...

За окном медленно кружились снежинки, в своём, известном только им танце. Последние недели перед каникулами пронеслись на удивление быстро, хотя может просто так казалось. Может я была слишком счастлива, чтобы следить за такой банальной вещью как время? Рождество наступило, принеся в опустелый Хогвартс искорку праздника и весёлости. Нас на Гриффиндоре осталось пятеро. Лаванда Браун, семикурсник по имени Джек, кажется, с которым я однажды столкнулась в библиотеке («Привет». - «Привет». - «Помоги достать мне книгу, пожалуйста, ту, на восьмой полке». - «Держи». - «Спасибо». - «Не за что».) его сосед Юджин, третьекурсница Тиш Уолкер и я. Вполне себе можно сосуществовать, если не называть Тиш полным именем. Она жутко злилась из-за этого. Подумаешь… Платиша, имя, как имя… Правда, в их тихих посиделках вечером возле камина я не принимала участия, появляясь в гостиной перед самым отбоем.
Оторвавшись от зимнего пейзажа за окном, я посмотрела на сидящего передо мной юношу. Немного нахмуренный лоб, сосредоточенный взгляд не отрывается от доски. Он потирает мочку правого уха. Была у него такая привычка, когда он задумывается или о чём-то размышляет.
Я улыбнулась. Так странно… Сидеть рядом и не чувствовать дискомфорта. Этой неприязни и презрения. Быть просто самой собой - немного чудаковатой, с точки зрения англичан, «девочкой на контрабасе», а он остается всё тем же надменным, заносчивым, эгоистичным, самоуверенным, наглым… ну в общем и так далее... человеком. И меня это полностью устраивало. Если бы кто-то сказал три месяца назад, что я и слизеринец, который таким оригинальным способом привлёк к себе внимание, будем вместе – я бы покрутила пальцем у виска, не просто не поверив, а исключив этот вариант из всех альтернативных реальностей, как что-то из ряда вон выходящее.
И потом, так странно звучит. Вместе. Мы никогда не говорили об этом, по крайней мере, прямо. Если не считать улыбок, взглядов, едва заметных жестов. Я с удивлением открыла, что ухмылка, которая тот или иной раз появляется на лице слизеринца, может означать двадцать шесть совершенно разных выражений, от принижения и лицемерия, до одобрения и едва заметной теплоты.
Малфой, то есть Драко, внезапно поднял на меня глаза, и я смутилась, словно меня поймали на подглядывании.
- Что?
- Ничего, - ответила я, поспешно изучая взглядом положение фигур, - просто, когда ты предложил провести время вместе, я не думала, что это будут…
Драко, ухмыльнувшись, откинулся на спинку стула. Совершенно некстати вспомнился перечень эмоций. Эта усмешка попадала под категорию «насмешливая, но в тоже время дружелюбная».
- Ты имеешь что-то против шахмат?
- Вовсе нет, - сказала я, провожая немного раздосадованным взглядом слона, которого меня лишили. Драко целенаправленно загонял меня в ловушку, хотя я не могла понять, в чём она заключалась, но в том, что она была - сомневаться не приходилось.
- Я-то думала, что они будут золотыми… - сказала я, имея в виду фигуры.
Он приподнял брови, в тоже время на его лицо легла тень неудовольствия.
- Ты считаешь меня настолько избалованным?
Я хмыкнула, делая очередной ход конем.
- Давай сделаем вид, что это был риторический вопрос.
- Ах, риторический? – Малфой сжал губы, явно недовольный моим ответом.
Тут же мой конь был повержен.
- Ты это нарочно! – возмутилась я, замечая, что он мог сделать это и раньше.
Малфой задумчиво склонил голову на бок.
- Здесь что-то выгравировано… - я только сейчас заметила надпись у самого основания серебряной фигурки. Я поднесла её к самым глазам. – Латынь?
- Arte non marte. In hostem omnia licita. – тихо произнёс Драко каким-то глухим голосом.
Я удивилась.
- Ты говоришь на латыни?
Он вздохнул и слегка прикрыл глаза.
- Никто не говорит на латыни, это мёртвый язык. Хотя большинство заклинай, особенно со времён основателей, записано именно на нём. Так что можно читать на латыни или писать, но говорить…
- Да, это понятно, - нетерпеливо отмахнулась я. – Но ты… понимаешь?
Он пожал плечами.
- Я пишу и читаю, если тебя это интересует.
Эта новость действительно меня обескуражила. Я и понятия не имела до сего момента. Вместе с этим пришло внезапное осознание того, как мало я про него знаю. Только нелестные рассказы гриффиндорцев и мои личные наблюдения. А ведь кроме «чёртого Малфоя» - от студентов факультета Гриффиндор, беспрекословного авторитета – слизеринцы, отпрыска одного из древнейшего рода Англии – общественность, существовало ещё много вариаций Драко Малфоя.
- И что это значит? – спросила я, снова вернувшись к латинской надписи.
- «Умом, а не силой. По отношению к врагу всё дозволено».
Я поморщилась.
- Мне это не нравиться.
- Если честно, то мне тоже, - признался слизеринец, а через некоторое время сказал: - Отец подарил их, когда мне исполнилось восемь.
Он хмуро разглядывал серебряного ферзя.
- Довольно неплохой подарок, - неуверенно сказала я, хотя мне он не казался таким уж удачным. Да, серебряные фигуры, сделанные на заказ, были красивыми, но бездушными и холодными. Просто красивый жест.
Драко усмехнулся.
- Восьмилетний я с тобой бы не согласился. Он хотел новую метлу, - очередной ход. Я поспешила убрать ладью от опасной близости его ферзя. – Но, так или иначе, я учился. Пару раз даже сыграл с отцом.
- И?
- Я не выиграл у него. Ни разу за всё это время.
Не знаю, что потребовалось от меня в этот момент: сказать что-то утешительное или перевести разговор в другое русло, так что я выбрала третье – просто промолчала, сделав вид, что полностью сосредоточилась на игре.
Случались моменты, когда мы неловко замолкали. Точнее сказать, это я чувствовала неловкость, а что ощущал он, я не знала. Может смятение, или неудовольствие от того, что коснулись тем, о которых он не желает распространяться. А я и не настаиваю, переключая свое любопытство на что-нибудь другое.
- А чему тебя ещё учили? – заинтересованно спросила я. – Я ведь простолюдинка и не знаю, чему учат детей знатных семей.
Прежде чем ответить, Драко внимательно посмотрел на меня. Издеваюсь или нет?
- Да мелочи всякие, - неохотно буркнул он, разминая затекшую шею. – Музыка, рисование, верховая езда, этикет…
Невольно вспомнился наш разговор во время Рождественского бала, когда Драко с неудовольствием размышлял о «пользе» и наличии интеллекта у животных, и я не удержалась:
- Ты падал с лошади?
Парень, которого я прервала, немного нахмурился.
- С чего ты взяла? – спросил он.
Я пожала плечами.
- Просто ты говорил, что терпеть животных не можешь и вот я и решила, что… - я замялась, нервно теребя в руке край свитера.
- ... что этому поспособствовала некая детская травма?
На лице написана серьезность, но серые глаза улыбаются.
- Вынужден тебя расстроить. Я не имею ничего против лошадей, а всё остальное, что имеет больше четырех лап или копыт вызывает антипатию.
За дверью раздались шаги, и я испуганно замерла, прислушиваясь. Звуки шагов вместе с неразличимым бормотанием стали громче, приближаясь к нам, а потом начали отдаляться. Пока не стихли совсем.
Я облегченно выдохнула.
Малфой, всё это время внимательно наблюдавший за мной, поддался вперёд, опершись локтями на стол и уперев подбородок в сцепленные руки.
- Боишься, что нас увидят?
- Не знаю… Да, наверное, - сбивчиво ответила я, и в свою очередь спросила: - А ты разве нет?
Он неопределенно пожал плечами, кинув раздосадованный взгляд на дверь кабинета.
- Всё равно.
Я с сомненьем хмыкнула.
Драко неожиданно улыбнулся.
- А я бы не прочь посмотреть на выражение физиономии Поттера, если он вдруг увидит нас.
- Причём здесь Гарри? – невольно нахмурилась я, передвигая пешку на свободную клетку.
Слизеринец закатил глаза.
- А разве ты не над этим трясешься? Как бы твои драгоценные гриффиндорцы ничего не узнали, а то небось Поттер от полученного инфаркта в больнице Св. Мунго окажется! – он сокрушительно покачал головой. – Удар для всего магического сообщества.
- Прекрати, это не смешно, - возмутилась, но возмутилась как-то вяло.
- А, по-моему, весело.
Повисло ощутимое напряжение. Чуть погодя я спросила:
- За что вы так друг друга ненавидите?
Известно, что ничто на свете не связывает людей так, как ненависть. Но и она не может быть беспочвенной. Когда-то были пущены семена вражды, которые со временем переросли в холодную ненависть.
- Это долгая история и, поверь, в ней нет ничего интересного.
Холодный тон, хмурое и упрямое выражение лица. Невольно напомнило мне другого человека. Не далее, как месяц назад после очередной, необычно сильной, стычки со слизеринцем, я задала такой же вопрос Поттеру. Гарри смерил меня недовольным взглядом и коротко сказал: «Потому что он – Малфой!». Может это и было и причиной, и следствием из неё, но мне она ничего не объяснила. Я пыталась расспросить и Гермиону, но та только отмахнулась, сказав, что в этом нет ничего удивительного. Просто люди невзлюбили друг друга. Такое бывает.
Тогда я не стала настаивать. А что я могла сделать? Топнуть ногой и потребовать объяснений? Не те у нас отношения. Такое мне было позволено только с Кирой и Ягунни, которые в свою очередь имели это же право. А Гермиона, Гарри и Рон были другими. Сами по себе.
Тоже происходило и сейчас. Я не могла настаивать, у меня не было на это права. Может потом оно и появиться, а пока, осознавая всю новизну наших совместных времяпровождений, я боялась сделать неверный ход и нарушить эту хрупкость.
- Ясно, - я улыбнулась, показывая, что тема закрыта.
Драко поднял взгляд от шахматной доски, чуть куснул нижнюю губу.
- Мы просто не сошлись характерами, - и немного подумав: - А ещё мировосприятием и убеждениями.
Исчерпывающий ответ. Но хоть какой-то ответ.
- И тебе ни разу не было его жаль?
Вот это ляпнула, подумала я, когда увидела, каким взглядом смерил меня слизеринец. Драко откинулся на высокую спинку стула и скрестил на груди руки. Усмехнулся, а затем, запрокинув голову, расхохотался в полный голос.
- Мне? Жаль Поттера? – сквозь смех выговорил он. – С чего бы это?
Я нервно крутила ободок перстня на указательном пальце.
- Хотя бы по тому, что находиться под колпаком и знать, что постоянно обсуждают твои действия - довольно неприятно, - я поморщилась и уткнулась взглядом в доску, жалея, что вообще завела этот разговор.
Малфой деликатно кашлянул, заставив посмотреть на него, и чуть вскинул брови, показывая, что ждет продолжения.
- Ну… мой первый год в Тибидохсе прошёл не очень удачно. Моя мама была самой обсуждаемой личностью в магическом сообществе нашей страны с ранних лет, - можно сказать с младенчества, добавила уже про себя, - а потом, когда стала старше, таковой стала и её личная жизнь.
Я вспомнила потрепанные газетенки и журналы, что отыскала в библиотеке джинна Абдуллы. Одни пестрили заголовками, обличающими романы моей матери с каким-то известным англичанином - Порри Гаттером или Горрей Суппером, я не запомнила; другие с неким опасным некромагом со странной, немного восточной, фамилией. То ли Бегибердыев, то ли Бей-кого-то-там. И что удивительно, статей, где упоминалось его имя, было очень мало, а самих журналистов награждали почему-то посмертно. Хотя некромагия – вещь довольно скверная. Хуже вуду и тёмной магии. Гораздо хуже.
- В общем, - вздохнув, я продолжила, - когда я появилась в школе, посыпались бесконечные вопросы: где она? Что с ней? Почему не видно на людях? Всё вокруг видели во мне дочь Татьяны Гроттер, но никто не видел во мне меня.
- И что было потом?
Я усмехнулась.
- Дети всегда воспринимают действительность в ореоле максимализма. Вот и со мной было так же. Я злилась, увиливала от вопросов, избегала неприятных личностей и тихо терпела.
- Позволь, угадаю, что было дальше, - хитро прищурился слизеринец. – В один прекрасный день тебя это достало?
Я кивнула.
- Именно так. В один, как ты сказал, прекрасный день я сидела в библиотеке - это единственное место, где было спокойно, и никто не донимал с расспросами - и моё уединение было нарушено одним крайне надоедливым субъектом. Он был... – я замялась, подбирая слово, - ярким… хотя нет, скорее громким мальчишкой, всегда заявлял о себе, был неугомонный и ужасно меня, любившей тишину, раздражающий. Он спросил, как сейчас помню: «Легко ли идти по стези ребёнка знаменитости?».
Малфой рассмеялся. Тепло, совсем не так, как до этого.
- Я в то время ещё не знала, что означает слово «стезя» и оно мне показалось жутко обидным. Я разозлилась, да и лопоухая голова мальчишки прямо-таки напрашивалась на неприятности. Я вскочила на ноги и, схватив со стола тяжелый «Справочник белого мага», с силой опустила ему на голову и он как заорёт на всю библиотеку.
- Мальчишка?
- Да нет, справочник, - улыбнувшись, поправила я. – Тут же появился Абдулла и взашей прогнал нас в коридор. Мне тогда на месяц запретили пользоваться библиотекой.
- А что дальше? – жадно спросил Драко.
- Ммм… Ты знаешь, он ничуть на меня не обиделся, этот мальчик. Он потёр голову, где появилась ощутимо заметная шишка и вежливо сказал, что негоже юной леди поднимать такие тяжести, а потом, - я не могла сдержать ностальгической улыбки, вспомнив мой первый счастливый день в Тибидохсе, - добавил, что сам этим займется, если кто-то будет меня доставать и протянул мне руку. Так я с Ягунни и познакомилась.
Малфой улыбнулся, а потом спросил:
- Это такой толстый и большеухий?
- Он не толстый! – воскликнула я, обидевшись за друга. – Ну… может слегка полноват…
На счёт ушей я спорить не стала, так как они действительно были впечатлительных размеров.
- Он мне не понравился.
Я фыркнула и раздраженно закатила глаза.
- Покажи мне человека, который бы тебе нравился.
- Меня учили, что показывать пальцем не вежливо. - Слизеринец улыбнулся краешком рта. – Скажу только, что этот человек ужасно играет в шахматы.
Он сделал ход слоном.
- Шах и мат.
- Сегодня не мой день. - Досадно вздохнув, я щелчком пальцев сбила своего короля.

Универ Экстрасенсов
В этом мире существуют духи и потусторонние силы, каждые из которых тревожат умы обычных людей. Они пугают, запутывают…

Варианты ответов: