Если припомнить хорошенько все то, что у нас с Рангику бывало, то ни при каких обстоятельствах не доводилось мне застать мою случайную подопечную равнодушной или плачущей, сколько бы я ни пытался подобрать индифферентный ее пристрастиям предмет в первом случае или прорвать плотину самообладания во втором. Я по своей натуре радикально любопытен (в этом заключается первопричина почти всех, без исключения, моих поступков), поэтому меня, более всего, привлекала в рыжеволосой спутнице та изумительная черта, что ей абсолютно ничего на свете не было безразлично : от далеких звезд и облаков до речного стекла. И в первую очередь, меня безумно воодушевляло именно то, что я волную ее тоже, особенно я… и каждый раз не Ваш непокорный слуга приводил тому все новые и все более оригинальные изощренные доказательства, не слишком, скромно выражаясь, ограничивая свой злой гений в методах. Эгоистично? О да! Но я был чертовски важен для нее, и ей не удавалось скрыть никак, что это сущая правда, и от нее никуда не денешься, впрочем, как и от меня. Я ликовал, взирая на многочисленные девчачьи гримасы и хватая на лету словесные стрелы в мой адрес. Я также отчаянно бесился про себя, когда у меня не получалось заставить Рангику зарыдать. И мой досадный провал раз за разом надоедал однообразной закономерностью : что бы я не вытворял, я успешно добивался неописуемой радуги ее ответов, но дождь слез не проливался ни в какую! Может, покажется нелепым, но я уж, было, решил, что она просто-напросто не умеет плакать… и поэтому надо ее непременно научить сему незатейливому ремеслу. Но я-то и сам был не мастер спускать водопады, в том числе притворные. Однажды даже завел ее в ближайший город: там на рыночной площади бродячие актеры изображали слезливую трагедию! По поводу печальной кончины любимой супруги один из лицедеев, якобы безутешный вдовец, брызгал нескончаемой скорбью на разинувший во всю ширь рты, уши и глаза впечатлительный люд! Я потребовал тут же, чтоб Рангику повторила подобную безыскусную импровизацию, но та лишь скорчила упрямую мину и заявила со свойственным ей собственным достоинством, что ей не хочется, и, вообще, жарко, пОтом захлебнешься, зачем тратить драгоценный запас влаги в теле на такие глупости! И тут я вдруг сдался… на какое-то время. Однако меня продолжал грызть неунывающий червь сомнения: ведь будь я ей по-настоящему дорог, то она бы заплакала ради меня! Какой напрашивался очевидный вывод? Меня, оказывается, не ценили и не нуждались в моем присутствии! И стало так обидно, невыносимо обидно… я взял да и ушел. Потом не выдержал и вернулся обратно. Ничто не выдало в ней свидетельства глубокого душевного страдания в виде мокрых щек! Значит, в ее глазах я не так важен! Ладно-ладно… вот захочу изо всех сил… и буду важным, вообще! И тогда посмотрим, кто засмеется последним!
На следующий день я встретил Незнакомца в черном, он подозвал меня и пообещал тихим, но весьма убедительным баритоном крайне делового человека, что если я последую за ним, то обязательно стану чуть ли не самым главным во всем Обществе Душ и даже за его пределами. И как тут, было не согласиться? Особенно, когда за спиной у тебя лишь жалкая лачужка, в которой ждет, если ждет, несносная сварливая девчонка в обносках, не признающая всей важности твоего существования!
Тогда мне казалось, что значительность моей персоны возрастет до грандиозных масштабов и мне будет совершенно неважно при таких великих амбициях, что я для тебя…
…
С тех пор столько минуло верениц весеннего цветения, столько вальсов осеннего листопада, столько роковых круговоротов необратимых метаморфоз, что я перестал надеяться на твои слезы, теперь я боюсь, сколько не отрицай, лишь одного: нет, не смерти, а твоего «все равно». Не поверишь, но я готов взаправду сгинуть с концами, коль буду уверен в том, что ты, если не заплачешь, то хотя бы заметишь, что меня не стало...
Академия наёмных убийц
В этом мире, тайные войны и заговоры приобрели особо важное значение. У каждого влиятельного человека есть свои связи с…
Варианты ответов: