Земля крутиться вокруг каждого из нас. Это факт. Но в тот день, казалось, что мир, встав с ног на голову, стал вращаться исключительно по оси Д’Эстанов. Не смотря на то, что в школе они появились только вчера, их имена уже успели обрасти сплетнями и слухами, как кора деревьев – мхом.
- С добрым утром, Орайон! – Дафна, набравшись нечеловеческой смелости, привлекла к себе внимание Орайона, стоявшего в целой толпе учеников, у больших, дубовых дверей. Он обернулся и сердце, совершив сальто-мортале, забилось так часто, что дыхание перехватило, как от долгого бега. Лучистые, голубые как само небо глаза засияли ярче, когда полные губы растянулись, преобразив благородное лицо. На щеках показались ямочки, вокруг глаз собрались маленькие смешинки-морщинки, он весь заискрился; у него была самая красивая улыбка в мире.
- Привет, Дафна. –,на какую-то долю секунды его мягкая, обволакивающая, магическая аура окутала ее всю, но его что-то отвлекло, - Липпи, - Орайон быстро выбрался из толпы людей к сестре, которая пропустила завтрак. Калипсо Д’Эстан стояла у лестнице, хрупкая, немного растрепанная, она напоминала маленькую птичку в своей короткой мантии и в шерстяных чулках выше колен. Все присутствующие затаили дыхание и слушали то, как Райо отчитывал ее за что-то, пока она растерянно смотрела на него большими, бархатными глазами. Именно бархатными: нижние и верхние ресницы были настолько длинны и густы, что лучи солнце не отражались в ее зрачках.
Блейзу показалось, что загляни он сейчас в эти странные очи, он мог бы увидеть те места, где она пребывала и что ее коснулась, во время ее ночного путешествия. Целый мир таился в ее огромных глазах, которые мягко искрились, в обрамлении длинных ресниц, напоминая омут памяти.
«Какие сны она видит? О чем мечтает?»
Она потерла кулачками глаза, до сих находясь где-то очень далеко, в стране снов. Отрешенно, живым воплощением давно забытых грез, мечтательной тенью вселенской меланхолии она смотрела на мир иным, немного затуманенным взором. Блейзу подумал, что она эфемерна.
Орайон забрал у нее тяжёлую сумку с учебниками и быстро поцеловав в макушку, повел на урок. Он что-то рассказывал Калипсо, она кивала и шла рядом, пока те, кто стал свидетелем этой сцены, наблюдали их нежные отношение.
- Она укоротила мантию? Разве так можно делать? А ты видела ее чулки? Можно сразу на панель. – Пэнси провожала глазами удаляющуюся фигурку Калипсо, в которой, по мнению Драко, идеально сочеталась детская невинность и вожделенная порочность. Лионель, шагающий позади них, закатил синие глаза. Его уже порядком достали эти постоянные разговоры о новеньких, создавалось впечатление, что они, как минимум, нашли противоядие от ликантропии. Лионель ненавидел пустых разговоров, а вокруг Д’Эстанов крутились только всякая, недостойная внимания чушь. Он уже сочувствовал Калипсо, которую ненавидела большая часть женской половины школы.
- Райо, я совсем ничего не смыслю в этих зельях, ты мне не поможешь? – Падма Патил, мило улыбнувшись, преданно смотрела в глаза немного растерявшемуся Орайону, который разложил свои вещи возле Калипсо. Та, в свою очередь, смерив Падму оценивающим взглядом огромных глаз, усмехнувшись, освободила свое место. В этой усмешке было столько ироничного веселья, что Падма почувствовала себя страшно униженной.
Драко с восхищением смотрел на это, как на очередное доказательство того, что Калипсо была бы идеальной слизеринкой и медленно подошел к пустой парте, как бы говоря, что место рядом свободно. В этот момент, когда ее большие темно-фиолетовые глаза надменно искрились, Малфою показалось, что ее душа черна, как у дамы пик, а сама она была прекрасна, как грех, который у него никогда не хватит смелости совершить.
- Так-с, класс, прошу тишины. Давайте не будем терять времени и с головой окунемся в захватывающие…- Драко не слышал ничего из глупой болтовни толстяка Слизнорта, он, да и почти все, кто находился в классе, в шоке смотрели на Калипсо, которая выбрала себе место, по соседству с Лионелям Эрвуа. Да, именно с тем неудачником, с тем странным, душевнобольным уродом, каких навсегда запирают в больнице святого Мунго.
Лион всегда считал себя человеком, которого очень тяжело удивить, но Калипсо это все же удалось. Лионель просто не подозревал, что эта девушка, будет удивлять его еще бесчисленное количество раз.
Она поймала его бегающий взгляд и сощурившись пристально заглянула ему в глаза. Сосредоточенно и серьезно, будто ища что-то у него в душе, будто капаясь в его сущности смотрела она, пока Лион судорожно пытался отвлечься на что-то, чтобы не выглядить таким растерянным и смущенным.
Закончив свой «осмотр» она сдержанно улыбнулась, будто прося, таким вот скупым способом прощение, за оказанные неудобства, скрашивая неловкость. А ее улыбка, пусть и такая, могла перекрыть многое. Лион не знал, понравилось ли ей то, что она увидела, но она, по крайней мере, не отсела.
- Калипсо Д’Эстан. – Распаковав свои вещи, протягивая ему маленькую, белую ручку с длинными пальцами, сказала девушка-виденье.
- Лионель Эрвуа. – Растерянно протянул Лион, целуя обратную сторону ее ладошки. Пожимать эту хрустальную руку, выглядело опасным, чуть ли не богохульным занятием. Его губы коснулись холодной руки в излишне официальном приветствии, каким не пользовался ни один ученик волшебной школы. Она была первой девушкой, чию руку он целовал. Но Лионель просто не мог иначе, с ней и нельзя было иначе. Разве такие руки не созданы для королевских драгоценностей и поцелуев, разве такие как она не созданы исключительно для высшего общества, к которому он не принадлежал?
Вот таким вот причудливым образом, Лионель Эрвуа, тот самый чудик со шрамом, стал первым человеком, во всем Хогвартсе, с которым познакомилась Калипсо Д’Эстан.
Звонкий, девичий смех разносился по территории школы чародейства и волшебства, во время обеда. Калипсо, облаченная в купальник, к трепетному восторгу и ужасу всей мужской половины Хогвартса, состоящий лишь из двух, крошечных лоскутков белой ткани, которые не прикрывали ни одного совершенного изгиба гибкого тела, стояла на пронизывающем до костей сентябрьском ветру. Ее светящаяся от белизны кожа, выглядела прозрачной и отдавала голубым из-за холода, когда эта босая девушка, гордо вскинув голову, с развивающимися на ветру, как флаг, длинными волосами, шла к Черному озеру. Орайон, чьи красные плавки были ярким пятном, на фоне скучного, осеннего пейзажа, и которые так же, были не в силах прикрыть красивого, спортивного тела, смеялся и подтрунивал над сестрой. Подойдя к блестящей, темной глади воды, они начали громко смеяться и толкаться, как бы решая, кто зайдет в ледяную воду первым. Если быть откровенной, никто из наблюдавших за ними, а за ними наблюдала вся школа, всерьез не думал, что они прыгнут.
Они стояли на крутом выступе, примерно в 3-4 метрах над черными водами и дурачились, словно происходящее доставляло им искреннее удовольствие, словно их ни капельки не волновал адский холод. В этот момент, они казались еще более далекими, еще более другими, иноземными существами с чужих галактик, отличавшимися всем, ото всех. Только вот их самих это совсем не трогало.
Сделав несколько шагов назад, Райо разбежался и сделал эффектное сальто, перед тем как его приняло темное озеро. Калипсо же, встав на носочки, изящно нырнула к брату. Бесшумно, фактически без брызгав, ее поглотили страшные воды, таящие в себе целые миры тайн и ужасов. Через несколько, мучительно долгих секунд, их головы вынырнули, и многие вздохнули с облегчением.
Они еще долго купались, ныряли и выныривали. Их голоса, и смех до самого вечера бродили по пустынным коридором замка, где ученики прислушивались к ним, распространяя и делясь, новыми, нелепыми сплетнями о «детях океана».
Калипсо и Орайон были странными в самой щадящей интерпретации этого слова. Но, не смотря на это, Орайона, буквально через несколько дней, любили и знали почти все ученики школы, Калипсо же оставалось неразгаданной тайной. Тараканов в ее красивой головке оказалось слишком много.
В утро понедельника, при появлении улыбающегося Орайона, весь стол Когтеврана, самый популярный стол, в последнее время, стал дружно скандировать: “Go Raio! Go Raio! Go Raio!”. Красивый, безумно обаятельный Райо, которого было просто невозможно не любить, рассмеялся, закинув немного взъерошенную голову и блестящими, как сапфиры глазами обводя свой стол, как хищник перед нападением на особо крупную добычу. Он не только был прекрасно осведомлен о своих чарах, он так же мастерски, виртуозно ими управлял. Именно поэтому факультет самых умных продолжал свое пение, когда Орайон, все еще смеясь, и кивая головой в такт своеобразному хору, стал выполнять грациозные па, какого-то танца, еще больше заводя толпу. Он залез на стул, и как дирижёр стал управлять этим мини хаосам; веселье продолжалось до тех пор, пока его не прервала шокированное до глубины души Макгонагл, которая просто не ожидала такого предательства от самых уравновешенных и трезвомыслящих когтевранцев.
Многие ученики, хотели оказаться за столом «воронов», с тех самых пор, как к ним перешли Орайон и Калипсо. И в этот день все те, кому не повезло оказаться в компании Орайона, хотели узнать, что же произошло вчера вечером, что так веселило синий стол, даже в понедельник утром.
Воспользовавшись минутным замешательством и целым ором голосов, Калипсо, взяла за руку Лионеля Эрвуа и приложив ладошку к его рту, приблизила свое лицо со смеющимися огромными глазами к нему, одними губами произнося:
- Тихо… - Будто не зная, какое впечатление она производит, будто бы и не подозревая о том, как у Лионеля перехватило дыхание.
Они выбежали из зала, сплетя руки. Длинная, тяжелая коса била ее по спине, пока сердце Лионеля точно так же билось об его ребра. Он не понимал, куда она его ведет, но бежал, без оглядки. Слова тут были ни к чему. Она не разнимала их сплетенных воедино пальцев, смотря на него своими удивительными глазами, в которых плескалось неподдельное веселье и нежность. В уголках ее красивых губ крылась магическая улыбка, когда они остановились на опушке запретного леса. Она протянула белоснежную руку к его лицу, не отрывая океанов своих глаз от его, она любовно, едва ощутимо коснулась уродливого шрама. Она стояла так близко, что он чувствовал ее теплое, сладкое дыхание.
Академия наёмных убийц
В этом мире, тайные войны и заговоры приобрели особо важное значение. У каждого влиятельного человека есть свои связи с…
Варианты ответов: