- Отнюдь, сэмпай. – лаконично откликнулся Итачи на адресованный вы его сторону упрек. Встретившись с возмущенным взглядом Хаябусы, он сложил руки у груди и смиренно, без ложной скромности, поклонился в знак высочайшего почтения, кротко пояснил: – Чтобы вы обо мне не думали, я всего лишь хотел убедиться, что вашему здоровью более ничего не угрожает.
Слова гения не убедили синоби. Напротив, Хаябуса заметно помрачнел. Однако вместе с тем, в нем, словно проснулись резервные силы и движимый внутренними инстинктами, он так упорно, отвергая малейшую помощь со стороны, силился приподняться на локтях, что в какой-то момент Самари испугалась, что он, тем самым может навредить самому себе.
- Правда? – недоверчиво переспросил Хаябуса, не испытывая иллюзий относительно Итачи. Ниндзя не видел объективных причин визита синоби в клинку, кроме тех, которые буквально несколько минут назад озвучил вслух. И пускай он не находил их сходу, но имел на сей счет вполне конкретные предположения. Поднатужившись, Хаябуса постарался сесть на кровати, чувствуя чуткую поддержку нежных сестринских рук, которые заботливо придерживали его за талию. - И, вероятно, это ты привел сюда Самари?
Уходя от ответа своим излюбленным способом, опустив глаза, гений промолчал. И эта его непроизвольная реакция красноречивей любых слов, говорила сама за себя. Посему, последующий после непродолжительного молчания, ответ синоби не стал для Хаябусы откровением.
-Вас не было на вчерашнем собрании, сэмпай и, естественно, она, как и все, начала волноваться…. – помедлив, невозмутимо изрек Итачи, преднамеренно делая акцент на первой части предложения. При этом он говорил честно и открыто, не стараясь смягчить слова правды. Возможно, это было и не гуманно с его стороны. Хаябуса заслуживал снисхождения ввиду своего состояния. Но как ниндзя Листа, как одноклановец, бывший товарищ, Итачи не имел права жалеть его. Жалось – удел слабых, тщедушных, ничтожных людишек, что не имеет совершенно никакого отношения к такому стойкому морально синоби, каким доселе был и оставался Хаябуса Учиха. Сильный телом, сильный духом…. Он единственный на его памяти человек, кто, не смотря на очевидное поражение в их маленьком споре, остался, все так же независим в суждениях и продолжал противиться давлению стоя одной ногой в «могиле»…..
Итачи давил на него эмоционально, сознавая, что умышленно мучает раненного человека, которому в после реанимационный период категорически показаны излишние волнения. И в данном ключе, его требовательный прессинг мог показаться чрезмерным, если бы не носил под собой вполне конкретные основания. Да, Итачи добился своего, и присутствуя в палате пострадавшего, всего-то стремился убедить несговорчивого друга в серьезности своих намерений.
Однако и в этом, кажется, перестарался.
Лицо синоби под белоснежными бинтами заметно побледнело, и он бросил на сестру встревоженный взгляд.
- Ты все знаешь? – спросил Хаябуса, до боли стиснув ее руку.
Отводя глаза, девушка сконфужено поджала губы, сомневаясь, стоит ли обсуждать эту щекотливую тематику прямо сейчас, когда брат только-только оклемался от тяжелейших травм, и вероятно, еще не готов полностью оценить резонность избранного ею решения, которое само по себе, словно бы без ее участия созрело в голове. Кроме всего прочего, здесь затрагивались интимные, личные моменты и она не желала обсуждать их в присутствии посторонних.
Хаябуса ждал, не торопил куноити, пытливо вглядываясь в ее опечаленное лицо.
Самари же в неуверенности опустила глаза и робко кивнула. Сидя рядом с братом, чувствуя судорожное давление его перебинтованных пальцев на своих руках, она остро ощущала его напряженность и понимала, насколько важен для него ее ответ, каким бы, положительным или отрицательным он не был, но, хоть убей, не могла произнести, ни слова.
На сей раз, выдержка изменила ей, и она словно онемела, утратив былую способность говорить. Беспокойство сковывало разум. Подсознательно щадя чувства брата, Самари судорожно подыскивала обходные пути, пытаясь смягчить то, что казалось, было бы невозможно осуществить, не приоткрыв завесы правды.
И в том, что девушка подспудно избегла острых углов в общении с братом, оберегала его покой, не было ничего удивительного. Они были слишком привязаны друг к другу, чтобы допускать возможность существования непонимания между ними. Любящие существа, преданные друг другу с момента рождения, связанные прочными узами кровного родства, они ценили единство дарованного им свыше взаимопонимания, не допуская в сей, теплей круг посторонних. Даже Кагами не было в него допуска. И здесь впору спросить «почему?»
Средний по старшинству, он не менее Хаябусы был важен и дорог Самари, но в отношении него чувства куноити принимали более земное, не настолько одухотворенное очертание.
Самари не таилась, она любила старшего брата может быть сильнее, чем кого бы то ни было другого, той особенной сестринской любовью, которою нельзя не объяснить, не описать словами. И, разумеется, Хаябуса отвечал ей взаимностью, проявлял искреннее участие не только в ее судьбе, но и всячески оберегал.
Родившись в статусе младшей, Самари никогда не жаловалась на недостаток внимания со стороны родителей, зачастую от старшего братишки получала его гораздо больше, чем от прочих членов семьи. Он был для нее и отцом и матерью, и братом в одном лице.
Однако, как оказалось, в этой безмятежной идиллии кое-что все-таки стояло особняком. Хаябуса был искренен с нею, делился мыслями и переживаниями. Он рассказывал ей обо всем, что его тревожит и волнует, но никогда не заговаривал о делах клана.
Конечно, существовала вероятность, что он считал не целесообразным обсуждать столь важные, рабочие моменты дома. Однако Самари догадывалась, что отнюдь не эта причина породило настороженность синоби. существовало что-то, что мешало ему быть до конца честным с ней. Самари не знала, что именно, но чувствовала, «оно», это что-то тревожит Хаябусу, снедает изнутри. Он сделался нервным, дерганым. Взять, например, ту ситуацию, что произошла накануне между ним и Итачи.
Тень недосказанности существовала между ними и изо дня день она разрасталась, множилась, словно снежный ком, обрастая новыми гранями, и в конечном итоге, Самари стала замечать за собой, что всерьез опасается будущих последствий подобной напряженности.
Хотя, если пораскинуть мозгами, и провести соответствующие аналогии, можно было понять, откуда ноги росли. Заговор…. Он мрачной пеленой окутал квартал Учиха, неподъемным грузом ложась на плечи особо чувствительных к назревающим изменениям синоби.
Ей не составило труда заметить, что Итачи своими провокационными действиями упорно подводил Хаябусу к чему-то важному. Однако ее строптивый братишка с привычным упорством отстаивал собственные позиции, что лишь подстегивало решительность гения, порождая новый виток конфронтации между ними. И это чувствовала даже она, не будучи посвященной в тайну конфликта между синоби.
Неизвестно почему, но Самари считала, что попадание Хаябусы в больницу еще не самое худшее, что могло с ним случиться.
В данной ситуации Самари пыталась не рубить с плеча, старалась мыслить последовательно и объективно. Она не питала призрачных иллюзий. Приключившееся с братом - всего лишь наглядная демонстрация возможных последствий неповиновения. Итачи со свойственной ему убедительностью, конкретно дал понять, что вся ее семья, и Хаябуса в частности, непосредственно задействована в контрреволюционной деятельности Учиха.
Выходит она одна выбивалась из общих рядов общины?
Но почему получилось так, что она все это время прибывала в слепом неведении? Ее семья, родители, брат… они обманывали ее все это время? И даже Хаябуса….
Самари с тревогой посмотрела на брата.
Корпорация "Секреты Аномалий"
Аномалии - таинственные, не поддающиеся логикой и здравым смыслом вещи, существа и события. Они появились в связи с акт…
Варианты ответов: