Снова утро. Еще одно такое же, как вчера или позавчера, такое же, как будет завтра и послезавтра. Тысяча одинаковых утр. Одно повторяет другое почти полностью, и от этого создается ощущение дежа вю, уже порядком поднадоевшего и действующего на нервы. Это словно какой-то замкнутый круг, из которого почти невозможно выбраться.
Снова солнце светит в глаза. Так привычно-надежно и привычно-раздражающе. А ведь он прекрасно знает, что вечером нужно задернуть шторы. Нет, навряд ли просто отвык, но солнечный свет, бьющий в глаза, чаще всего лучше любого будильника.
Снова знакомый запах кофе, чувствующийся даже через две перегородки от его спальни – на кухне и аромат французских булок, проникающий сквозь приоткрытое окно. Приятно, но как-то слишком обыденно, а от этого все становится просто привычным и не вызывающим абсолютно никакого трепетного волнения в сердце. А ведь должно же… Все приятное должно вызывать хоть какие-то чувства.
Когда он заходит на кухню, Том уже сидит за столом, допивая чашку кофе. Напротив него, болтая ногами, одной рукой обхватив кружку с горячим шоколадом, в другой держа кусочек вишневого круассана, сидит Энди. Обернувшись на звук открывшейся двери, она едва не опрокидывает на себя кружку, за что получает укоряющий взгляд Тома, который даже не замечает. Она широко улыбается, а в глубине карих глаз блестят искры.
- Папа! Доброе утро!
Губы сами собой невольно расплываются в улыбке.
- Доброе утро, радость моя.
Он целует дочь в макушку, а сам садится рядом с ней, пододвигая к себе чашку кофе, заблаговременно заваренную Томом.
- Сегодня сны были сладкие?
Энди улыбается и энергично кивает, едва снова не опрокинув на себя кружку с шоколадом, за что снова получает укоряющий взгляд Тома, который снова не замечает. Несколько минут он слушает веселый щебет дочери, в котором французские слова комфортно соседствуют с немецкими: проведя долгое время и во Франции, и в Германии, она смешала два этих языка в один в своей голове, и когда говорила быстро, то в потоке немецких слов можно было услышать французские, и наоборот. За это время он всего лишь пару раз посмотрел на Тома. С едва заметной улыбкой тот смотрит то на Энди, то в окно, пальцами левой руки постукивая по обложке дневника.
- Энди, солнышко, ты уже позавтракала? Иди в свою комнату, мне надо поговорить с дядей Томом.
Энди обиженно надувает губы. Делает это скорее по привычке, чем потому, что действительно обижена или расстроена.
- И что ты хотел мне сказать?
Том отвел задумчивый взгляд от вида за окном и в упор посмотрел на Билла.
- Ты читал?
Билл кивнул на темно-коричневую обложку, на которой Том держал свою левую руку.
- А как ты думаешь? Да, конечно, разве я мог отказать себе в таком небольшом искушении, как почитать чужие письма? А если серьезно, то считаю, что ты полный идиот и сам отказываешься от того, что тебе принесли на блюдечке с голубой каемочкой. И ладно бы ты отказывался от какой-нибудь дешевки, так нет, ты отказываешься от чего-то явно очень дорогого.
- И вывод о Виви, о ее «дороговизне», ты сделал, только прочитав этот дневник?
Том одним движением кисти отбросил его в сторону. Дневник проехался по столешнице, зависнув на самом ее крае.
- Плевать я хотел на то, что там написано. Ты знаешь, куда он пропала из своей квартиры? Спустя два дня после того, как она получила этот дневник, у нее был первый срыв. Каким-то непонятным образом она смогла позвонить своему брату, который тут же приехал и забрал ее в отель, где жил сам, даже не подумав собрать ее вещи. Этот дневник остался лежать там, где ты его и нашел. А когда на следующее утро в квартиру пришел Роджер, он там ничего не нашел. И как ты после этого думаешь, был ей важен этот дневник или нет?
- Это все равно не повод, чтобы меня предавать!
- Билл, не смеши меня! Теперь ты превращаешь это в предательство! Кого она предала? Друга? Брата? Любимого человека? Да, она пыталась тебя использовать, но созналась во всем уже на второй день. Много она успела заставить тебя пострадать? Вряд ли. Ты сам упорно ставишь себе какие-то преграды. А с меня хватит! Мне просто надоело уже их разрушать! Хочешь замуровать себя за этими преградами заживо – давай, никто больше тебя не держит. А когда воздуха станет панически не хватать, не говори мне, что я тебя не предупреждал.
Наверное, Том нашел бы, что сказать еще, но его тираду прервал тривиальный звонок в дверь. Он махнул рукой и, оставив Билла на кухне, пошел открывать. Щелкнул замок, и открылась дверь. Несколько мгновений в коридоре был слышен только неразборчивый тихий разговор. Один голос принадлежал Тому, второй Билл узнать не мог, хотя ответ вертелся где-то в его голове.
- Билл, это к тебе.
Он вздрогнул и обернулся. На пороге кухни стояла Виви.
Универ Экстрасенсов
В этом мире существуют духи и потусторонние силы, каждые из которых тревожат умы обычных людей. Они пугают, запутывают…
Варианты ответов: