Ли неуверенно приоткрыла глаза, мгновенно наткнувшись взглядом на раздосадованного профессора. Тот со злостью посмотрел на захлопнувшуюся дверь, перевёл взгляд на приподнявшуюся на локтях девочку, со злостью пересёк разделявшую их комнату и нагнулся ближе.
- Что, весело развлекаться, а, мисс Ли? – процедил он, добавив в голос столько холода, что, казалось, он мог заморозить целый континент. Девочка вздрогнула. Отчасти оттого, что к ней опять обратились «на вы». Отчасти от ненависти и ледяных ноток, отзвучавших в его голосе. Отчасти от осознания безнравственности своего поступка и неприятного чувства возвращения в суровую реальность, где профессор не простит ей все грехи только из-за того, что она чистокровная.
- Я не… - начала, было, она, но тут же была прервана.
- Разумеется, вы же так гордитесь своим отцом! Потому-то вы и выросли такой: наглой, мерзкой, эгоистичной, безнравственной, безрассудной!.. – Ли бледнела с каждым новым словом, а он всё продолжал, - Вы совершенно не понимаете, где грань между тем, что можно, и тем, что нельзя! Ни в какие рамки! О, поверьте, вы достойная дочь своего отца!.. Кажется, Дамблдор говорил, что МакГонагалл была счастлива своей дружбе с ним, но я что-то совершенно не испытываю счастья рядом с вами! Интересно, что вы вообще забыли на Слизерине?! Да вам самое место даже не в Гриффиндоре, а в этом ничтожном, бездарном Пуффендуе! Несомненно, я вижу в вас талант, можно даже сказать, гениальность, но ваш наиотвратительнейший характер полностью перекрывает всё, чем вас наградила природа! Вы безрассудны, беспринципны! Эгоистичны!..
- Да, - она постаралась придать голосу, как можно больше смирения и спокойствия, и у неё это получилось. Снейп недоверчиво сощурил глаза.
- Да ну?
- Конечно, - подтвердила она и подняла опущенную прежде голову, - Разумеется, в сравнении с Лили я такая.
- Что!..
- Вы просто подсознательно сравниваете меня с ней, - продолжала она, упрямо глядя прямо ему в глаза, - Конечно, я куда более безрассудная, наглая, беспринципная, чем она… а уж об эгоизме и речь не заходит.
- О, так наличие у вас в избытке эгоизма вы признаёте?
- Конечно, - кивнула она, - Даже если весь мир рухнет, я не изменюсь. Я буду без всяких палочек рвать глотки тем, кто осмелится поднять руку на тех, кого я особенно люблю, но и пальцем не пошевелю во имя спасения тех, кто мне не интересен и не нужен. Я никогда, - она подчеркнула голосом это слово, - не буду такой, как Лили Эванс. К тому же, если вы, и правда, найдёте её копию, это причинит вам только больше боли.
- Да что ты знаешь?.. – процедил он, но уже не столь злостно и уверенно. Где-то в глубине души он уже сейчас начал осознавать правоту её слов. Этот разговор отличался от остальных, произошедших между ними. Ли совершенно точно знала, о чём говорила, она говорила это жёстко и серьёзно, не боясь уже повредить чужую душу и желая только разбить выстроенную Снейпом стену, которую она не заметила и не смогла уничтожить в прошлый раз.
- О, Мерлин, ты наглая и самоуверенная… Совсем как этот Поттер! Действительно, его ты напоминаешь куда сильнее, чем Лили, - он не заметил, как уголки её губ дрогнули в улыбке, этого не было видно из-за занавески её волос. «Что ж, по крайней мере, уже на ты…»
- Я не такая, как Поттер, - в конечном счёте, чувствовалось, что при всём этом слова её задели, - Я не издеваюсь над слабыми, не рисуюсь, не опускаю бессмысленные шутки… - она подняла взгляд на него, - И я не забирала у вас Лили.
Он с яростью ударил по столу. Теперь слова, лившиеся из его рта, не являлись правдой даже в его самоубеждении и направлены были только на то, чтобы ранить её сильнее. Ли была настроена на то, чтобы не сдаться в этот раз, не сломать его и не позволить ему сломать себя, уязвить её было не просто, но Снейп мог бы гордиться собой, - после пары минут тирады в поднебесных глазах стояли слёзы. Он этого не видел, не мог видеть. Отчасти из-за того, что был занят продолжением нападок, отчасти из-за того, что Ли опять склонила голову, и солёная вода крупными каплями падала теперь на одеяло, касалась светлых волос, делая их почти русыми, оставляла солоноватые следы на губах. Выдохшись, он обернулся и был поражён эффектом от своих слов. Он на секунду протянул руку, шагнул ближе, но тут же замер, не желая признавать поражение, прощать… Это ведь значило опять подвергнуться возможности испытать боль из-за её характера и манеры решать проблемы.
- Никогда бы не подумал, что ты умеешь тихо плакать, - заметил он, стараясь говорить холодно и отчуждённо, - Кажется, истерики и рыдания тебе больше по вкусу, нет?
Ли горько усмехнулась сквозь слёзы.
- Вы жестокий человек, - прошептала она, едва заметно качая головой, - Какой вы жестокий человек…
- Не более жестокий, чем ты.
Она не нашлась, что ответить. Против правды не попрёшь, хоть у неё и была в запасе пара недостоверных аргументов в свою пользу.
- А что с вашим обещанием? – тихо обратилась она после непродолжительной паузы, - Вы ведь обещали мне… не предавать, не врать, верить… Доверять, - ещё тише добавила она и пару раз повторила это слово, точно пробуя его на вкус. Посмотрела краем глаза на застывшего профессора. Тот сел на край её койки и убрал с лица волосы движением, напоминавшим о Джеймсе Потере.
- Ты ещё помнишь? Что узнала от Квиррела? – вздохнул он.
- Звучит как извинение, - отметила Ли, но, пересёкшись с ним взглядом, позволила тени улыбки посетить своё лицо, - Я уже не очень хорошо помню. Мистеру Воланду нужен был некий Камень… и Поттер.
- Философский.
- Что?
- Философский камень. Ты слышала о нём?
- А… да, я слышала. Кажется, с его помощью может быть создан Эликсир Бессмертия. И изобрёл его… Фламел. Николя… Эм…
- Николас, - подсказал Снейп, поддавшись-таки искушению, уложив голову девочку себе на колено и рассеянно поглаживая теперь золотистые волосы, - Николас Фламел…
- Хей, Северус, - тихо воззвала она, свернувшись клубочком, как наглая кошка, и только глаза, устремлённые вдаль, куда-то за пределы комнаты, замка, выдавали в ней наличие остатков слабости в несколько месяцев.
- Что?
- Почему бы тебе не начать доверять мне? Почему ты боишься видеть во мне равную? – её полушёпот звучал отстранённо, но Снейп не мог не заметить волнения в вопросе. Он вздохнул.
- А ты не думала, что я буду чувствовать, если ты вдруг умрёшь?
- Я не умру, - резко оборвала она, вырвалась из рук и заглянула в чёрные глаза, - Я не умру, и тебе не позволю.
- Раз так, что с твоим детским поведением во всё остальное время? Почему ты просишь относиться к тебе, как к состоявшемуся человеку, только тогда, когда тебе это нужно?
- Потому что детей гладят по головке, дарят им сладости и вообще обожают, - без малейших колебаний отозвалась она, - Но, по сути, я ведь состоявшаяся личность. Я вижу больше, чем кто-либо.
- И больше, чем есть на самом деле… Я учту на будущее, что когда ты проявляешь свою детскость, тебя надо гладить по головке и совать в рот шоколадных лягушек, - хмыкнул он, и Ли тут же просияла.
- Правда?
- Нет.
Ли возмущённо выдохнула и встала с койки, поймав непонимающий взгляд профессора.
- Не лежать же мне здесь целую вечность, - пояснила она, - Я и так здесь слишком часто появляюсь, а ведь это только первый год! – «Да и Рождество скоро, надо близнецам подарок оформить и отослать… и для вас, профессор, тоже выбрать, хотя я ещё понятия не имею, что это будет».
- Вот как… - в его голосе послышались неуверенные, колеблющиеся нотки, свойственные куда больше тому, другому Северусу из воспоминаний.
- Что-то не так? – поинтересовалась она, но короткое наваждение тут же исчезло.
- Нет, ничего. Зайди ко мне в кабинет завтра после полудня, поможешь заполнить бумаги.
И он быстро вышел. У него вообще был странно порывистый шаг, ходил он вроде как размашистыми быстрыми шагами, а если останавливался, то резко…
Ли заправила койку, поблагодарила мадам Помфри и скрылась за ближайшим поворотом, ведущим в Слизерин. Она ненадолго остановилась, войдя в гостиную: в голове тут же всплыла картинка с Северусом, Эйвери, Мальсибером и той красивой черноволосой девушке, напоминающей Блэка. Всё не так уж и изменилось, и помещение ещё хранило в себе отголоски этих воспоминаний. Зайдя в комнату, Ли собрала коробку из жёстких пергаментов, осторожно вложила туда ящик с зельями, предварительно увеличив его. Она достала чистый желтоватый лист, чернила, острое перо и начала писать. Но писать было по сути нечего, а опускаться до пресловутой болтовни ей не хотелось, поэтому письмо близнецам выдалось коротким.
« Дорогие близнецы, известные также как рыжики, Второе поколение Мародёров, или просто – Фред и Джордж.
Пожалуйста, не зазнавайтесь только из-за того, что Великая Я соизволила отправить вам подарок на Рождество (С Рождеством, кстати). На самом деле, я хотела сказать спасибо за то, что вы помогли мне выбраться из этого зомбированного, тоскливого состояния. Пожалуйста, не надо оглашать, кто прислал вам это, ибо на часть этих небольших подарочков требуется сертификат, которого у меня нет, или умение дать взятку, которого у меня тоже нет. Надеюсь, вы будете продолжать радовать меня и всех остальных студентов Хогвартса своими неподражаемыми шутками и розыгрышами (главное, на мне их не проводите) и освобождать нас от некоторых неприглядных уроков.
Искренне, Ли.»
Она наложила на уже запечатанную коробку «Тактум Паппилио Скрипторалис» - заклинание с длинным названием, но, на самом деле, абсолютно миловидное и совершенно прекрасное. Оно предназначалось специально для подарков, и фокус заключался в том, что после прикосновения к предмету адресата упаковка разлеталась призрачными радужными бабочками. Ли выучилась ему почти сразу после того, как отец наложил его на один из подарков на её день рожденья.
Она не поленилась даже пробраться в Хогсмид, на почту. Правда, большинство сов к тому моменту уже было разослано, но неважно. Выбрав себе пронзительно сизую сову, она заплатила за доставку и отметила про себя, что до конца года с её летней работы в одном из магических магазинов и магловском центре фокусов у неё осталось только двадцать два галеона, несколько сиклей и ещё сотня долларов. Особо шиковать на конец года вряд ли получится. А после завтра Рождество… Ну и ладно, отмечать будем дёшево и сердито, а сейчас стоит подумать над подарком профессору. Наверное, тот набор зелий пригодился бы и ему, но его она уже отправила. Она вновь пошла по главной улице Хогсмида, по той же дорожке, по какой шла тогда, в воспоминаниях. Но ни один из мелькавших мимо магазинов не навёл её на дельную мысль. В самом деле, не дарить же профессору подарочный набор из «Сладкого Королевства»? Эх, вот бы сейчас, как Поттер с командой, пойти в «Три метлы», выпить сливочного пива… Но, к сожалению, до третьего курса ей даже сливочное пиво не продадут. Да и вообще до третьего курса нельзя появляться в Хогсмиде. Эх, жизнь…
Ли свернула с главной дорожки в надежде найти что-то, что могло бы заинтересовать профессора. Чем дальше от центра в Хогсмиде, тем мрачней. Местами подозрительные дома с явно не самыми благожелательными хозяевами, местами обветшалые домики, от которых всего и осталось, что припорошенные снегом веранды да заколоченные окна. Разумеется, можно было попробовать подарить Снейпу что-то, связанное с Тёмной магией, и Ли, пожалуй, так и сделала бы, если бы не уверенность, что ничего из этого не будет для него в новинку. Она, устав бродить по холодным улицам, зашла в какую-то антикварную лавку. Чуть пыльные полки, пылающий камин и множество странных вещей неясного назначения составляли обстановку этого места. Не менее странный человек, в классическом костюме цвета бутылочного стекла, который никогда не выйдет из моды, невиден был его возраст – ему могло оказаться и двадцать, и шестьдесят. Он прекрасно соответствовал этому месту, он был точно забыт вне времени, пространства. Хранитель того, что прошло, что происходит, и чему только предстоит произойти. Он не спрашивал, что ей нужно, просто спокойно наблюдал, откинувшись на своё вневременное кресло и глотая неизвестной выдержки алое вино. Ли прошлась, взглянула в зеркало, в котором не видно было её отражение, коснулась кончиками пальцев вековой скрипки, которая скорбно простонала в ответ на прикосновение, втянула запах сухих роз, ставших красными от её приближения. Она почему-то молчала, не интересуясь у владельца свойствами этих предметов, точно боялась разрушить вневременную тишину, точно ждала чего-то. И это что-то произошло.
Человек вздохнул, поднялся с кресла, поставив на пыльную тумбочку зелёный бокал, подошёл к какому-то столу, цвет которого нельзя было разглядеть из-под слоя давно не вытиравшейся пыли, и достал оттуда стопку старых писем, неловко перевязанных стёршейся шёлковой лентой. От взгляда на {censored} внутри всё почему-то сжалось. Владелец протянул связку девочке.
- Возьми, - голос казался бархатистым, но был лишён елейности, - Полагаю, ты это ищешь.
Ли неуверенно сделала несколько шагов к человеку, и узел в животе затянулся туже. На письмах стояла подпись «Лили Эванс», но адресата не было. «Письма себе,» - подумала Ли, принимая письма, - «Даже думать не буду, как они здесь оказались…»
- Благодарю, - она уже полезла в сумку за деньгами, но знакомец повелительным жестом остановил её.
- Не стоит.
- Но…
- Забудьте. Может быть, вы сможете расплатиться при следующей нашей встрече.
Ли уже было раскрыла рот, собираясь что-то сказать, но мёрзлый взгляд тёмных глаз заставил её замолчать. Она неосознанно склонила голову и бесшумно вышла. Она не была до конца уверена, что эти письма не сыграют с ней злую шутку, но предпочла не вскрывать их (хоть они и не были запечатаны). Мягкий снег уже начал падать из пушистых облаков, заметая последние следы, она летящей походкой прошествовала до потайного входа (и выхода) из Хогсмида и через пару десятков минут оказалась в своей комнате. Снег на волосах и ресницах растаял, волосы намокли, а Ли быстрым движением сунула письма в ящик, наложила на него защитное заклятье и рухнула на кровать. «Даже после всего, этот день был великолепен…»
Универ Экстрасенсов
В этом мире существуют духи и потусторонние силы, каждые из которых тревожат умы обычных людей. Они пугают, запутывают…
Варианты ответов: