виднелся ее след губ.
Жужжал шмель, временами заглушая песню кузнечика с оторванной лапкой, запрыгнувшего на стол. Горячий ветер лениво шумел в листве плакучих ив, склонившихся к маленькому, заросшему прудику. Маленькая птичка пошевелила крыльями, сидя на ветке.
Кузнечик спрыгнул куда-то далеко в траве. Снегирь проследил за ним, а потом снова стал наблюдать за чашкой…
Прошло несколько дней, солнце стало чаще закрываться в облаках, а в буйной зелени стал замечаться некоторый упадок. Так человек – вроде еще не стар, но в черной голове пророс сорняком седой волос…
Снегирь ждал исчезнувшую девушку.
Облетели листья, часто еще совсем свежие поверхностью, но ослабевшие в черенках… Шмель исчез, а кузнечик засох под боком большого светло-серого камня.
Прошло еще несколько дней, может быть, больше и наступила осень.
После бессмысленного кружения в чашку упал сухой осиновый лист и впитал что-то, в мгновение став квелым.
Бедный снегирь голодал, но не двигался с места.
Пошел первый дождь, за ним другой. И так без конца…
Белый бок небезызвестной чашки стал похож на серое небо.
Первая снежинка слетала с небес долго и была как праздник для несчастного снегиря. Другие были похоже на первую и стали обыденностью.
Сначала снежинки таяли в чашке, а потом, когда стало совсем холодно, ложились на ледяную корочку, образовавшиеся у самой фарфоровой кромки.
Пришла зима…
Днем с рябины склевывал ягоды красный снегирь, а по ночам ветер выл и пытался опрокинуть чашку со стола в сугроб.
Птице казалось, что чашка тоже ждет девушку, и поэтому снегирь очень расстроился, когда было очень холодно, и чашка, хоть устояла, но треснула возле ручки.
Второй трещины не появилось, потому что стало теплее…
День-другой…
Капнуло с просветлевшего неба, а ветви ивы застегали свежую пустоту плетьми, освобожденные от мороза первым солнцем.
Склевав последнюю ягоду, снегирь уже собирался умчаться догонять зиму, но вспомнил изящные руки. Остался сидеть на ветке.
Весна…
Все засеялось мелким зеленым, которое по мере солнечного восхождения разрасталось вширь и ввысь, буйствуя молодостью и расточая запахи.
По-прежнему под серым камнем лежал кузнечик. Он совсем ссохся…
Погода наступила очень теплая, чашка стояла совсем грязная, в ней застоялась гадость.
Зажужжал шмель, день ото дня все уверенней…
На третий день лета стало совсем жарко, и в саду послышались голоса.
Снегирь зачирикал от радости. Она остановилась возле мраморного столика и с минуту смотрела на заросший прудик. У нее по-прежнему были тонкие кисти с голубыми венками на запястьях.… Затем она неловко повернулась и длинным шелковым рукавом опрокинула забытую чашку на каменные плиты.
- Как здесь все запустело! – сказала она, слегка поморщившись то ли от чириканья надоедливого снегиря, то ли от звука разбившегося фарфора…
Универ Экстрасенсов
В этом мире существуют духи и потусторонние силы, каждые из которых тревожат умы обычных людей. Они пугают, запутывают…
Варианты ответов: