...

…Но вчера все изменилось.

В час, когда Альхейм почти похоронил надежду, Хаттар, наконец, смилостивился над ним – и послал странный сон, ключ к вратам Черного города.

Весь день до этого маг бродил вдоль древних стен, прикасался руками к гладкому, почти полированному камню. Невзирая на солнечный день, пальцы встречали холод, будто тепло солнечных лучей просачивалось, не задевая стен, и уходило в ледяную бездну. Альхейм любовался строгостью и изяществом линий, рациональностью каждого штриха – людям никогда не удавалось построить ничего подобного. Наверное, потому, что они были просто другими… Альхейм молился Хаттару, во власть которого уже едва ли верил; он просил – Отец Небесный, ниспошли мне ключ к этому городу и позволь мне осуществить мечту всей моей жизни – прикоснуться к сокровищнице давно забытых знаний… И позволь мне сделать это до того, как я умру, и останется от меня всего лишь бездыханное тело, мертвая плоть и кости. Разве я не посвятил этому всю свою жизнь? Так неужели, даже на последнем пороге, я не увижу то, чего так жаждал и ради чего отказался от богатства, семьи и дома?

Острые коготки болезни впивались в трепещущее сердце, выдавливая горькие кровавые капли; в какой-то миг Альхейму даже стало дурно – и он прислонился всем телом к холодной стене; вместо того, чтобы положить под язык целебную пастилку с мятой, принялся торопливо нахлобучивать шляпу, которую до этого нес в руках… А потом, когда боль отпустила, продолжил, словно одержимый, брести, обходя неприступную цитадель. Те немногие горожане, которых он встречал, торопились убраться подальше от старика с полоумными глазами. Правда, Альхейм почти не замечал их.

Потом он понял, что не в состоянии больше идти – и вернулся домой. Из окна спальни была видна черная игла башни, расцвеченная розовыми бликами заката; Альхейм заплакал от бессильной злости на себя самого, а потом заснул. И увидел сон – настолько странный, что на следующее утро не мог его истолковать никак иначе, нежели послание Хаттара.

Магу привиделось, что он стоял посреди круглой площади, мощеной черным камнем. В ночном небе плыла Большая луна, и потому все вокруг блестело и сверкало, словно облитое еще не застывшей сахарной глазурью. Альхейм огляделся – и увидел, что в каких-нибудь двух десятках шагов от него устремилась ввысь главная башня; еще несколько башенок поменьше прилепились по бокам, словно желая взять хотя бы часть ее силы – и точно также пронзить небесный купол. Кое-где были разбросаны небольшие приземистые строения, у основания правильной пятиугольной формы, но с круглыми коническими крышами. И – ни души вокруг.

Альхейм, не зная, что и делать, побрел ко входу главной башни; ему казалось, что чудо свершилось, и он, наконец, получил то, о чем столько мечтал… Непрошенные слезы заструились по щекам горячими мокрыми дорожками.

Но не успел он пройти и половины расстояния, как высокие двустворчатые двери бесшумно распахнулись, и на площадь вышли два старика.

Это была странная парочка; они едва передвигали ноги и заботливо поддерживали друг друга под локоть. На первый взгляд они показались Альхейму одинаковыми, но, приглядевшись, он понял, что старички эти – разные. Даже слишком разные.

Первый был худ, высок ростом, с длинными седыми волосами и бородой, заплетенной в косицу. Его лицо иссекли глубокие, но тонкие морщины, отчего оно казалось не живым – а всего лишь алебастровой маской, над которой потрудился резец умелого скульптора. Глаза же, на удивление, молодо чернели – как и каждый камешек этой цитадели.

Второй старец шел, сгорбившись, и его тощая, легкая, как пух, бороденка развевалась под дыханием теплого ветра. Выцветшие глаза то и дело близоруко щурились, а лицо походило на сушеное яблоко. В свободной руке старик тащил мешок, набитый чем-то мелким и сыпучим.

Воистину это была престранная компания! Первый старик принадлежал к угасающему народу дэйлор, а второй – к людской расе. Дикой нелепицей, почти безумием казалось зрелище бредущих под ручку человека и нелюдя.

– Уважаемые! – позвал Альхейм, – не соблаговолите ли…

Но они двигались прямо на него, не видя, и все кончилось тем, что просто-напросто прошли сквозь. Тогда маг понял, что он здесь – наблюдатель, и приготовился смотреть.

– Не печальтесь, Магистр, – тем временем прошамкал человек, обращаясь к дэйлор, – быть может, все еще возвернется на круги свои.

Черноглазый старик только покачал головой.

– Нет больше в моем народе того, кто принял бы все это на свои плечи.

– Но как же пророчество о Последнем Магистре?

– Брат мой, вы же видите, что я стараюсь им не стать… Хотя иной раз думаю, что зря… Не будем медлить. Надо закрыть этот город от любопытных.

Магистр отпустил локоть своего брата и направился к воротам, опираясь на палку. Не посох – а именно палку, простую, узловатую, сделанную из обычной ветки.

До Альхейма донеслось:

– Я жертвую слишком многим для них… Слишком многим… а стоит ли оно того?

Тем временем человек принялся выкладывать на черные булыжники содержимое своего мешка, и у Альхейма перехватило дух. Он увидел самые обычные компоненты заклятий, которыми пользуются все человеческие маги, дабы получать Силу через взаимодействие вещей!

– Вы готовы, брат мой? – прошелестел дэйлор, – тогда следует начать.

Игра богов
Этот мир представляет из себя классический мир средневекового фэнтези, населённого множеством рас и государств. И у так…

Варианты ответов: