- Уходи, - шепнула я. Это было всё, чем я могла помочь. Он кивнул и пополз к стене, в которой видимо был потайной выход. Я осталась сидеть на месте, понимая, что никогда больше его не увижу. Но я была рада, что он уйдёт. Он не попадёт в тюрьму. И мне было абсолютно плевать, что он убивал. И лишь одна пренеприятнейшая мысль тревожила мой разум. Я не хотела думать, что он использовал меня, мои сомнительные мутные чувства. Он был не такой… так я думала, но как было на самом деле, я не знала. Предательские слёзы катились по щекам… «Найди меня» - подумала я, и он, как будто, прочитав мои мысли, обернулся и прошептал, - Я обязательно найду тебя…
Прогремел ещё один взрыв и слой штукатурки начал сыпаться с потолка. На время, именно из-за штукатурки, ничего не было видно. И этого промежутка времени ему хватило, чтобы испариться. Я села и обхватила голову руками. Я осознавала, что сделала что-то непростительное и что вряд ли он меня найдёт, а Сергей и вовсе не простит… В поле зрения попал пистолет. Время ещё было. Я рванулась к пистолету и, наведя на себя дуло, выстрелила. В тот же момент дверь разлетелась от мощного пинка ногой. Но мне уже было всё равно. Я падала. Плотный вакуум окутывал пространство вокруг меня. Окружающая обстановка показалась мне заторможенным кадром фильма. Я медленно упала, боли я даже не почувствовала. В основном боль шла от живота. Рука дрогнула от очередного взрыва. Видимо это было своего рода наказанием. Я видела, как Сергей подбежал ко мне и начал что-то говорить. Я ничего не слышала или, можно сказать, не понимала. Речь была бессвязной и непонятной… Вид у него был растерянный измождённый, но отнюдь не испуганный или расстроенный. Как я и подозревала. Я знала, что я для него лишь балласт, так неожиданно упавший ему на шею. Он подхватил меня на руки. Боль пронзила всё тело и я, кажется, закричала. Лицо его обычно светлое и приятное сделалось для меня похожим на лицо мясника, смотрящего на меня лишь как на мясо, тушу, от которой поскорее нужно избавиться. Он что-то говорил мне, но я даже не старалась разобрать. Я просто не хотела. Я знала, что ничего хорошего он не говорит. Я просто закрыла глаза и отключила сознание. Сначала я чувствовала, что меня трясло или тряс кто-то, но мне было всё равно. Не хотела открывать глаза.
Пришла я в себя лишь в больнице. Никого рядом не было. Да и кому я нужна? У родителей и так хлопот достаточно. А у моего жениха есть и дела, и люди важнее меня. Но вот то, что ко мне даже сиделку не приставили, было вообще пределом наглости. Мне безумно хотелось пить. Губы пересохли, а дыхательный аппарат безумно раздражал. Я начала снимать все эти трубки капельницы и тому подобное. Что за фигня? Бесит… Я аккуратно села, зная, что у меня явно зашит живот. Было не больно. Также аккуратно встала. Сделала шаг, второй, третий. Такое чувство, что у меня всё зажило. Здорово! Я спокойно подошла к столику с графином и налила себе воды. И тут я услышала звук открывающейся двери. На пороге застыла ошарашенная медсестра. Видимо она никак не ожидала, что я приду в себя. У неё даже челюсть отвисла.
- Стойте! Вам нельзя!
Но было уже поздно. Я спокойно выпила стакан воды и, как ни в чём не бывало, пошла к кровати. У неё действительно чуть челюсть не отвисла.
- Как… как… как вы себя чувствуете? – заикаясь спросила она.
- Не плохо. Но могло быть и лучше. А что? Сколько я была в отключке? Несколько дней? Всё тело ноет… ужасные ощущения…
- Вы были в коме несколько месяцев.
Я чуть не упала. Несколько месяцев? Как так? Хотя… Этим объясняется, что швы не болят, и такой испуганно-удивлённый взгляд медсестры.
- Вот как? – только и выдавила я.
Медсестра принялась меня обхаживать. Уложила в кровать, поставила капельницы, дыхательный аппарат вставлять не стала, увидев мой раздражённый взгляд. Ещё раз поинтересовалась, как я себя чувствую, хочу ли я чего-нибудь, и, узнав, что мне ничего не нужно, побежала осчастливить доктора. Пока доктор шёл к моей палате, я осматривалась вокруг. Палата была вполне уютная (на удивление!). Стены были не белые, а бежевые. Слева от кровати было большое окно. На улице светило солнце. И доносилось пение птиц. Белые занавески слегка качались от лёгкого ветерка. В палате почти не пахло медикаментами. Приятный цветочный запах исходил от маленького букетика, стоявшего на прикроватной тумбочке. Напротив койки весел жидкокристаллический телевизор, под ним стоял небольшой стеклянный столик. По бокам от него расположились два небольших кресла, приятного бежевого цвета с золотистой обивкой. На стене справа от койки висела картина, на которой был нарисован рассвет где-то в горах. Очень красивая картина. Она так и притягивала. Я рассматривала её несколько минут. Под картиной располагался небольшой комод, в котором вероятно были мои вещи. Выход из палаты был за небольшой перегородкой. Скорее всего, дверь в душевую и туалет была там же. Больница частная. Однозначно. Я видела обычные больницы, вид у них плачевный. А в этой как видно принимают богатых пациентов. Но я была довольна. Хоть на что-то он потратился.
Тут открылась дверь. Вошёл рослый мужчина лет сорока. Вид деловой. Если бы на нём не было халата и в руках не было бы журнала больного, я бы приняла его за бизнесмена, как минимум. Волосы слегка тронула седина. И видимо он не стеснялся этого. Рубашка отглажена, чистая. От него доносится лёгкий запах одеколона. Но больше всего моё внимание привлекли глаза. Умные и грустные глаза, человека повидавшего многое на своём веку. Такие люди тактичны, вежливы и внушают доверие. Удостоверившись, что ему можно доверять, я вспомнила, что даже не поздоровалась.
- Здравствуйте, доктор! – смутившись, пролепетала я.
- Здравствуйте, госпожа Романова. Как ваше самочувствие? – он поправил очки и открыл журнал.
- Не плохо.
- Швы не болят? Мне сказали, что вы уже успели походить, - он бросил недовольный взгляд на медсестру, которая упорно искала глазами что-то на полу.
- На удивление, нет. Правда, я чувствую слабость. Ноги словно ватные. Да и голова кружится. И немного тошнит.
- Это всего лишь слабость. Не удивительно. Вы ведь лежали в коме два месяца, - он присел на край кровати и пощупал пульс. Послушал лёгкие, сердце. По выражению его лица было понятно, что видно кардинальные изменения в лучшую сторону. Он сказал, что ещё нужно сдать несколько анализов, но организм быстрыми темпами просыпается от спячки.
- А когда меня выпишут? – с надеждой, что скоро, спросила я.
- Через месяцок, другой. Мы ещё не видели анализов, так что не радуйтесь раньше времени, укоризненно покачал доктор головой, - Тем не менее, состояние улучшилось в несколько раз. Жизненные показатели стабилизировались. Это уже победа, - улыбнулся он мне и откланялся.
Медсестра взяла у меня анализы, принесла завтрак и удалилась, дабы не мешать. Я потыкала кашу ложкой… На вид было не очень. Так что я остановила свой выбор на лёгком йогурте и фруктах. После легкого завтрака я решила расслабиться и посмотреть телевизор. Под него я и заснула.
Проснулась я ближе к вечеру, от лёгкого прикосновения. Я недовольно поморщилась и открыла один глаз. Передо мной было озабоченное лицо медсестры. Но увидев, что я просто спала, ей намного полегчало.
- Уже вечер. Вам нужно поесть и выпить лекарства,- она поставила передо мной поднос с едой.
Я поблагодарила её, и она, проверив моё состояние, удалилась. За окном были сумерки, а палату освещала люминесцентная лампа под потолком. Я включила телевизор и принялась за ужин. По телевизору ничего интересного не шло, что на меня напала тоска. Встать было не возможно, потому что до сих пор стояли капельницы. Точнее мне поставили новые, пока я спала. Спать не хотелось, и я не знала чем себя занять. И тут отворилась дверь, и вошёл Сергей. Он улыбнулся мне, как будто мы с ним виделись ещё минуту назад. Я же удивлённо смотрела на него. Если честно не ожидала увидеть его.
-Привет, Лисёнок! – он доброжелательно улыбнулся, но, не смотря на это, его глаза оставались холодными.
-Привет, - выдавила я из себя.
-Как ты себя чувствуешь, Милая? – он поставил какой-то пакет на одно из кресел и, подойдя ко мне, нагнулся, чтобы поцеловать. От него пахло чем-то неприятным. Намёк на порох, его одеколон, пот и какие-то женские духи, смешиваясь в один неприятный запах, как бы давали мне пощёчину. От поцелуя я увернулась, и он успел поцеловать лишь щёку. Непонимающе смотря на меня, он присел на стул стоящий рядом с кроватью.
- Хорошо. Как ты?
- Замечательно! Эх… как же я по тебе соскучился… Ты себе не представляешь! На работе завал. Столько преступлений. Людей не хватает, а мне приходится везде успевать, - пожаловался он.
- Вот ? {censored} что с тем делом?
- С тем? А… ну так мы его догнали и пристрелили, - он самодовольно усмехнулся. А вот мне было не до этого. Голова взорвалась вопросами: «КАК?!», «Зачем?», «Почему?», «За что???», да и много других вопросов возникло в связи с этим. Тело пробрала дрожь, к горлу подступил ком. Сергей, увидев мою реакцию, поспешно налил мне стакан воды. – Ты вся бледная! Тебе плохо? Не волнуйся! Он за всё заплатил сполна! Я знал, что ты бы хотела, чтобы он гнил в тюрьме. Но он бежал. А ты знаешь, что в таком случае мы убиваем. Мы не могли дать ему уйти… - я кивнула. После этого он расписывал, как он героически вынес меня из рушащегося здания, как приходил в больницу каждый день, как переживал, каково ему было без меня, что у него случилось за всё это время, как отреагировали мои родители, узнав, что я ввязалась во всё это. Он много говорил, но я слышала лишь отрывки его фраз, изредка кивала и задавала односложные вопросы, чтобы он не заметил моё состояние. Мне было плохо. Я еле сдерживала слёзы. Меня всю трясло. Как он мог умереть? Он ведь обещал, что найдёт меня… Почему? Почему всё так несправедливо??? Мне так хотелось, чтобы Сергей ушёл. Так хотелось выгнать его с криками. Но чего я добьюсь этим? Ничего. Вот я и сидела и помалкивала. Я чувствовала себя такой одинокой, что так хотелось сжаться в комок. Просидев у меня около часа, он вдруг вспомнил про какие-то очень важные дела. Он уже собрался уходить, как вспомнил про пакет, который принёс с собой. С выражением лица Деда Мороза он вручил мне несколько новёхоньких бестселлеров и сотовый телефон.
- Баланса достаточно. Позвони родителям. Да и мне звони, если соскучишься, - самодовольная напыщенная фигура скрылась за дверью, а я осталась один на один с недоброй новостью. Аккуратно отложив принесённые вещи, я уткнулась в подушку и разрыдалась как маленький ребенок. Я не могла сдерживать свои эмоции. Было такое чувство, что швы разошлись, и рана в животе начала кровоточить. Потом она как будто переместилась в сердце. Края раны ужасно саднили, и боль разносилась по всему телу. Хотелось кричать, но ком в горле не давал этого сделать. А рана всё разрасталась, и боль становилась сильнее. Вы когда-нибудь ломали фарфоровые куклы? Сделаешь небольшую дырочку, а края потом сами начинают трескаться, обламываться, отваливаться. И, в конце концов, вместо маленькой дырочки зияет огромная дыра. Так вот. Сейчас я себя ощущала этой самой фарфоровой куклой, в груди которой проделал маленькую дырочку мой жених и спустя несколько минут после его ухода там уже зияет огромная дыра. И с каждой минутой она становится всё больше и больше. Голову посещает мысль, что меня начинает засасывать в эту дыру. Вся подушка уже мокрая от слёз, а я всё не могу остановиться. Весь мир уже не имеет значения. Ощущение пустоты в груди наводит немой ужас. Края раны как будто пульсируют и кровоточат. Сразу захотелось заполнить эту пустоту. А его образ испарялся. И последними исчезли эти понимающие холодные глаза цвета зимнего неба. Было ужасно больно и одиноко. В приступе истерики я даже хватала ртом воздух, а голова кружилась, будто отчаянные попытки ни к чему не приводили. Холодным рассудком я понимала, что никакой раны нет. Что всё в порядке. Правда, только наяву. Внутри же чувствовалось совсем иначе. Холод и мрак заполнили пространство в груди, а леденящая пустота окутывала края кровоточащеё раны, посылая жуткие импульсы по всему телу. Судорожно глотнув воздух, я сильнее прижалась к подушке и сжала одеяло с такой силой, что послышался треск материи. Я знала, что со временем боль пройдёт и на смену ей придут другие чувства, но с каждой секундой мне становилось всё хуже. Весь мир вокруг, будто потерял свою яркость и окрасился в чёрно-белые тона. Везде чувствовался холод.
« А ведь во всём виновата лишь я! Я и никто другой. Если бы я не выстрелила… если бы только я не выстрелила… Он бы успел убежать, он был бы жив! Да вот только я разрушила счастье своими же руками…» - я взглянула на свои руки и обратно уткнулась в подушку. Слёз уже не было, от чего становилось лишь хуже. Не знаю, сколько я так пролежала, но, по-моему, уже начинался рассвет, когда я сомкнула глаза. Мне не хотелось просыпаться. Хотелось так и умереть. Я не помню, что мне снилось. Но показалось, что я видела давний сон. От чего мне стало немного легче. Когда я проснулась утром, всё было как прежде. Реальность била не жалея. Когда я увидела книги на полке, я поняла, что то, что произошло, было правдой, и, что я ничего не смогу с этим поделать. Вскоре ко мне зашла медсестра. Она испуганно бросилась ко мне. Начала задавать разные вопросы. После бессонной ночи голову застилал туман. И я смутно понимала, что же она вообще от меня хочет. Отвечала невпопад. Медсестра скрылась за дверью и через несколько минут влетела вместе с доктором. Доктор принялся меня осматривать, задавал много разных непонятных вопросов, и как я ни старалась понять их, всё улетучивалось как туман. С каждым днём моё состояние ухудшалось. Медсестра сидела неотлучно рядом со мной. По моей просьбе она начала читать мне книги. Но я всё равно оставалась глуха к ним. Не слушала. Мысли были не здесь. Да я и сама не знала, где они были. Сергей приходил каждый день, сидел, разговаривал со мной, и лишь речь заходила о свадьбе, я начинала мотать головой, говорила ему, что я не хочу, просила, чтобы он всё отменил. И каждый раз он уходил злой ни с чем. Дошло до того что ко мне приехала мама. Событие века! Впервые за несколько недель я показала эмоцию. Это было удивление. Да. Именно удивление. Пять лет назад моя мать уехала за границу по работе. Тогда мне было 16. С тех пор она ни разу не навестила меня, лишь изредка звонила, присылала открытки и сувениры с тех мест, где побывала. Отец всё время был по командировкам. И в 16 лет я была представлена сама себе. И тут она вдруг решила приехать! Да камни с неба пойдут. Тем не менее, она поселилась в моей палате. Теперь читала мне книги и новости она. Разговаривала со мной. Рассказывала разные истории. И почему-то теперь мне показалось, что появился тот человек, которому я могу доверить всё. Я стала говорить с ней. Рассказывала ей всё. Она сочувствующе смотрела на меня, слушала и однажды она меня обняла и сама заплакала.
- Милая моя, давай уедем отсюда. Разорвём эту несчастную помолвку. На кой чёрт нам нужен этот паршивец? – она говорила это таким тоном, будто старалась стереть в пыль одно воспоминание о Сергее. Если бы она сказала это пару лет назад, я бы крепко обиделась на неё, но сейчас я сама знаю какой он человек.
- Давай уедем? Поехали со мной! Мы можем поехать сначала в Карловы вары, там ты посвежеешь, потом можно поездить по Европе. Ты ведь так хотела побывать в Греции. Поехали? – мама умоляюще посмотрела в мои глаза. Я кивнула. Я сама хотела убраться отсюда подальше.
- Я подготовлю все документы, сделаю визы, и мы уедем отсюда, моя дорогая! И больше ничто не будет держать нас здесь…
- Но как же университет? – моя мама удивленно посмотрела на меня. Она действительно давно не слышала от меня таких вопросов. – Мне надо закончить образование.
- Милая, ты уже пропустила порядка трёх месяцев… Не будет ли лучше перевестись в другой ВУЗ за границей? – я задумалась. А ведь и вправду. Я лежала в коме два месяца. До этого я пропустила полмесяца, потому что помогала Сергею с этой {censored} операцией. И вот я лежу в больнице около месяца… Было бы логичней поступить в ВУЗ за границей.
- Да, думаю, так будет лучше.
Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…
Варианты ответов: