Фарфоровый человек.
За всю свою жизнь я видела всего одно чудо. Многие люди видели и десять, и двадцать, и даже сто маленьких чудес, а я всего одно. Но какое! Это ведь было действительно чудо! Те годы я помню как самые счастливые в моей жизни... Годы, проведённые с фарфоровым человеком.
Он жил в частном секторе, в большом старом доме.
Его звали Джим Хоупкинс.
А ещё он целиком и полностью состоял из фарфора.
Хотя нет, его светло-каштановые волосы были настоящими, а голубые глаза – стеклянными. Да и одежда была из ткани, как у обычных людей. А так... Фарфоровое тело, фарфоровые руки и ноги, и даже фарфоровая голова. Всё состояло из фарфора. Вместо суставов у Хоупкинса были шарниры. Они немного скрипели, когда он сгибал руки или же ходил по комнате своей «фирменной походкой» - распрямив ноги и наступая на пятку, громко стуча каблуками своих ботинок.
Мы – я и ещё пять девочек, три из которых мои подруги – познакомились с Джимом в возрасте десяти лет. Теперь каждой из нас уже по двадцать семь, но мы все с нежностью помним этого фарфорового человека... Познакомились мы с ним при самых разных обстоятельствах. Я и мои подруги, когда гуляли возле его дома в частном секторе. А другие две девочки – сёстры-близняшки – познакомились с ним, когда он продавал возле своего дома фарфоровых кукол. Мы быстро сдружились...
Да, он делал фарфоровых кукол. Он сам их лепил, обжигал и проводил тому подобные вещи. Где – не знает никто. Да нам и не нужно было знать.
Его куклы всегда были самыми лучшими! При первой нашей встрече он подарил каждой по кукле, которую мы выбирали сами. Потом он тоже разрешал нам брать кукол, но почему-то, нам хватало тех, которых он дал нам в самом начале знакомства.
Мы устраивали в доме фарфорового человека посиделки, которые называли «встречами фарфорового кружка». Джим, в какое бы время мы не приходили, гостеприимно встречал нас и заваривал чай. Да, вот такой он был...
Его дом это отдельная песня! С виду ничем не примечательный дом в частном секторе, если не считать больших размеров. Но ведь не только дом Джима был двухэтажным, попадались и другие такие дома...
Удивителен он был вот чем – как только входишь внутрь – сразу кажется, что попал на несколько веков назад... Когда я оказывалась внутри дома фарфорового человека, у меня сразу же появлялись ассоциации с викторианской Англией. Не знаю, почему... Я ведь знаю о ней очень мало. Но убранство дома... Камин, большие часы с маятником, пыль в углах с паутиной (которая всегда была только кстати и помогала ещё больше «погрузиться в атмосферу кружка») и прочее... Всё, всё создавало ощущение некоторой старинности.
А сам Джим Хоупкинс... Одеяние фарфорового человека было под стать его дому. Цилиндр на голове, штаны в клетку, ботинки на каблуке, жакет... Изредка Хоупкинс надевал фрак. И ходил он всегда с тростью, которой любил удивительно громко стучать. Видя его, мы не произвольно смеялись. Даже стеклянные глаза Джима не отпугивали, а может даже наоборот. А всё потому, что он, хоть и был фарфоровым, выглядел как живой. Только бледный очень, а так...
Как я уже упоминала, когда мы с ним познакомились, нам было всего десять лет. Но мы сразу же решили устроить кружок, когда случайно пришли к Джиму все вместе. Фарфоровый человек предложил эту идею, и мы согласились. Тогда мы, хоть и уже росли, всё равно любили таинственность... Мы собрались на втором этаже в небольшой, но уютной комнате. Он раздал нам кукол, и придумал новые имена, для кружка. Я до сих пор с улыбкой вспоминаю, как он это делал...
-Хм... Напомните-ка, как вас зовут, моя милая леди? – спросил он у меня тогда.
-Женя... – ответила я, чуть смутившись.
-Женя... Женя... – он начал расхаживать взад и вперёд по комнате, глядя в потолок. – Женя... Джейн! Отныне, вас, моя милая леди, зовут Джейн. И имя это вам подходит, как мне кажется, – и он повернулся к близняшкам. – А вас как зовут? Простите меня, я вроде бы узнавал... Ох, фарфоровая моя голова, совсем всё вылетело! – и он наигранно схватился за голову, качая ей.
-Марина и Маша – ответили близняшки, смеясь над выходкой Джима.
-Значит, Марта и... и... Матильда! – изрёк фарфоровый человек, и девочки кивнули.
И так он и дальше давал нам имена, стараясь сделать так, чтобы было похоже на настоящие. Лизу он, даже не особо-то и думая, назвал Элизабет, или Лиззи, а Катю – Кэтрин, коротко Кэт.
Когда он дал нам имена, то сказал, что мы должны будем носить на встречи кукол, чтобы он всегда нас по ним узнал. А то «из его фарфоровой головы всё вылетит»...
И мы носили кукол. «Встречи фарфорового кружка» проходили почти каждый день. Нам было весело с Джимом. Весело с нашим фарфоровым человеком...
Во время «встреч» Хоупкинс учил нас танцевать вальс, разговаривать на светские темы, правильно пить чай и есть за столом и вообще вести себя так, как подобает настоящим леди. Не знаю, правильно ли он учил, но нам нравилось. Вскоре он даже нашёл для нас на чердаке платья. Они были старые, но такие красивые!!! Каждая из нас выбрала платье себе по душе. Одеваясь в них, мы танцевали с фарфоровым человеком, делая вид, что находимся на балу. Конечно, каждая из нас была гораздо ниже него, ведь нам было всего десять лет. А потом он музицировал на скрипке...
Но время летело. Мы продолжали встречаться у Джима, и всегда получали от этого огромное удовольствие. Конечно же, своим родителям мы ничего не рассказывали...
Когда нам было уже по тринадцать лет, фарфоровый человек стал слать нам письма. Нет, не электронные. Он не любил электронику, у него в доме даже не было телевизора или радио. И это было ещё одной причиной, по которой мы собирались у него... А письма он слал настоящие, сам работая почтальоном. То есть доходил до наших домов и оставлял в почтовых ящиках в подъездах письма, с приглашениями в гости.
И мы всегда откликались. Приходили к фарфоровому человеку, пили чай с ним... Он любил смотреть на падающий снег. И мы, вскоре, тоже полюбили вот так вот глядеть из окна на то, как белоснежные хлопья опускаются на землю...
Но время, как я уже сказала, никогда не стоит на месте. Оно шло, почти что бежало.
Когда нам всем стало по пятнадцать, Лиза уехала вместе с родителями в другой город. Фарфоровый человек уговорил её взять с собой куклу, на всякий случай.
Потом перестала приходить Катя. Её родители однажды прочли письмо фарфорового человека, и запретили ей к нему ходить. Они не знали, что он из фарфора, а если им бы и сказали, они бы не поверили. Просто, родители Кати очень опасались за неё. А тут выясняется, что она ходит к какому-то мужчине, да ещё и к тому, который называет её леди, да ещё и без ведома родителей...
В «фарфоровом кружке» остались лишь я и близняшки.
Но, когда нам всем исполнилось по семнадцать, Марина и Маша начали встречаться с парнями, и совсем про нас забыли...
И вот, в «фарфоровом кружке» остались только я и Джим. Во время наших встреч Джим играл на скрипке, как и раньше иногда. Только теперь он брал смычок в руки гораздо чаще. Стал более откровенен... Моё платье стало мне мало ещё несколько лет назад, но Джим нашёл новое. Фарфоровый человек вообще был удивителен... Когда я случайно сболтнула, что отчасти считаю близняшек предательницами, то Джим укорил меня.
-Всему своё время, моя милая леди, - сказал он тогда. – Они ушли, но вместе с тем и обрели новое счастье. Лишь судьбе решать кто приходит, а кто уходит...
Я не могла с ним спорить. Просто не могла, потому, что он сказал правду. И в тот день мы продолжили вести себя точно так же, как и всегда. Болтать, танцевать, рассматривать новых кукол, которых сделал Джим, и прочее...
В девятнадцать лет жизнь приняла крутой оборот.
Когда я шла домой из магазина ранней весной, то сама не заметила, как перешла на дорогу. Я сильно размахивала сумкой с продуктами, так как настроение было хорошее... И случайно отпустила её.
Сумка вылетела прямо на середину дороги. Я пошла за ней, но поскользнулась (не мудрено, гололёд)... Только вот упала очень неудачно.
Упала прямо на живот, вытянув вперёд левую руку. Попыталась встать, но не получилось, а потом... Гудок автомобиля и мой крик!..
К счастью, пострадала лишь рука, да и то по локоть. Но пострадала знатно – кости были стёрты чуть ли не в порошок. Врачи удивлялись, как я ещё не умерла от болевого шока... Руку, по локоть, пришлось ампутировать.
Однако, это никак не повлияло на мои встречи с фарфоровым человеком. Лишь только я поправилась, и начала снова ходить к нему. Выяснилось, что без меня он очень скучал. И я была безумно этому рада... Нет, не тому, что он скучал. А тому, что я была ему нужна, раз без меня было скучно.
За то в институте меня начали всячески поддерживать. Все старались «разделить мою боль», «соболезновали» и прочее и лишь один фарфоровый человек не разделял моих страданий. Они были ему не нужны. Он их не разделял. Он просто делал так, чтобы их не было.
Мы с ним сблизились, и однажды, он рассказал мне один потрясший меня факт.
Оказывается, он может умереть от сильного счастья.
В отличие от человеческого сердца, его сердце принимает все эмоции лишь на себя. А из чего оно состоит? Из хрупкого фарфора. И в один прекрасный, действительно прекрасный момент, на сердце у Джима появится трещина. А потом... а потом оно просто разобьётся под напором эмоций.
И ещё Джим сказал, что не будет убегать от этого. Сказал, что это ему в радость, умереть счастливым.
А потом добавил, что если почувствует, что умирает, то вышлет мне свою руку. Чтобы она могла послужить мне протезом. Ведь ему она больше не понадобится...
Я, тогда, конечно, быстро об этом забыла...
А через два года, когда мне исполнилось двадцать два, к нам пришёл почтальон. Они ещё не перевелись на этой планете, хотя их уже гораздо меньше, чем раньше. Фарфоровый человек часто грустил по этому поводу.
Когда выяснилось, что мне пришла посылка, мне вдруг стало нехорошо.
Какое-то ужасное чувство щемило в груди. Сердце стучало бешено.
Тогда я трясущими руками приняла посылку, и стала распаковывать... И что же я там увидела?
Фарфоровую руку до локтя, с шарнирами вместо суставов и креплениями, чтобы я могла использовать этот «протез».
Лёгкий вскрик вырвался у меня из груди. Лёгкий, почти не слышный.
Сердце остановилось.
Нужно бежать.
Скорее...
Скорее!!!
Схватив подмышку фарфоровую куклу, которую мне дал Джим, я изо всех сил рванула к его дому. Я бежала так быстро, как могла.
В моей голове крутилось лишь одно. Хотелось лишь одного. Я молилась лишь об одном. Успеть!!!
Я неслась по улицам, добежала до частного сектора, и там прямиком к дому Хоупкинса...
Дверь оказалась не заперта. Это плохо.
Пинком ноги распахнув её, я рванула на второй этаж и вдруг услышала душераздирающий звон... Звон бьющегося фарфора!
Со слезами на глазах я вбежала в комнату. Надежда ещё теплилась в душе, когда я оглядывалась по сторонам. Где же, где же ты, мой фарфоровый человек?!!
И тут я опустила взгляд на пол...
Слёзы потекли по щекам...
Я не могла поверить в это... В то, что он разбился...
На полу валялось тело фарфорового человека. Джим разбился не весь, грудь и лицо остались целы. Но я была уверена, что спина уже превратилась в осколки...
Чувствуя, что мокрые дорожки пролегают у меня по щекам, я перевернула его. Так и есть. Ощупав спину, я поняла, что она раскололась и ссыпалась в рубашку.
В руке у Джима была записка. Я, разжав фарфоровые пальцы, всхлипывая, принялась читать...
Вот, что там было написано:
«Джейн, это наверняка читаешь ты.
Я умоляю тебя, моя милая леди, ни за что не совершать безрассудств. Не убивайся по поводу моей смерти.
Сохрани куклу. Я делал её с любовью, и вложил в неё частицу себя.
Напиши остальным членам фарфорового кружка о том, что я больше не смогу их встретить у себя дома. Можешь соврать им, что я уехал, а можешь просто сказать правду.
И знай одно – я умер счастливым. Потому, что ты сделала меня таковым. Не вини себя. Благодари себя за это.
Мне нравится то, что я умираю радуясь, а не страдая.
И ещё од...» далее записка была не закончена. Он не успел её дописать.
Я долго плакала, стоя на коленях возле фарфорового человека. Плакала так, как не подобает взрослой девушке.
Но ничего не могла с собой поделать.
Рыжие волосы спадали на глаза, будто мешая его видеть и чувствовать себя ещё хуже...
Потом я вернулась домой.
В тот день пошёл снег. Первый снег, который так любил фарфоровый человек. Жаль, он его не увидел...
Я два часа сидела возле окна, и смотрела на падающие белые хлопья. Смотрела не видящим взглядом.
Я уже давно отослала всем то, что просил Фарфоровый человек. Уже даже встретилась с Катей, которая долго плакала. Она ведь не имела возможности выплакаться раньше. А я уже истратила свой запас слёз... Потом близняшки. Я в первый раз, за столько лет, их увидела. Чудом, что у меня сохранился адрес их электронной почты, который они дали в своё время. Мы встретились, и они тоже плакали, сжимая каждая свою куклу. Лиза, с которой мы переписывались потом, перестала писать смайлики в конце каждого предложения после этого известия. Это значило, что ей очень плохо.
А теперь я сидела одна. Совершенно одна, и смотрела на снег. Снег, который так любил фарфоровый человек...
Сейчас же я с остервенением берегу дорогой мне фарфоровый протез. Надеваю его только дома.
У меня есть четырёхлетняя дочь, которая любит фарфоровых кукол так же, как любила и люблю их я, и муж, который любит семью, и равнодушен к фарфору. И я счастлива. Но никогда я не забуду фарфорового человека. Ни-ко-гда...
Академия наёмных убийц
В этом мире, тайные войны и заговоры приобрели особо важное значение. У каждого влиятельного человека есть свои связи с…
Варианты ответов: