- Хао, мне больно! Хао! Хао! Мне очень больно! Хао! – перепуганный взгляд, в глазах слезы, неестественно бледное лицо и голос, срывающийся на хрип от невыносимой, жуткой боли.
И он. Он сидит рядом, держит ее за руку, так крепко, как только может, и не может… ничем не может помочь ей.
- Прости. – тихо… очень тихо говорит он. – Я не могу облегчить твою боль.
Но девушка, как будто и не слышит его. А может быть действительно не слышит. Тонкая, неестественно белая, как будто бы из организма выкачали всю кровь без остатка, и невероятно холодная ладонь мертвой хваткой вцепившаяся в его собственную.
- Хао! Мне больно! Мне очень больно! Хао! Хао!
Странное чувство… Он так давно не испытывал его, что и забыл уже, как оно называется.
- Хао! Хао, пожалуйста! Хао! – она просила его, даже сама не зная о чем. Казалось, что она понимает, что он не поможет ей. Что он не может ей помочь. Тогда о чем она просит?! Холодная ладонь… все равно холодная, как бы долго и крепко он не сжимал ее, все такая же ледяная, крепко вцепившаяся в его руку.
- Пожалуйста, Хао! Хао!
О чем она просит?! Она просто бредит. У нее шок. Болевой шок. Нет, она в сознании. Она все понимает. Ей просто очень больно. Но в чем же дело?! Крови нигде нет. Почему она такая бледная?! Нет, не бледная даже. Белая. Совсем. Так выглядят утопленники, которых достают из воды на третьи сутки.
- Хао! Хао!
И это чувство. Странное. Давно забытое. Но такое острое. Ему казалось, что оно заглушает собой все остальные.
- Хао! Хао! Пожалуйста! Хао!
О чем?! О чем она просит?!
- Мне больно! Больно, Хао! Очень больно!
Он еще крепче стискивает ее ладонь. Горло перехватывает странная судорога. Перед глазами на миг все расплывается, а потом что-то течет по щекам. Но он не обращает на это никакого внимания.
- Хао!
Помочь. Ей нужно как-то помочь. Нужно что-то сделать. Но он не знал что. Он не мог помочь ей. Он даже не знал, что с ней. Странно, но сейчас это было совсем не важно. Опять это чувство. Да что же это такое?! Что он ощущает?!
- Хао! Хао! – тихий, едва различимый, захлебывающийся в бессильных рыданиях хрип.
Он сжимает ее ладонь изо всех сил. Он знает, что этой боли она не почувствует. Что-то другое. Что-то разъедает ее изнутри. Внешних повреждений нет – это он точно знал. Странно, но на его профессиональный взгляд - внутренних тоже не было. Что же с ней?!
- Хао! Пожалуйста, Хао! Хао!
Почему она еще в сознании. От такой боли она давно должна была его потерять. Но если она отключится будет лучше. Не будет так больно. Что-то не дает ей это сделать. Что?!
Хрип на время прекращается, но в глазах все так же пляшет дикая неуемная боль.
- Скажи, Хао… ты ведь будешь… будешь рядом… когда я… когда… я… умру…
Она с ума сошла?! О чем она говорит?! Почему она говорит так?! Нет, нет! Она не должна! Не должна умирать! Но почему?! Почему он не может ничего сказать?! Он хочет… очень хочет сказать что-то… и не может… язык не повинуется ему… А он… он как будто бы просто наблюдает со стороны. Он видит ее, невероятно бледную, белее простыни, на которой лежит, видит ужас и невероятную, дикую боль в ее глазах. Видит ее лицо, искаженное сейчас гримасой боли. Длинные тонкие пальцы держащие его сейчас мертвой хваткой, как будто от этого зависит ее жизнь. Видит себя. Себя, сидящего рядом с ней, стискивающего ее ладонь со всей силы. Видит свое лицо. Странное выражение. Страх. Да. На его лице написан страх. Даже не так. Какой-то первобытный ужас. Глаза. Что-то течет из них, прочерчивая мокрые дорожки на щеках. Губы. Сжаты в одну линию и кажется прокушены до крови. Видит все это и буквально всем своим существом ощущает это чувство… Кажется оно прошибает его до костей, он чувствует его каждой своей клеточкой. Кажется, что его волосы и даже одежда пропитаны насквозь этим чувством. Но почему?! Почему он не может вспомнить названия этого ужасного чувства?! Ощущение становится невыносимым. Настолько тяжелым и давящим, что становится трудно дышать. Кислород почти не поступает в легкие и ему кажется, что именно это чувство не позволяет ему свободно дышать.
- Скажи мне, Хао! Ответь! – хрип на секунду превращается в крик. Ей это важно. Очень важно получить ответ на свой вопрос. Но он не может… не может ответить. Физически не может. Но она не должна! Он должен что-то сделать! Хоть как-то помочь! Однако он продолжает сидеть не меняя позы. И молчать. Молчать не смотря на то, что крик рвется из горла. Дикий, страшный крик. Но какая-то сила не дает ему вырваться на свободу. И он молча сидит и смотрит на ее мучения не в силах помочь. Не в силах сказать даже слово. И чем меньше в ней остается сил, тем сильнее это проклятое чувство.
- Больно... – уже не крик, не сип, не шепот. Он скорее прочел это по ее губам. Сил на то, чтобы придать словам звук у нее не осталось.
Сейчас ему казалось, что никогда в жизни он не видел ничего страшнее. Никогда не испытывал той гаммы чувств, что испытывает сейчас. Никогда.
Ладонь, до этого сжимавшая его собственную с невероятной, несвойственной этой девушке силой, разжимается. Из глаз исчезает выражение жизни. В них остался ужас. Остался страх. Осталась боль. Но последние капли жизни исчезают из них и они стекленеют. Из горла вырывается последний выдох.
- Хао…
Все темнеет, расплывается, закручивается в какой-то невероятный водоворот. Невыносимое теперь чувство в последний раз сжимает его в своих объятьях. Сжимает так, как будто не хочет отпускать. Давит. Жутко. Страшно. Невыносимо. Настолько сильно, что звенит в ушах. Вот оно достигает своего апогея и…
Универ Экстрасенсов
В этом мире существуют духи и потусторонние силы, каждые из которых тревожат умы обычных людей. Они пугают, запутывают…
Варианты ответов: