Для меня доброе - это теплое. У меня в голове "добрый" "хороший" "теплый" висят под бирочками "синонимы". И хороший - он обязательно еще и теплый, но злой, - он тоже не обязательно холодный. Злой - он тоже может быть теплым, и это минус, товарисчи.
Мучительная, пылающая краснота скул. Слепота, застывшая в глазах так естественно. Настораживающая слепота, лишённая красок. Невидимая, призрачная, легкая.
Горящий лоб и ледяные руки. Она обнимает. Такая безмятежная, добрая, тёплая. Хорошая. Твоя.
- Скучала.
Скажешь ты. И щёки вновь разгорятся, станут похожими на алый малахит. Малахит бывает только зелёным, - робко возмутишься ты. Увы, - опровергну я, - только не в моём сне.
было*
Никто не коснётся оголённой спины холодным утром. Никто не разбудит, никто не распутает густые нити устрашающего сна. Никто не вырвет из изматывающих цепких необъятных лап злобного забвения. Такого тёплого, злого. Больше не проснёшься, не вернёшься ко мне, чтобы потом вновь пропасть, уснув навечно.
Бездна поглотила тебя. Оскалив жадную пасть, сковав тебя в невидимые костяные цепи.
Она сомкнула свои сильные челюсти, внезапно вздрогнула и иссохлась. Перестала быть похожей на чудовище, столь старательно пугающего своим изматывающим страхом положительных героев нашей сказки. Или, может быть, лицемерных героев, подлых циников, безумных трусов, потерявшихся в бесконечной пустоверти кошмаров. Нельзя точно определить, кто есть кто. Можно догадываться.
Теперь это всего лишь труп. Труп, готовый в любое мгновение превратиться в укутанный в сухой и хрустящий шёлк паутины, покрытый серой пылью древнего склепа, состоящего из хрупких костей.
Сквозь них можно увидеть прорези когда-то багровых – теперь уже желтоватых, тусклых глаз смертоносного хищника.
Огоньки, которые зажигали в деревне, которые так мягко угасали к светлеющему утру.
Они расползались тихим прощальным светом над спящими опустевшими деревушками. Мне бы хотелось побывать в оставленных городах, - грустно признаешься ты. А хочешь, я расскажу тебе о них? Об опечаленных жителях, вынужденных покинуть свои родные дома? Дома, где выросли они, их братья и сёстры, отцы и матери, бабки и деды?
Жителей, как и их дома, исключили из списка живых и существующих. Но не из памяти.
Ты подойдёшь к тёплому, туманящемуся пепелищу деревянных брусьев, прикоснёшься к ним, отпрянешь назад.
Бросишь испуганный взгляд на обнажённую кирпичную печку, в которой добрая и тёплая бабушка пекла блины. (Motil: да, я краб! Мне неоткуда знать, где вы пекли блины, товарисчи. /пытается пошутить о_О/)
Вновь попятишься, наткнёшься на робкую и тихую яблоню, которая, печально свесив свои тонкие серые ветки, укутанные в пепел окровавленных трупов, никогда не зацветут. Никогда-никогда.
- Ани, я рада, что вернулась. – Ванима вздрогнет, вновь почувствует себя виноватой, что, задумавшись, всё прослушала и теперь будет глупо смотреть на Мису, которая, каждый раз спрашивающая о том, что она прослушала, и прискорбно отводить грустные глаза.
Я запутал вас?
- Не будем стоять на пороге, ты проходи, заяц…
- С удовольствием! – Захлопав в ладоши и улыбнувшись, как взрослый нелепый ребёнок, Миса побежала на кухню. Почему именно туда?
Потому, что Ванима напекла блинов.
=d
- А я хочу чайник, - Жалобным тоном сказала Миса, садясь на стул.
- А я хочу зонтик, - Хмыкнув, собеседница робко налила в высокую кружку, забавно украшенную серо-зелёной мордочкой с приветливой улыбкой и большими красными глазками. Несколько горячих капель упали на неприкрытые юбкой ноги, Миса засмеялась над неловкостью подруги.
- Ты никогда не умела издеваться, дорогая.
- Я и не пытаюсь, - Обиделась та.
- Положение не позволяет?
- Какое ещё положение..? – Нахмурив брови, серьёзно произнесла Летта. Быть такой у неё тоже не особо получалось, зато она становилась похожа на ребёнка, отчаянно просившего взрослого исполнить свою нелепую неосуществимую мечту.
- Ай, не принимай, ляпнула не подумав…
- Миса-аа, - Тонко протянула девочка*, падая на пол.
Блондинка вновь залилась смехом, когда Ваниме стало невыносимо обидно.
Исступлённая ненависть тихо рождалась и сжигала изнутри, заставляя её думать о том, как Летта убьёт подругу.
- Чего ты, Ани? – Миса вопросительно взглянула на неё, испугавшись странной слепоты. Слепоты? Почему слепоты, спросишь ты?
Она смотрела насквозь*
И мне страшно. И мне пусто. И растерянно. И глупо, и холодно, и беспомощно, и хрупко, и бессмысленно, и разбито, и… Я потеряна. Мои мысли смешались – может, от обиды? Всё так странно, прерывисто, оборвано, хочу закончить, но останавливаюсь на полпути…
Я не чувствую. Не живу. Не понимаю. Я… существую? И кто меня придумал? Нет, не так… Кто придумал *нас?
Ведь… Кто-то всё же придумал, правильно? Может, мы компьютерная разработка? Какая-то жалкая программа, каких миллиарды – больше, чем звёзд на непроницательном ночном небе, сгустками скопившимися, словно атомные частицы…
И избавится от нас просто. Тому, кого мы зовём Богом, не составит и труда убить нас. Растоптать, унизить, уничтожить. Если он захочет.
Если захочет… Это так эгоистично. Может, тот, кто создал нас, глупый эгоист и теперь, когда мы ему надоели, попросту удаляет нас из жизни? Из жизни… И даже из памяти. И не будет тех деревень, городов, людей, бабушек с огрубевшими, но тёплыми, нежными, добрыми руками.
И всё же, если нас кто-то создал…
Дано:
Человек = 1.
Жизнь = 1.
Доказать:
Жизнь не равно существование.
Доказательство:
Допустим, жизнь = существование.
Человек не мог появиться так просто. Следовательно, его кто-то создал. Если человека кто-то создал, значит, он существует.
Допущение неверно. Жизни нет. Есть только существование.
Я ничего не хочу. Я не чувствую. Я не живу. Я не могу. Я существую.
- Прости. Не знаю, что на меня нашло. Обидно вдруг стало… Но ты не думай, я тоже могу… Ляпнуть, не подумав. – Тихо, но чётко прошептала Летта, даже не взглянув на гостью.
Она засмеялась.
Миса испуганно поёжилась.
- Кажется, пока я уезжала на фотосессию, многое изменилось, Ани…
Академия наёмных убийц
В этом мире, тайные войны и заговоры приобрели особо важное значение. У каждого влиятельного человека есть свои связи с…
Варианты ответов: