Однажды вечером к Саурону на огонёк заглянул Менестрель - умытый, подозрительно причёсанный и с тортом в руках.
- Почему не на рабочем месте? - сразу стал в боевую стойку Владыка, напрочь проигнорировав тот факт, что установленный стараниями Ангмарского восьмичасовой рабочий день давным-давно закончился.
- Спасите-помогите, - кратко ответил песнопевец и бухнул торт на стол перед Владыкой.
Саурон, подозрительно покосившись на унылую физиономию Менестреля, снял крышку с коробки. Торт сверкал всеми цветами радуги, а в середине его красовалась филигранно выполненная верноподданнически чёрным маркером надпись: "Спасителю и Избавителю Менестреля".
- Не понял, - сказал Саурон настороженно, на всякий случай отодвигая торт подальше от себя. - Это что - взятка? И за что, позволь спросить?
- Это не взятка, это намёк, - ответил Менестрель печально. - Разлюбите меня обратно, пожалуйста...
Саурону стало нехорошо.
- Как ты себе представляешь эту конструкцию? - спросил он глухо.
- Я имел в виду, - торопливо поправился Менестрель, - чтобы вы назначили мне кого-нибудь другого объектом несчастной любви...
- А что, ты недостаточно несчастен? - удивился Владыка.
- Нет... то есть да, - забормотал Менестрель, - то есть спасите... то есть я больше не могу. А торт совсем свежий, - закончил он и воззрился на Саурона с надеждой.
- И за что я ему только зарплату плачу?! - буркнул Саурон в сторону, сообразив, наконец, в чём дело. - Ну и чем тебя не устраивает Зайка?
- Это неуместный вопрос, босс, - с достоинством ответил Менестрель.
- Постой-постой, - недовольно нахмурился Чёрный Властелин. - Я же совсем недавно слышал, как ты обращался к ней "Зайка моя".
- Ну да, - уныло отвечал песнопевец. - Я обращался. А она мне не ответила даже гневным взглядом.
Внезапно с грохотом распахнулось окно, и на фоне ночного неба появилась морда Дракона, на которой читался живейший интерес.
- Я подслушивал, - деловито сообщил он, чтобы не отвлекаться на этот вопрос в дальнейшем. - У меня есть предложение. Давайте совместим: говорить "Зайка моя" будет он, а отвечать гневным взглядом - кто-нибудь другой. Например, я.
- Не пойдёт, - откликнулся из своего угла оправившийся от изумления Менестрель. - Я настаиваю, чтобы взгляды исходили от объекта несчастной любви, а не от кого-нибудь ещё. Я не могу смотреть сразу по всем сторонам.
- А мы приладим к тебе зеркало заднего вида, - не унимался Дракон. - Говорят - очень удобно...
- Нет, - энергично воспротивился Саурон, украдкой отщипывая от торта кусочек. - Это получается слишком сложная конструкция. Для того, чтобы вы все функционировали, сначала должна идти Зайка, за ней - вздыхающий Менестрель, за Менестрелем - мечущие гневные взгляды Дракон, а на Драконе - Лётчик, чтобы Дракон им управлял. Страшно подумать, что будет, если кто-нибудь споткнётся!
- Что-что, пробка! - радостно подхватил Дракон. - А пока мы в пробке будем стоять, Менестрель может сочинять оды!
- Так мне что же - ко всей вашей компании регулировщика приделывать и пару светофоров? - скептически отозвался Саурон. - Это несерьёзно!
- Ладно, - покладисто согласился Дракон. - Тогда давайте его влюбим в...
- В кого-нибудь, у кого нет детишек, - перебил Менестрель. - А то Зайкины пытались мне контрабас погрызть, лишить меня рабочего инструмента. Друг друга им, что ли, мало?
- Тогда пусть влюбится в Близняшек, - предложил Дракон.
- Как, сразу в обеих? - удивился Менестрель.
- Ну да, - не смутился Дракон. - Это будет фигура под названием "любовный равнобедренный треугольник". Правда, здорово? - не без гордости закончил он.
- С каких это пор драконы стали разбираться в тонкостях человеческих взаимоотношений? - подозрительно переспросил Саурон, дожёвывая очередной кусок торта.
- В такой компании, как ваша, - назидательно произнёс Дракон, - станешь либо психом, либо психоаналитиком. Я выбрал второе, - и сказал, мельком глянув на торт: - Дайте мне тоже кусочек.
Саурон с чувством швырнул в разинутую пасть здоровенным куском торта, Дракон не жуя проглотил его и продолжил без перехода, кивнув на Менестреля:
- И вообще, за его ид и супер-эго я не ручаюсь.
Менестрель, сочтя это комплиментом, обвёл вокруг Саурона победным взглядом.
- Да, я такой, - сказал он гордо. - Мятущийся и противоречивый...
- Менестрелю следует быть несчастным, а не сумасшедшим, - менторским тоном продолжал Дракон. - Сочетать тоже не рекомендуется. Был в моей практике один такой, так его заклинило на какой-то выброшенной им же самим в море цацке, и с тех пор он не создал ни одного нового хита.
- А если его заклинить на чём-нибудь безобидном? - поинтересовался Саурон, старательно собирая пальцем по столу крошки. - Например, пусть представит себя стереосистемой с дистанционным управлением. Захотим - включим, захотим - выключим... И громкость звука можно регулировать, - добавил он мечтательно.
- Нет, - поспешно сказал Менестрель. - Я лучше буду лечиться Близняшками... Правда ведь, торт был вкусным?
- Ладно, уговорили, - благосклонно согласился Владыка. - Пусть рискнёт...
Менестрель быстро-быстро попятился к двери, опасаясь, что босс передумает.
- Постой-постой, - неожиданно вспомнил Саурон. - Если ты всё ещё без вдохновения, то как же получилось, что твоя так называемая "боевая песнь" стала хитом?
- Сейчас всё объясню, - затрещал Менестрель. - Во-первых, я её ещё до Зайки писать начал, во-вторых, это случайность, а в-третьих, она переделанная! И вообще, наверное, это происки врагов! - прокричал он уже из-за двери.
- Вот молодёжь пошла, никакой благодарности! - сказал Дракон неодобрительно и тоже исчез.
- А торт, между прочим, чёрствый был, - грустно сообщил Саурон захлопнувшейся двери. Почему-то он чувствовал себя обманутым.
Время, отпущенное для учений, плавно близилось к концу. Саурон созвал новое совещание, на котором назгулы должны были отчитаться о проделанной ими работе и нанесённом ими ущербе, по возможности смягчив для Саурона окончательное подведение итогов.
Первым отчитываться взялся Принц. Он долго и вдохновенно вещал о потеплении международной обстановки и укрепления в международном сообществе чувства глубокого соболезнования Мордору, заливая при этом, кажется, даже больше, чем на памятном конгрессе.
- Вот теперь к нам точно никто не сунется! - победно завершил Принц.
- Этого можно было достичь и меньшими усилиями, - сказал Саурон недовольно. - В следующий раз я не буду тратиться ни на какие конгрессы, а просто поставлю на границе Мордора столб с табличкой "Сумасшедший дом", и всё. Самое печальное, - добавил он самокритично, - что во всей этой истории я не тяну даже на главврача.
- Правильно-правильно! - подхватил Ангмарский. - Заграница нам поможет, а если не поможет - то мы снимем табличку обратно и откроем границу! Простые времена требуют простых решений! А его, - он выразительно посмотрел на Принца, - надо объявить невыездным, чтобы не смел в следующий раз так бездарно ронять авторитет Мордора в глазах соседних держав! И вообще, давайте его вызовем на дуэль! - войдя в раж и не замечая того, что под столом его уже практически лишили ног Зайка и Бухгалтер, продолжал Ангмарский.
- Вы что-то напутали, сударь, - язвительно откликнулся Принц, который не мог забыть пламенному революционеру обидного слова "тунеядец". - Дуэли приняты у нас, тунеядцев, а не у вас, классовых врагов прогнившего Запада.
- Тогда я вызову его в суд, - ни на секунду не смутился Ангмарский.
- А я тебя - на ковёр, если только попробуешь вытворить что-нибудь в этом духе, - вмешался Саурон с угрозой.
Назгул замолчал, оскорблённо пожав плечами.
Нищий неизвестно почему явился на заседание с замотанным пальцем, и это тоже привлекло внимание Владыки.
- А это ещё зачем? - спросил он обречённо. - Что, мои назгулы уже стесняются, что они назгулы?
- Так оно же золотое, - с готовностью объяснил Нищий. - Коллеги могут вместе с пальцем откусить... Пальцы - они всегда нарасхват. Что же мне - калекой оставаться?
- Какие коллеги? - тихо переспросил Саурон, чувствуя, что голова у него уже пошла кругом. - Иностранные шпионы, что ли? А зачем им мои Кольца?
- Не шпионы, а другие нищие, - разочаровал его назгул.
- Тогда ещё ладно, - пробормотал Владыка и тут же снова встрепенулся: - У тебя не должно быть никаких коллег, кроме назгулов!
- Да, босс, - смиренно сказал Нищий, незаметно пряча в карман только что украденную у расстроенного Саурона авторучку.
Не привнёс радужных нот в общее мрачное настроение и Бухгалтер. Судя по его отчёту, всё было плохо, а обещало стать ещё хуже. "Если, конечно, нас до этого не завоюют и не перекрасят в эльфов", - добавил Бухгалтер, обведя назгулов внимательным взглядом поверх роговых очков. У всех сделались одинаково кислые лица, а Солнышко выглядело так, словно по ошибке стянуло из Зайкиных припасов бутылку уксуса вместо бутылки лимонада и, не подумав, выхлебало сразу половину.
- Нет, - сказало оно категорично. - Краситься я не согласен. Хватит с меня и того, что я Кольцо ношу, нечего из меня какую-то девчонку делать...
Бухгалтер строго кашлянул.
- Отсюда вывод, - сказал он. - Чтобы нас не перекрасили...
- ...нужно уничтожить вражеские запасы белой краски путём сброса на них маленькой симпатичной бомбы! - жизнерадостным дуэтом подхватили Близняшки.
- На кого - на них? - не выдержала Тхурингветиль, крепившаяся с самого начала заседания. - На врагов, на краску или на кого-нибудь ещё?
- Сначала на краску, - бодро проскандировали Близняшки. - А на врагов - что останется...
- А кто будет бомбой? - обескураженно спросил Саурон.
- Чур, не я! Я был в прошлый раз! Потом неделю из-под земли выкапывался! - внёс свою лепту в обсуждение Дракон, как всегда, деликатно подслушивающий под окном. - Правда, потом удалось свалить всё на гномов, и перед энтами отдувались уже они, - самодовольно добавил новоявленный психоаналитик.
- Вот спасибо, - печально произнёс Саурон. - А я-то голову ломаю, за что у гномов на меня зуб и в каких таких международных провокациях меня обвиняют...
- Вывод, - невольно копируя Бухгалтера, сообщил Ангмарский своему блокнотику, - Дракон в амплуа бомбы чреват несвоевременными политическими осложнениями в лице демонстрации протеста энтов...
- Нет у нас бомбы, - сказал своё веское слово Бухгалтер. - И денег на неё, что странно, тоже нету...
- Может, попросить денег у соседей до понедельника? - предложила Зайка озабоченно. - Я имею в виду, у международного сообщества...
- Каким образом? - поинтересовался Саурон кисло.
- Примерно вот так, - сказал Нищий и затянул гнусаво: - Пода-а-а-айте-на-атомную-бомбу-для-укрепления-оброноспособности-страны-ы-ы!..
Саурон громко икнул, и в наступившей тишине голос Ангмарского с чувством глубокого удовлетворения произнёс:
- А что, неплохая идея! Готов лично взяться за её претворение в жизнь!
На него посмотрели очень одинаково.
- Нет! - ужаснулся Принц, раньше других обретший дар речи. - Ни в коем случае! - И добавил со знанием дела: - Нас и так за людей не держат...
- Не хотите - как хотите, - хором обиделись Нищий и Ангмарский: Нищий - запихивая в карман блокнотик Ангмарского, Ангмарский - хлопая по карманам в его поисках - судя по всему, хотел записать вывод, что обиделся.
- Тогда давайте перекрасим врагов! - не сдавались Сарэ и Сэрэ. - Обрушим на них запасы чёрной краски! Тогда все станем чёрные и пушистые, когда высохнем, и жить будем в мире и согласии!
- Вас, журналистов, хлебом не корми - дай человека грязью облить, - с неудовольствием вступился за врагов Принц. - Надо действовать тоньше: разошлём им такие же кольца, как у нас, с самыми лучшими пожеланиями...
- Да я уже пробовал, - печально сказал Саурон. - Только, боюсь, меня неправильно поняли... А повторять я это не буду, потому что, во-первых, у меня кончились запасы сувенирных колец, а во-вторых - должен же оставаться в мире хоть кто-то нормальный!
- Точно, - произнесла Тхурингветиль. - Я уже вообще не понимаю, о чём мы говорим.
- Тогда давайте поговорим о нём, - сурово сказала Зайка, кивнув на Менестреля. - А то он всё заседание молчит. Впору заводить поговорку: "Молчит, как Менестрель"...
- "Даже молчание мордорских менестрелей, - задумчиво проговорил Ангмарский, по-видимому, вспомнив какую-то недопроизнесённую речь, - берёт душу за горло, наполняя её тихим восторгом, плавно переходящим в громкую истерику..."
Назгулы вздрогнули, а Менестрель оскорблённо сказал:
- Я не молчу, я пою мысленно - для Сарэ и Сэрэ, - и добавил, предваряя незаданные вопросы, - потому что когда я пел вслух, они шипели вокруг меня так громко, что я сам себя не слышал, а это ужасно! У меня должна быть аудитория хотя бы из одного человека, пусть это буду даже я сам! И вообще, - продолжал он, всё более распаляясь, - я не могу нормально страдать от несчастной любви, если никто не в состоянии мне сказать, по ком я, собственно, страдаю! Вот вообразите себе, объясняюсь я одной в несчастной любви к другой, она меня внимательно слушает, даже, кажется, слёзы от сочувствия в глазах блестят, я выдыхаюсь, и тут она мне говорит - заду-у-умчиво так: "Только я другая. Кажется..." Кажется! Нет, вы слышали - кажется!! Ну как я могу полноценно страдать в таких условиях!
Саурон склонился к своей верной секретарше и прошептал с надеждой:
- Как ты думаешь, нельзя ли считать эту пламенную речь симптомом выздоровления?
- Скорее уж ремиссией, - мрачно ответствовала Тхурингветиль. - Кратковременной... Босс, вы можете счесть меня пессимисткой и даже сеятельницей паники, если захотите, но, по-моему, это неизлечимо...
И тут Тхурингветиль поймала взгляд Саурона, который ошарашенно смотрел куда-то ей за плечо. Она медленно обернулась, предчувствуя недоброе, и на этот раз её прогноз оправдался полностью. Внезапно заглохнувший Менестрель смотрел на неё во все глаза, глупо улыбался, совершал бровями сложные движения и тянулся куда-то в сторону - видимо, за смычком.
- У него припадок! - вскричала испуганная Тхурингветиль, вскакивая с места. - Скорее опрокиньте его на пол, заткните рот и откройте окна!
Назгулы боязливо переглядывались, подталкивая друг друга локтями и коленками - видимо, опасались, не заразно ли это.
И тут Менестрель запел - так громко и чудовищно вдохновенно, что всем сразу стало ясно: болезнь позади. С трудом продравшись сквозь созвучия и несозвучия менестрелевой песни и с ужасом обнаружив, что песня посвящается ей, Тхурингветиль отчаянно вскричала:
- Босс, сделайте же с этим хоть что-нибудь! Я боюсь Менестреля, я лицо при исполнении служебных обязанностей, в меня нельзя влюбляться! Укушу!
Менестрель закатил глаза и завыл ещё вдохновеннее. Назгулы взвыли в той же тональности и врассыпную бросились к дверям.
Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…
Варианты ответов: