Дом был старый и ветхий, такой ветхий, что, казалось, он вот-вот развалиться, а каждый шаг сопровождался скрипом деревянного пола, доски которого почти прогнили и готовы были разломиться на части в любую секунду.
Я настороженно и как можно тише двигалась вперед, внимательно оглядываясь по сторонам, и крепко сжимая в руке пистолет, а иначе говоря, "Кровавую Розу". Да, место это было мрачным и жутким: повсюду валялись разбитые оконные стекла, облупившаяся краска и трещины на стенах, в воздухе витал запах крови и смерти. Вообще, переулок, где и находился этот дом, не был очень уж посещаемым за исключением вампиров класса E, люди скорее сторонились его, наверное, все-таки чувствовали, исходящую от него опасность.
Я, все так же сжимая "Кровавую Розу" и держа ее наготове, подошла к лестнице и стала осторожно подниматься, пытаясь не создавать никакого шума, чтобы кровожадный вампир не узнал о моем присутствии. Сердце отбивало глухие быстрые удары в груди, я волновалась, ведь это было мое первое задание.
Наконец я достигла второго этажа и вступила в достаточно длинный коридор, внешний вид которого не отличался радушностью, впрочем, как и весь сей дом. Меня пугал не сам вид дома, сколько царившая в нем тишина, которая начала давить на меня. Внезапно в нос ударил запах свежей крови. Я зажала нос рукой, выронив "Кровавую Розу", чтобы не чувствовать умопомрачительного запаха и прижалась к прохладной стене, содрогаясь всем телом, борясь с животной жаждой, уже взявшись за горло, тяжело и хрипло дыша; глаза стали цвета алой крови. Я не собиралась сдаваться. Я не сдавалась 10 лет и сейчас не сдамся.
"Эта мерзкая тварь уже укусила бедную девушку, а я тут стою и ничего не делаю с этим!" – разозлилась я на саму себя; затем отошла от стены, стараясь контролировать себя, и подняла с пола пистолет; после чего бегом, уже не соблюдая никакой осторожности и не стараясь не создавать и звука, побежала к источнику запаха.
Влево, вправо, вперед и снова влево. Я вбежала в комнату, тонущую в полумраке, и увидела это отвратительное чудовище, которое с жадностью вонзило клыки в шею девушки, находившейся без сознания. Не теряя ни минуты, я нацелилась и хотела было выстрелить, как вампир низшего класса оторвался от своей жертвы и набросился на меня, вырвав из моих рук пистолет и отбросив его, и, схватив за шею, с силой прижав меня к стене, так, что боль пронзила спину, словно острый кинжал.
– Разве ты не такая же, как я? Разве ты меня не понимаешь? – прошипело чудовище, оскалившись и вцепившись вечно голодным взглядом в мою шею.
– Нет! Не такая же! – прорычала я и со всего маху ударила его локтем по лицу, да так, что вампир отлетел от меня на метр и с грохотом упал на пол. Я быстро подбежала, взяла с пола пистолет, нацелилась на медленно встающего вампира и, не медля и секунды, выстрелила ему в голову. Спустя каких-то пару секунд чудовище превратилось в горстку пепла.
Я подошла к девушке, перевернула ее на спину и сразу же с ужасом поняла, что она мертва. Я смотрела на ее мертвенно-бледное лицо широко раскрытыми глаза, в которых плескалось отчаяние; рука, лежавшая на ее плече, дрожала. "Я опоздала…. Она умерла из-за меня…. Это я во всем виновата…. Почему я такая слабая?" – думала я, не в силах оторвать взгляда от ее лица. Хотелось как можно быстрее убежать отсюда, но это было неправильно, нельзя тело девушки здесь вот так оставить.
Я только хотела поднять ее на руки, чтобы потом оставить возле какого-нибудь дома, мимо которого часто проходят люди, как вдруг из стен стали выходить вампиры класса E с алыми жаждущими крови глазами и омерзительным оскалом на лице. Я замерла всего лишь на миг, а затем, подняв "Кровавую Розу", ринулась бежать как можно быстрее, напрочь забыв о том, что хотела сделать всего несколько секунд назад. Чудовища бросились за мной вдогонку; их было не меньше семи или восьми, и я определенно с таким количеством не справилась бы.
Я выбежала из дома и направилась в правую сторону, дальше по безлюдной улице. Вампиры не переставали преследовать меня, передвигаясь по крышам домов. Я только хотела завернуть за угол, как одна из этих тварей, с легкость спрыгнув с крыши на землю, набросилась на меня с молниеносной скоростью. Я, быстро среагировав, нацелилась на него пистолетом и выстрелила точно в голову: вампир превратился в кучу пепла. Но внезапно бок пронзила обжигающая боль, а шею сзади схватили железной хваткой, такой, что я не могла нормально вдохнуть и выдохнуть. Затем острый предмет, скорее какой-нибудь кинжал или что-то другое, резко вынули из моего тела, что отдалось новой волной боли. Я отчетливо чувствовала запах своей крови, стремительно покидающей меня, впитывающейся в одежду и медленно стекающей тонкими струйками вниз.
Неожиданно железная хватка на шее ослабла, я на начала падать, чьи-то сильные руки подхватили меня; перед глазами все стремительно расплывалось, а затем меня с головой накрыла темнота.
Пребывая без сознания от большой потери крови, люди чаще всего находятся словно бы во тьме, не чувствуют себя, но у меня получилось все по-другому: картинки кошмарного прошлого одна за другой всплывали перед глазами, заставляя снова пережить весь этот ужас.
Мне тогда было семь лет, но я до сих пор все помню, будто это произошло только вчера.... Вернувшись с занятия от учителя, который обучал меня с шести лет мастерству охотника на вампиров, я забежала в дом, притворив за собой дверь, и направилась в гостиную, где обычно по вечерам проводили свое время родители, когда у них не было никаких заданий в Гильдии. Но, вбежав в комнату с радостной улыбкой, озарявшей в ту минуту мое лицо, я застыла на пороге, не в силах пошевелиться, и с широко раскрытыми полными ужаса глазами устремила взор на окровавленные, обезображенные тела отца и матери. В их остекленевших глазах застыло отчаяние и страх, мертвенно-бледные лица были искривлены от боли, а их тела неестественно скрючились от страданий; на полу были большие лужи алой крови.
Я сильно задрожала, обхватив себя руками, и отступила назад, не отрывая взгляда; сердце болезненно сжалось, словно в него вонзили кинжал и стали с наслаждением поворачивать его; глаза невыносимо защипало от подступающих слез, но я не заплакала и не могла плакать; с словно бы онемевших губ не сорвался душераздирающий крик. Но внезапно я, как сомнамбула, стала медленно подходить к родителям; разум упорно начал отрицать то, что они мертвы.
– Мама?.. папа?.. – сев перед ними на колени, прошептала я сиплым голосом. Дрожащей рукой я дотронулась до лица матери: ее кожа была холодной; затем вопрошающим жестом дотронулась до руки отца, словно о чем-то спрашивая его; помутнение разума прошло, он просветлел, давая понять, что я потеряла семью, осталась одна. Я отдернула странно заледеневшие руки и прижала их к дрожащим, побелевшим губам; дыхание стало редким, прерывистым и тяжелым; слезы сдавили горло и мне показалось, что я начала задыхаться.
Нужно было убегать, прямо сейчас, немедленно, но я продолжала сидеть и в каком-то иступленном состоянии от боли смотрела на обескровленные, посиневшие лица родителей, не смея отвести взгляда. Неожиданно по комнате эхом прокатился чуть приглушенный, неприятный, как бы получающий от всего этого удовольствие, смех.
Я словно бы очнулась и в отчаянии заозиралась по сторонам, пытаясь увидеть смеющегося во тьме комнаты, залитой сиянием бледноликой луны; но нет, никого не было, или я просто никого не увидела в этой кромешной тьме. "Что делать?.. уходить? оставить вот так родителей?.. Нет, я не могу! – мысли лихорадочно разбегались, я ничего не понимала и не хотела понимать. – Да что ж это? что я должна делать сейчас? Бежать. Да, бежать, не теряя ни секунды! только… куда бежать? Никого нет… За что?"
Больше ни о чем не думая, я сорвалась с места и выбежала из дому. Ледяной ветер больно ударил лицо, обжигая холодным дыханием; большие хлопья чистого, белого снега застилали глаза; ничего не было видно, но я продолжала бежать; спотыкалась, падала и снова вставала и бежала…
Я вновь упала на снег, не желая больше вставать; шапка слетела с головы от сильного ветра; пальцев рук я почти не чувствовала потому, как была без перчаток; сухие губы покрылись коркой и начали кровоточить; прилипшие от снега друг к другу ресницы мешали полностью раскрыть глаза… Но это уже было все равно… Все чувства притупились, уступая место пустоте, забытью, что так манили меня тогда; мне не хотелось бороться, мне хотелось уснуть и больше никогда не проснуться.
"Как хорошо бы это было: уснуть. Нет боли, отчаяния, только спокойствие" – так я думала тогда, будучи в возрасте семи лет. Странно, не так ли? Но как бы странно это не казалось, это было на самом деле так… "Кто же это сделал? кто у меня все отнял?.. Вампир… Да, это была эта мерзкая тварь… А умирать все-таки не хочется. Да что ж я в самом деле! Я не должна умирать! И не умру!"
Я пошевелила пальцами рук, хотя и не чувствовала их вовсе, нет, не только их, я себя не чувствовала. Оперевшись ладонями в землю, я стала медленно с легкими судорогами в теле и отрывистыми движениями подниматься; а когда поднялась, вот так, стоя на коленях, пыталась руками посиневшими от пронзительного холода и, не чувствуя их совсем, разлепить ресницы, убрать с них замерзший снег, чтоб яснее видеть: и тогда увидела я пред собой, без сомнения, вампира в одной темной рубашке и темных брюках; лицо его навсегда запечаталось в моей памяти: темные растрепанные от ветра волосы обрамляли красивое бледное лицо, но более запомнились мне его глаза, один из них был – голубой, как пасмурное небо, а второй – темно-алый, как кровь; его губы изогнулись в хищный оскал, обнажая острые, белые клыки. Это был чистокровный вампир.
Я не смела пошевелиться, потому что все было бесполезно, и я ничего не могла против него; ничего не могла кроме как стоять на коленях перед ним и смотреть своими пустыми глазами в его глаза, совсем не испытывая страха, какой он, верно, надеялся увидеть в моем лице.
Вампир подошел, присел на корточки и дотронулся до моей щеки тыльной стороной ладони. Я резко, даже грубо убрала его руку от своего лица и со всей ненавистью, на которую была способна, посмотрела прямо в его глаза; чувства омерзения и отвращения к нему, какие я никогда не испытывала к другим вампирам, даже к тем, кто пал до класса E, нахлынули на меня внезапно, отчего лицо мое исказила гримаса неприязни. Мне хотелось бежать, куда угодно, только подальше от него, но я знала, что всего через пару секунд он меня догонит.
Верно, этот чистокровный посчитал себя униженным от моего взгляда, и от того, что я ни капельки страха не почувствовала перед ним, потому что он схватил меня за шею и больно сжал, что воздуха стало не хватать. Я не сопротивлялась, даже не пыталась сопротивляться; да и что может семилетняя девочка перед вампиром?
Он шумно вдохнул и в его красивом лице увиделось наслаждение, затем он посмотрел на мои губы, покрывшееся коркой, на которой запеклась кровь, недавно шедшая из ранок. Вампир облизнулся и сказал с издевкой и одновременно неописуемым блаженством в голосе:
– Наверно, малышка, твоя кровь намного слаще, чем у твоих родителей.
Я даже ахнуть не успела, как в шею резко и грубо вонзились острые клыки, разрывая кожу; тело дернулось от пронзительной боли и обмякло; голова моя слегка откинулась, так, что я своими пустыми, даже какими-то стеклянными глазами посмотрела на спокойное, доброе темное ночное небо, на котором не мерцали звезды, и вместе с этим я чувствовала, как алая кровь тонкими струйками стекает вниз по шее, как силы покидают меня, как забвение, тьма и пустота поглощают.
Меня укусил чистокровный вампир… Это конец моей жизни, ибо я паду до класса E, стану тварью, вечно жаждущей крови, у которой ничего нет, и которой ничего не нужно за исключением крови…
Насытившись моей кровью, чистокровный вампир отстранился от моей шеи, встал и ушел. Я упала на землю, усыпанную снегом, не имея никаких сил. Так я пролежала не больше пятнадцати минут, пока не почувствовала, что начинаю замерзать. Собрав все силы, какие у меня остались, я поднялась на ноги, прикрывая ладонью укус, из которого все еще струилась кровь, и направилась обратно к дому. За полчаса, ели шевеля ослабевшими ногами, дошла я и так и рухнула на крыльцо, не вынеся слабости…
Я вскрикнула и открыла очи, наполненные ужасом: в глаза сразу же резко ударили яркие солнечные лучи; я закрыла лицо ладонями, тело пробила сильная дрожь от пережитых, казалось бы, таких далеких чувств и ощущений.
– Как хорошо, что вы очнулись, – сказал ласковый женский голос совсем рядом. – С вами все в порядке? – она легко, даже вопросительно коснулась моего плеча.
– Да, – сдавленно, приглушенно ответила я, а затем убрала от лица руки и посмотрела на женщину: она была лет тридцати на вид с добрыми серыми глазами и темными волосами, уложенными в пучок на затылке. – Где я? Сколько пролежала? – спросила я оглядывая помещение, скорее всего это был медпункт.
– Вы в Академии Кросс; пролежали сутки, – ответила она и поднялась с края кровати. – Вы лежите и не вставайте, а мне нужно сходить позвать Кайена Кросса – ректора, – прибавила медсестра.
– Кайен Кросс?! – удивленно пробормотала я. – Подождите! Я пойду с вами! – но было поздно: женщина вышла, притворив за собой дверь. Я резко села на кровати: невыносимая боль пронзила голову, и все вокруг закружилось, и я легка обратно на подушку, прикрыв глаза, но не уснув.
Академия наёмных убийц
В этом мире, тайные войны и заговоры приобрели особо важное значение. У каждого влиятельного человека есть свои связи с…
Варианты ответов: