..............

"А ведь на самом деле ничего такого не было..."
Чистая правда.

...Вот уже четвёртый день назгулы бродили по Барад-Дуру сами не свои: наступали на хвосты волколакам, забывали пожелать Саурону приятного аппетита за завтраком и оставляли свои чёрные плащи в самых неожиданных местах, как то: в личном несгораемом сейфе Тхурингветиль, под подушкой у Саурона и в логове страшного кусачего дракона. Один плащ висел в фотолаборатории на манер занавески, а ещё один нашёлся даже на вешалке, и это в создавшейся ситуации поражало больше всего. Тхурингветиль нервничала, Саурон не мог сосредоточиться ни на одном кроссворде, а волколаки выли всю ночь напролёт, мешая спать остальному Барад-Дуру. А потом выяснилось, что со стола Тхурингветиль вот уже второй день ничего не пропадало - даже самой завалященькой скрепки - Бухгалтер пропустил описку в отчётности, а паж разбил окно футбольным мячом, и заметили это только спустя энное количество времени, когда Менестрель в состоянии глубокой задумчивости из этого окна выпал - к счастью, всего лишь со второго этажа, к счастью, в пышную цветочную клумбу, к несчастью, находившуюся под личным патронажем Зайки.

Собственно, именно благодаря ей история и получила огласку, так как она потребовала действий.

Был спешно созван совет.

Саурон, восседая во главе стола, нервно перекладывал бумажки из одной стопки в другую, потом попытался разложить нечто вроде пасьянса, загадав, выйдет ли из этого совета толк. Правда, сошёлся пасьянс или нет, осталось неизвестным, поскольку Тхурингветиль, свирепо прозвенев председательским колокольчиком, объявила заседание открытым и сгребла все сауроновские бумажки в одну кучу, оставив ему одну, самую маленькую.

- Итак, - несчастным голосом начал обобранный Саурон, - первым на повестке дня стоит вопрос...

Сощурясь, он посмотрел на лежащую перед ним бумажку, поморгал, помотал головой, почесал в затылке - и наконец перевернул вверх ногами и зачитал замогильным голосом, от которого присутствующим назгулам захотелось то ли завыть, то ли заплакать, то ли принести ему валерьянки:

- ...Менестрель.

Все, кроме песнопевца, облегчённо перевели дух.

- А при чем тут я? - довольно-таки агрессивно переспросил Менестрель, на всякий случай вжимаясь в стенку и загораживаясь контрабасом. - Я сижу и молчу...

- В этом-то всё и дело! - возмущённо воскликнула Тхурингветиль.

- Я могу встать, - застенчиво предложил Менестрель.

- Вот видите! - Тхурингветиль обличающе ткнула в него наманикюренным пальцем. - Раньше он сказал бы - "Я могу и сыграть"! И потянулся бы за своим смычком!

Назгулы рефлекторно зажали уши, но ничего не произошло. Менестрель старательно смотрел в потолок и делал вид, что слово "смычок" неизвестно ему в принципе.

- Н-да, - неуверенно сказал Бухгалтер. - Голубчик, а вы не заболели?..

Менестрель подумал и сделал вид, что слово "заболеть" ему тоже неизвестно.

- Тогда я накормлю его кашей! - воинственно предложила Зайка. - Орков это, например, очень бодрит...

Менестрель взвизгнул, уронил контрабас и попытался залезть под стол, от ужаса даже забыв, что он может сделать вид, будто не знает слова "каша". На полпути его задержали и с предосторожностями водворили на прежнее место.

- Я же говорила - бодрит! - удовлетворённо произнесла Зайка.

Менестрель побледнел и попытался упасть в обморок, но не смог: там уже был контрабас.

- Не надо его кашей! - великолепным стерео вступились за него Близняшки. - Пусть лучше сам скажет, что с ним такое...

- ...Дешевле будет, - с угрозой добавил Ангмарский.

Менестрель открыл один глаз, покосился на Ангмарского и сказал тоненьким жалобным голосом, убедившись, что между ним и Ангмарским сидит Лётчик, через обширную спину которого пламенный революционер так просто не перепрыгнет:

- У меня пропало Вдохновение!

- А у Нищего смотрели? - вкрадчиво поинтересовался Принц, остро переживающий пропажу руны "Д" с любимого батистового платочка, случившуюся не без помощи вышеупомянутого субъекта.

Назгулы хором обернулись и посмотрели на Нищего. Тот обернулся вместе со всеми и, изящно изогнув классически немытую шею, посмотрел на стенку.

Молчание становилось угрожающим.

- Кхе-кхе, - сказал Саурон.

- Что-то не так? - удивился Нищий, отмирая.

- Вдохновение, - напомнила Тхурингветиль.

- Я и своё потерял, - неохотно признался Нищий.

Назгулы призадумались. Саурон вздохнул и принялся складывать из повестки дня кораблик.

- А я все ви-и-идел... - вдруг протянуло Солнышко противным голосом.

- Что? - мрачно отозвалась Тхурингветиль, отбирая у Саурона кораблик.

- ...но никому не скажу, - торжествующе закончило оно.

- Каша, - елейным голосом напомнила Зайка.

Солнышко поморщилось.

- Ну ладно, - сказало оно неохотно. - Его стибрил Лётчик...

Все взгляды немедленно обратились к Лётчику. Тот улыбнулся непонимающе и белозубо.

- Я видел, как он пытался летать с самой высокой башни - без крыльев, без парашюта и даже без хвоста!

- Не брал, - машинально откликнулся Нищий.

Все вздрогнули, а Саурон торопливо проговорил:

- Отдайте ему мою дневную порцию валерьянки, пусть только не прыгает! Ещё одного набора назгулов я не переживу!!

- Да, - с сожалением констатировала Тхурингветиль. - Совсем пропало. Но тогда нужно найти новое!

- Дадим объявление в газету! - жизнерадостно предложили Близняшки.

- Нет, - сказал Саурон твёрдо. - Хватит с меня объявлений. Я ещё жить хочу...

Назгулы приуныли.

- А давайте его вообще... - Ангмарский сделал зловещую паузу. - Ликвидируем... Как класс. А?

Идея не прошла. За Менестреля вступились горой.

- Ни за что! - сказал Принц. - Менестрель своими песнями будит меня по утрам!.. - Подумал. - И по вечерам... - Ещё немножко подумал и закончил совсем тихо: - Впрочем, и по ночам тоже...

- У него спина широкая! - решительно заявило Солнышко. - В неё удобно камешками пулять!

- Когда он поёт, - благоразумно заметила Зайка, - мы точно знаем, откуда исходят все несчастья. А когда он молчит, они сыплются со всех сторон...

- Менестрель - ценное оружие, - резюмировала Тхурингветиль, методично отрывая от бумажного кораблика тонкие полоски. - Чтобы использовать его против врагов, нужно поддерживать его в рабочем состоянии.

Менестрель сидел в обнимку с бесполезным теперь контрабасом, слушал, какой он ценный, и громко думал, какой он несчастный.

- Есть простое средство, - мягко начал Бухгалтер, снимая очки и протирая их платочком. - Ему нужно несчастно влюбиться. Тогда он будет страдать со смыслом и давать высокий КПД...

- А в кого? - капризно сказал Менестрель, приосанясь.

Ангмарский сделал очень нехорошее лицо и открыл было рот, но Саурон перебил его:

- В 24 часа представишь мне докладную записку с графиками, диаграммами и стихотворным описанием объекта несчастной любви, - сказал он, обращаясь к Менестрелю. - Если не представишь - назначу сам.

- И вот тогда-то мы и похохочем, - всё-таки встрял Ангмарский.

- Я надеюсь, - повышая голос, сдвигая брови и отбирая у Тхурингветиль остатки кораблика, произнёс Саурон, - что завтра, в это же время, мы будем сидеть здесь и плакать над новым творением нашего замечательного Менестреля!

При последних словах песнопевец втянул голову в плечи и привычно забаррикадировался контрабасом.

- Заседание закрыто, - устало сказал Саурон и попытался выбраться из-за стола, но Тхурингветиль удержала его:

- Босс, а второй вопрос повестки?..

- Не помню никакого второго вопроса, - недовольно произнёс Саурон, не чаявший уже унести отсюда ноги. - Где повестка?

Тхурингветиль мило покраснела и шаркнула ножкой, пытаясь запихнуть клочки повестки подальше под стол.

Некоторое время Чёрный Владыка и его верная секретарша задумчиво смотрели друг на друга. Потом Саурона осенило.

- Ах да, - сказал он уныло. - Сущие пустяки. Враг.

- Где? - переспросил Нищий и нервно заозирался.

- Далеко. Пока ещё далеко, - сообщил Саурон с намёком. - Но если вы, драгоценнейшие мои назгулы, и дальше будете продолжать в том же духе - я имею в виду воинскую дисциплину и общую боеготовность - то враг станет близко, потом ещё ближе, а нас не останется совсем.

- Не смешно, - мрачно сказал Ангмарский. Остальные назгулы старались не смотреть друг другу в глаза.

- Короче, - скороговоркой проговорил Саурон, - я объявляю боевые учения открытыми, а заседание - закрытым. Подробные инструкции получите в индивидуальном порядке. Всё!

Назгулы, недовольно перешёптываясь, потянулись к двери. Менестрель плёлся последним, волоча за собой контрабас и прикидывая, в кого бы ему влюбиться.



Учения решено было начать с подготовки и переподготовки Лётчика. Саурон велел выделить ему молодого, но уже подающего надежды дракона, известного скверным нравом и тем, что тот единственный во всем Барад-Дуре успешно противостоял испепеляющему натиску Зайкиных деток, сметающих на своем пути всё, что не успели смести до них назгулы.

- Так, - сказал Саурон уже заранее мрачно. - Знакомься, Дракон, это Лётчик. Он не кусается... Знакомься, Лётчик, это Дракон. До сих пор он не кусался.

Дракон и Лётчик посмотрели друг на друга и совершенно одинаково улыбнулись: застенчиво и немного недоумевающе.

- Всё поняли? - упавшим голосом поинтересовался Саурон.

Дракон и Лётчик кивнули.

- Ещё раз повторить? - недоверчиво приподняв брови, на всякий случай спросил Чёрный Властелин, не веря своему счастью.

Ответом ему был ещё один кивок.

Саурон застонал.

- Да ничего они не поняли, босс! - вмешалась Тхурингветиль. - Как обычно...

Дракон и Лётчик сделали одинаково обиженные лица.

- В любом случае, - сказал Саурон решительно, отступая на несколько шагов, - показывать им, что надо делать, я не собираюсь!

- Так что же, мне этим заниматься? - ужаснулась Тхурингветиль.

- Хорошая идея, - одобрил Саурон, ещё решительнее развернулся и исчез в сторону Барад-Дура. Только пыль столбом.

Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…

Варианты ответов: