Пока Шизуе не было я неподвижно сидел на подоконнике, стараясь предугадать её реакцию, когда девушка поймет, что футон в номере лишь один. Конечно, он был широкий и двуместный, но сейчас, похоже, она реагировала на мою близость слишком остро.
Когда Шизуе наконец вернулась с прогулки, я уловил в ней странную перемену. Взгляд больше не был потухшим и пустым, походка вновь приобрела уверенность и силу, как и положено каждой куноичи, и весь ее вид говорил о том, что она приняла некое решение, но судя по её сухому "здравствуй", делиться со мной девушка не собиралась.
- Уже поздно, - после минутного молчания выдал я, - тебе нужно поспать.
Та лишь послушно кивнула и прямо в кимоно улеглась на футон.
Без споров, подколок, недовольства. Слегка опеший я продолжал сидеть на подоконнике.
- Саске... - Подала голос Шизуе.
- Да?
- Как ты смог пережить смерть родителей? Тебе было очень больно?
Весьма странный вопрос для нынешней обстановки, но я всё же ответил:
- Да. Я думал, что не смогу пережить это... Сначала думал, что свихнусь, но... Моя ненависть дала мне сил, я нашел себе цель: отомстить, и следую ей все эти годы.
- Понятно, - скучающе ответила Шизуе.
- А почему ты спрашиваешь?
- Просто... - она тщательно подбирала слова, - просто хотела узнать, сколько ты можешь пережить.
Страшные слова, и по-моему от них у нас обоих холодок пробежал по спине. По крайней мере, у меня точно.
Так и оставив меня, сметённым, я почувствовал мерное дыхание Шизуе, отдавшейся глубокому сну.
Почему она спрашивала. Ей что, жалко меня...?
Я тихонько подошел к футону и присел на корточки, только сейчас обнаружив, что так и не переговорил с ней по поводу моего спального места.
Другой конец футона пустовал, а Шизуе заснула крепко, наверное, усталость сказалась, и почувствовав легкий укол вины я прилег рядом с ней. Поначалу, боясь дотронуться до нее и тем самым разбудить, но после уже бесстрашно я приобнял ее за талию, вдыхая цветочный аромат ее волос, пряный запах тела, уткнулся носом девушке в затылок.
Так, не разнимая рук, я заснул, в заплесневелом отеле "Склизкий Головастик".
***
Первое, что я увидел утром - пасмурное небо в окне.
Первое, что я услышал - шум посуды в баре, этажом ниже.
Первое, что я вдохнул в себя - запах плесени, плесень повсюду.
Первое, что я почувствовал - я один. И мне холодно.
Холод. Холод. Ужасающий холод.
Хотя одеяло и было накинуто на мои плечи, ничего кроме холода, я не ощущал. Так же холодно, как зимой. Так же холодно, как и в подвалах у Орочимару. Так же холодно, как и в ночи Цукуёми.
Взгляд поймал нечто чернеющее на краешеке деревянного подоконника. Быстро подсочив к этому месту, я увидел полоску, выдранную из подклади того сапфирового кимоно, что я купил Шизуе, и слова знакомым почерком прописанные на ткани: "мстить можно не только убивая человека, который причинил боль". Это она писала. Почерк, конечно, мог подделать шаринган, но... Какаши? Зачем ему это надо? Или Итачи? Совсем бредово! Не давая мыслям о ненавистном брате захватить меня, я рассеяно повертел в руках лоскуток, на обратной стороне была еще одна надпись: "Долина Завершения".
Есть ориентир.
Следующий час я провёл на пути к Долине Завершения.
Один час бега - плюс к здоровью, хотя моя психика изрядно пошатнулась.
А потом я увидел огромный обвал камней, похоже, работа взрывных печатей, серые камни, зеленоватые покрытые мхом, алые... Я могу поспорить, что это кровь. В миг очутившись рядом с обвалом, я провел рукой по камню. Кровь уже запеклась и обволакивала его твёрдой корочкой.
..."мстить можно не только убивая человека, который причинил боль"...
..."Долина Завершения"...
...
..."Как ты смог пережить смерть родителей? Тебе было очень больно?"...
..."Просто хотела узнать, сколько ты можешь пережить"...
...
Нет, она не могла сделать этого. Она. Весёлая, дружелюбная, готовая прийти на помощь в любую минуту, Шизуе. Та девушка, с которой я был знаком, которую я любил, не могла. Точно не могла.
А та хладнокровная, смертоносная, но прекрасная Мика? Она могла? И эта куноичи не могла. Она знала, что такое долг, та девушка, про которую я с благоговением слушал, от трясущихся от страха чуннинов, та которая отбирала жизни, была беспощадной. Та могла? Нет, она знала истинную цену жизни. Она была настоящим нинзя.
А та Шизуе или Мика после смерти возлюбленного, после своего унижения... После всего того, что я сделал? Та девушка, которую я сотворил? Та Шизуе исчезла, после предательства моей родной деревни? Та Мика, которую я сломал, которую я подавил?
Уж не я ли подпосал ей приговор, ведь, я привел его в исполнение, я совершал это! Я был оружием и палачом.
Но я любил ее..,
Я обхватил себя руками, будто стараясь согреться, спастись от чудовищного, смертельного холода вокруг. Я закрыл глаза, и буквально повалился на камни, обагренные кровью любимой.
Из глаз полились слезы, эти горячие и соленые... Я плакал так после смерти матери и отца, предательства брата и больши никогда, не слезинки.
Но сейсас все равно.
Ты прощалась со мной тогда, милая?
Когда спрашивала о моей боли?
А если бы я сказал, что даже ненависть не греет меня? Что у меня ничего нет, кроме тебя, лежащей на футоне?
Ты бы пошла на это, после моих слов?
Я, палач. Я, жертва.
Я думал о домике с тобой, на окраине Звука, когда убивал собственного сенсея.
Но я оказался не прав.
Милая, меня уже не спасти.
***
Через пару часов мы с братом будем стоять напротив друг друга, и я буду должен думать только о битве.
Лишь я и Итачи. Ни рассерженных моим долгим отсутствием членов "{censored} Наруто, преследующим меня по пятам. Мои мысли должны будут быть лишь о Шарингане, Катоне, Чидори, и моеъй новой техники Кирин. Тайдзюцу, ниндзюцу, гендзюцу... Дзюцу Итачи против моего.
Я должен буду думать только о схватке и Итачи, мёртвом Итачи, и моей скорой победе.
А пока... еще пару минут до конца привала... А пока, милая, я могу думать о тебе.
Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…
Варианты ответов: