Ей о многом хотелось его расспросить, потребовать объяснений на вопросы вихревым потоком циркулировавшие в ее голове.
Но он казалось, все понял сам, или, быть может, ее глаза рассказали ему об это?
- Ты знаешь все…. – грустный вздох вырвался из груди синоби. Он взял заледеневшие ручки сестренки в ладошки, трепетно прижал их к своей широкой, в волнении вздымающейся груди. - И что…. Что ты собираешься делать, ма… - торопливо заговорил он, понимая, что не в состоянии более выносить напряжение гнетущей неопределенности.
Привычное «малышка» так легко обычно слетавшее с его уст, теперь же внезапно замерло в горле, и речь Хаябусы неожиданно прервалась. Что он говорит? Его малышка… Его маленькая Самари…. Он ждал от нее серьезных решений, но по-прежнему считал ребенком. Прав ли он был, требуя от нее невозможного?
А она смотрела на него своими прекрасными, преданными глазами, такая нежная, и совершенно невинная. И Хаябуса не мог удержаться от метаний совести. Они раздирали его душу в клочья. Это чистое создание, милое дитя… втянуть ее в грязь замыслов Учиха означало почти тоже самое, что кинуть на поругание шакалам светлые дни ее безмятежной юности…. Непрерывно думая об этом, кажется только сейчас, он в полной мере стал понимать тревоги отца.
Как быстро идет время?! В памяти синоби еще живы были картины прошлого, в котором его крошка-малышка, неотрывно следуя за ним по пятам, настойчиво теребила его за штаны, лепетала:
- Нии-сан….Самари….
Она выросла, а он не успел заметить.
– Самари? – вопрошающе произнес Хаябуса, пытливо встретив ее сметенный взгляд.
Девушка видела его желание, понимала, что должна хоть что-то сказать, но хоть убей, была не готова предоставить ему ответ. Так же, как и в случае с Итачи, Самари просто не знала, что сказать.
Стремления синоби были очевидны. Они роднили бывших товарищей, в какой-то мере порождая единство личных целей.
И Самари от этого становилось труднее в дойне. С тех пор, как благодаря Итачи она узнала о зреющем в чертогах клана путче, она твердо осознала, что не готова принять участие в предстоящей мясорубке и в горячке прямо заявила об этом синоби. Однако в данной ситуации, Итачи стоит отдать должное. Он воспринял ее отказ спокойно, с неизменным достоинством, но все-таки попытался переубедить, взял обещание подумать.
Она не могла ему отказать, тем самым поставив себя саму в довольно двусмысленное положение. Зависимость перед Итачи делала куноити слабой. И порой Самари поражалась насколько она становиться безвольной перед ним. Это походило на болезнь, от которой не было лекарства.
Нельзя сказать, что она не размышляла над его словами. В пылу свалившихся на нее тревог, Самари честно пыталась отыскать скрытый смысл в предстоящем восстании, но как не старалась, как не напрягала свой суетный, неприемлющий чрезмерного насилия, разум, не могла принять и понять этого. С какой стороны не посмотри, везде только боль, кровь и сотни, тысячи бессмысленных смертей….
От одной мысли об этом сердце кровью обливалось. Как они не поймут, она не сможет встать против односельчан, не сможет поднять руку на тех с кем бок о бок жила столько времени, делила пищу и насущные заботы….
Требуя от нее этого, они без ножа резали ее душу.
Она дорожила селением. Все ее детство прошло здесь, в этих стенах, ставшими родными. Здесь она научилась ходить, обзавелась первыми друзьями, и освоила основные азы мастерства синоби. Наконец, в Конохе в расположении полицейского департамента Самари, впервые, увидела и полюбила Итачи! Как можно отречься от всего этого? Ведь принять замыслы Учиха все равно, что отказаться от прошлого, вычеркнуть из памяти все то светлое и чистое, что связывает ее с жизнью. Нет, Коноха ее дом, она в ее крови. Это часть ее самой, ее судьбы, ее кармы. Она всей душой, всем сердцем предана Родине.
Однако с другой стороны, Учиха ей тоже не посторонние. Самые родные, самые близкие люди носили это громкое, знаменитое имя. И она уже одним только своим происхождением обязана клану посмертно.
Но как быть, если интересы клана противоречат ее собственным убеждениям?
Противоречат самой жизни! Они противоестественны в своем основании.
Хаябуса и Итачи….
Понуждая ее выбирать, они причиняли ей тем самым неимоверные мучения.
Нет, однозначно, она была не готова к ответу. Любить Учиха и быть Учиха – вещи настолько разные, что, судя логически непредвзято сложно было определить реальные границы сего неизведанного феномена. Она могла носить в крови геном рода, и при этом не одобрять кровавые методы клана. И пусть предки, взиравшие на нее свыше там, на небесах, осудят ее, Самари не собиралась посыпать голову пеплом, потому что чувствовала, что идет по венному пути. На иное она не согласиться даже ради Итачи и Хаябусы….
Решившись, куноити гордо приподняла подбородок, полная намерений положить конец сей муторной неопределенности, которая незаметно снедала всех присутствующих в палате мужчин.
- Я…. Не знаю, что вы все там думаете, но я….
Однако зря она старалась. Ей и этого не позволили сделать. Предвидев ситуацию наперед, ведомый природным инстинктом, Шисуи неожиданно спутал девушке все планы. Словно ураган он подлетел к куноити и, схватив ее за руку, стремительно стянул с постели раненного.
- Ну-ка, ну-ка, ну-ка! – дурашливо хмурясь, синоби склонился над Хаябусой, поводил перед его носом указательным пальцем. Затем со знающим видом повернулся к девушке, укоризненно произнес: - Нет, дорогая, так дело не пойдет. Совсем умаяла брата. Ну-ка, Итачи, бери Самари, и пойдите-ка, погуляйте…. Я вас нагоню. Хаябусе не помешало бы отдохнуть.
- Сэмпай…. – замешкавшись, воспротивилась куноити, но оборвав девушку на полуслове, Шисуи властно подтолкнул ее к Итачи и не успели они и глазом моргнуть, как оказались за дверью.
Корпорация "Секреты Аномалий"
Аномалии - таинственные, не поддающиеся логикой и здравым смыслом вещи, существа и события. Они появились в связи с акт…
Варианты ответов: