«30 сентября 1539 года. В этот день я умерла…»
Ярко светит солнце, смеясь над суетливостью вечно торопящихся куда-то никчемных муравьев. Тучи неторопливо заслали небосвод, готовые в любую минуту начать лить слезы об очередной загубленной душе. Шумный ветер как всегда играет с прохожими, дуя то сильнее, почти сбивая с ног, то слабее, приятно лаская кожу. Зеленые ветви могучих деревьев дарят спасительное укрытие от палящего солнца и начинающих медленно капать слез небес.
Только дождь припустился немного сильнее и торопливые прохожие заторопились еще сильнее, прячась от назойливый капель. Яркими горошинами мелькали разноцветные зонты, спасающие от все усиливающегося плача небес. Грязь под ногами радостно чавкала на начищенных до блеска туфлях, так же не забывая налипать и на слишком длинные штанины.
Солнца уже давно не видно из-за темных облаков и теперь погода кажется более мрачной, чем первоначально. Лишь одинокая фигура продолжала неторопливо идти, не обращая внимания на проливной дождь, пронзающий ветер и радостно чавкающую грязь. Волосы, опускавшиеся чуть ниже колен, мокрыми прядями прилипли к телу. Короткое платье облегало фигуру и прорисовывало все детали юного тела. Длинная челка скрывала большую часть лица, оставляя доступными лишь растянувшиеся в презрительной усмешке губы.
«1 сентября 1539 года. В этот день мне вынесли смертный приговор. Преступление – ведьма. Казнь – сожжение на костре…»
Ренджи старался как можно скорее добраться домой, спасаясь от дождя. Не видя ничего перед собой, наткнулся на хрупкое тело, которое однако даже не пошатнулось от сильного удара. Пробурчав извинения, юноша помчался дальше, прикрывая голову учебниками, чтобы не намокла, не оборачиваясь и не видя губ, расплывшейся в еще большей усмешке, от которой так и разило презрением ко всему живому.
Лишь прибежав домой, лейтенант 6 отряда обратил внимание на странное пятно, неизвестно от куда появившееся у него на запястье. Не придав этому большого значения, вечно голодный нахлебник первым делом пошел к холодильнику в поисках того чем можно перекусить. Кинув промокшие и уже ни на что не годные учебники на стол, резво подскочил к многострадальному холодильнику и с нетерпением открыл заветную дверцу. К его огромному удивлению там даже что-то осталось. И этим чем-то был один единственный онигири и листок с надписью «для Ренджи». Хорошенько выругавшись, юноша все же быстро запихнул в рот небольшой рисовый треугольник и, закрыв холодильник, подскочил от ужаса:
-Рангику, ты чего это полуголая по дому разгуливаешь? – краснея и заикаясь, отвел взгляд бесстрашный лейтенант.
-Это ты…А я думала это Шухей, - грустно вздохнула Мацумото, поправляя грозившее сползти полотенце. – А ты что, сделал себе новую тату? – с любопытством глядя на запястье напарника, поинтересовалась обладательница самых пышных форм в Сейретее.
-Нет. Это просто грязь. Наверное.
-Абараи, ну в каком месте это похоже на грязь? Это тату.
-Это не….
-Папочка дооома! – заорало у входа чудо, которое звалось Куросаки старший. Этот вечно неугомонный парень всегда поражал своими выходками, чрезмерной опекой и бредовыми идеями, но не любить его было невозможно.
-Куросаки-сан…а кто это с вами?
-Это Саманта. С сегодняшнего дня она будет жить с нами. Она заблудшее дитя, у которого нет никого, кто бы позаботился о ней в этом страаашном миииире! – как всегда с большим преувеличением играл Иссин.
Взгляды двух лейтенантов обратились на хрупкую девушку, насквозь промокшую от дождя, словно фарфоровым как у куклы лицом, длинными платиновыми волосами и абсолютно беспристрастным и ничего не выражающим выражением лица, которому бы позавидовал сам Кучики Бьякуя и уголками губ, чуть вздернутых в презрительной усмешке. Что-то настораживало их, говорило, что ее надо остерегаться. Но, беспечно не послушав свой внутренний голос, они приняли ее с распростертыми объятиями, жалея бедное дитя, которое оказалось одно в этом жестоком мире.
Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…
Варианты ответов: