_______________
— Стюарты всегда всему предпочтут возможность... — прочитала Мэри старинную надпись на перстне, от которого просто веяло холодом. На нем был искусно изображен стюартский герб — черная роза, выведен девиз семьи и служил украшением, алый, словно кровь, диамант.
Макдональд тяжело вздохнула и легонько подбросила его на ладошке. Он принадлежал Саймону. Мэри когда-то читала, что если чистокровный волшебник дарил кому-то свое кольцо это не просто жест — срабатывает старинная родовая магия, связывающая узами: любовными и дружескими. Ее можно разрушить, если отказаться и отдать дар ему обратно.
Мэри вспомнила, что Сириус сделал со своим: швырнул в озеро, еще и поспорил с Джеймсом, как далеко отлетит. Конечно, перстень, при помощи древнего заклинании, каждый раз возвращалось к нему, но того это только забавляло. Сам Поттер свой хранил, правда, носил не всегда, считая, что это как-то по-девчачьи. Марлин кольцо — точно, такое как у брата — лелеяла, нередко пялилась на него по несколько минут, улыбаясь, как умалишенная, а Саймон… Тот отдал его с самым невозмутимым видом, словно это было чем-то простым и обыденным. Он всегда делал особенные вещи и жесты так, но Мэри слишком хорошо знала его напыщенную натуру, чтобы не заметить, как парень волновался.
Марлин как-то сказала, что единственная причина, по которой Шляпа определила ее не в Слизерин – истинная фамильная горячность. Стюарты были слишком несдержанны, темпераментны, страстны и опрометчивы для холодных слизеринцев. На протяжении многих веков их бросало то в маглоненавистничество, то в маглолюбие, их кровь была неспокойной, бурливой и не удивительно, что среди них так много безумцев. Конечно, чаще всего представители этого древнего семейства с черной репутацией попадали в Слизерин, ведь не смотря на то, что были горячны, являлись также коварными, жестокими, мстивыми волшебниками и, нередко, — поклонниками Темной магии.
«А все-таки, – подумала Мэри с облегчением, — в Марлин этого маловато, коль она в их семье стала первой представительницей факультета храбрецов за последнее столетие. Или, может, на это повлияло то, что у нее мать была гриффиндоркой? Непонятно…»
Но, не смотря на все это, Марлин просто копия отца. А вот Саймон, к удивлению девушки, был меньше Стюарт, чем сестра. Он тоже унаследовал темную красоту отца, их фамильные темно-синие глаза и бледность, но вот характер у него вовсе не стюартский. Мэри не видела его мать, но сделала выводы, что скорее некоторая холодность и сдержанность у Саймона именно от Кендры.
— Ну? – Доркас прервала размышления Макдональд буквально выпрыгнув из-за дверки шкафа, которую использовала за примерочную. – Мне идет?
Длинная черная мантия из дорогого материала, которая пришла сегодня Марлин вместе с совой, абсолютно не шла Доркас с ее пышной фигурой. Ни дорогая одежда, ни соблазнительная поза, ни саркастическая усмешка не сделали Дору хоть капельку похожей на Марлин. Все-таки правду говорят — то, что к лицу одному, может придать другому поистине дурацкий вид.
— Черный не твой цвет, – прыснула Мэри. – Тебе больше светлые тона подходят.
Доркас нахмурилась и снова принялась у зеркала кривлять Марлин, хоть у нее и плохо получалось, но выглядело это забавно. Мэри засмеялась, пряча кольцо в карман мантии.
— Мне позволено узнать, что ты делаешь c моей мантией от Кэлвина Тролля за триста галеонов?
Доркас отпрыгнула от зеркала и, споткнувшись, чуть было не налетела на Марлин, вошедшую в комнату вместе с Лили. Первая смотрела по сторонам со страной смесью удивления и раздражения, а вторая весело и даже испугано.
— Да я, так, ничего, — пожала плечами Доркас и вдруг вспылила: – А ты не вини меня! Между прочим, кому, по-твоему, пришлось разбирать всю эту ту гору подарков!? Ты же и не думаешь этим заниматься, а они повсюду, даже на наших кроватях были, — девушка взглядом обвела комнату, которая сейчас походила на склеп из оберток и бантиков. – Не пойму, как и за что, такую жмотину как ты, любят все эти люди?..
Утром эльфы доставили все подарки из «Трех метел» в спальню девушек седьмого курса и теперь здесь даже ногой ступить негде было — обязательно на что-то наткнешься. И это еще не считая бесконечных писем и посылок, приносимых совами с периодичностью в полчаса. Сперва подарки от друзей из высшего общества, с которыми она была знакома благодаря отцу, потом от родственников, причем нередко самых дальних или тех, о ком Марлин только слышала, но никогда не видела. Боремары – французские друзья отца – подарили ей великолепное черное платье с золотой вышивкой. Это не было самое дорогое, что имела у себя Марлин, но все-таки оно ее впечатлило.
— Я популярна, что поделаешь, — Марлин обворожительно улыбнулась, встретившись взглядом с побагровевшей Доркас, и поочередно вручила девушкам Опохмеляющее зелье, за которым они с Лили, собственно, и ходили.
– Такая популярная, что даже МакКиннон твоего имени не помнит. Ох, какая жалость, — проворчала Доркас. Она стянула с себя мантию и кинула ее в сторону. — Я же говорила, тебе с ним ничего не светит, его не привлекают стервозные эгоистки.
В глазах Марлин на какую-то долю секунды отразилась боль, и Медоуз даже стало жаль ее, правда, спустя мгновение Марли вернула свою прежнюю непоколебимость. Она передернула плечиками и прошла мимо Доркас с абсолютно независимым видом, словно Медоуз была пустым местом. Дора хмыкнула и, схватив сумочку, вышла с комнаты.
Когда за ней закрылась дверь, Марлин поймала взгляд Мэри.
— Не сердись на нее, — проговорила Макдональд. — Ты же знаешь, что Доркас тоже нравиться Марк, вот и пытается тебе насолить.
— Мне плевать на то, что она говорит. Я не думаю об этом даже тогда, когда она это произносит, — Марли уселась на свою постель, прогнула спину, и сладко потянулась, запрокинув назад голову. С виду можно было подумать, что слова Доры действительно ее ни капельку не задели. Но это было неправдой.
Вдруг в комнате раздался сокрушительный грохот — одна из гор подарков, до этого сложена в красивую пирамиду, рассыпалась. Спустя минуту из-за завала “вынырнула» взъерошенная Лили.
— Ты не ушиблась? – воскликнула Марлин. Она поднялась и подошла к ней.
Мэри же в состоянии глубокого ступора не могла даже пошевелиться.
— Нет-нет, — Лили откинулась назад и опять захихикала, как-то так по-дурацки.
— Что с ней? – наконец спросила Мэри. Она непонимающе покачала головой: Лили вчера вечером была мрачнее тучи и такая резкая перемена настроения ее встревожила.
Марлин отвела взгляд и отчего-то замялась.
Несколько часов назад.
Четыре разноцветных квадратика от света, шедшего сквозь стекла, раскрашивали пол посреди комнаты. Они всегда светились, даже ночью. Марлин больше любила именно этот магический, факельный свет, он, в отличие от магловского электричества, не выбеливал предметы, а добавлял им красок. Например, глаза, сидевшей рядом Лили, казались золотыми монетами. Полутьма скрывала ее черты: только очертания плеч, глаза и рыжие волосы – единственное, что было видно в данный момент.
— Что значит ушла? Просто взяла – и ушла? — Марлин бросила пытливый взгляд на лучшую подругу, но выражение лица Лили было сложно разобрать из-за темноты. Ее черты словно расплывались, и Марлин чертыхнулась, пообещав себе, что больше никогда не станет пить алкогольные напитки.
— Да, — Лили кивнула.
Вдвоем они сидели на подоконнике в одном из коридоров Хогвартса. Вечеринка в Хогсмиде закончилась, минут двадцать назад был отбой, опасность попасться завхозу – возросла, но сейчас почему-то было плевать. Марлин, качая ногой, легонько пинала подругу в лодыжку, а та, с отсутствующим видом, смотрела в окно, куда-то вдаль. Подруги сидели рядом и как-то неосознанно тянулись друг к другу – как растущие рядом два цветка. Черное и белое — обе прекрасны, но по-разному.
— Это Поттер виноват? Он ведь обещал мне, что с ним ты будешь в порядке... Лжец! — прошипела Марли.
— Нет, — зеленые глаза Лили расширились. – Джеймс тут не причем, он … ммм… я просто не знаю, как избавиться от чувства вины. Это из-за Северуса.
— Какое чувство вины? — Марлин снова взглянула на подругу. – И ты опять о нем? Знаешь, мне не нравиться, что Снейп постоянно околачивается вокруг тебя. Одно дело Джеймс – он хоть и кретин, но на него приятно смотреть и с ним весело — но тот слизеринец, который лезет не в свои дела... Я не собираюсь тебя с ним делить.
— Мы случайно увиделись. Ну, почти случайно, я не искала с ним встреч, — мгновенно исправилась Эванс. – Он говорил какие-то странные вещи, а потом опять появилось это ощущение. Помнишь как тогда в Лютном переулке? Понять не могу, что со мной происходит, — она тяжело вздохнула и посмотрела на подругу. – Я тут подумала, если бы ты могла…
— Ну? – Марлин не понравился тон подруги.— Говори что? Для тебя все что угодно, ты же знаешь!
Лили немного поколебалась, но все же сказала
— Я хочу, чтобы ты наложила на меня Обливиэйт!
Нет, это уже слишком.
— Что? – Марлин не сдержалась, ее возмущенный вскрик, разнеся эхом по коридору.
— Вот он единственный шанс выкинуть все из головы! Я не хочу больше знать Снейпа, поэтому и прошу тебя об этом.
Марлин пыталась держать себя в руках.
— Ты, наверно, совсем спятила, коль скоро решила, что я применю такое заклинание к тебе! И потом, а вдруг ты забудешь что-то не то. Например, свое имя или родителей, вдруг ты забудешь меня, — голос Марлин дрогнул. – Долго думала, прежде чем такое у меня спрашивать?
— Но, Марлин, ты же знакома с Темной магией…
— Парочка заклинаний, о которых мне рассказывал отец, не в счет! Я таким не увлекаюсь,— произнесла Марлин. – И потом, Обливиэйт — не Темная магия.
Некоторое время они сидели рядом и просто смотрели друг на друга. Тишину нарушила Лили.
— Я думала, ты мне поможешь, — прошептала Эванс.
— Все что угодно, но только не это,– задумчиво протянула Марлин. – Вот ты бы такое сделала для меня, если бы я попросила?
— Конечно, нет.
— Вот видишь!
— Хорошо, — полностью сдалась Лили, – может, есть еще какой-то выход?
— Малыш, как насчет Заклинания Эйфории? – нехотя предложила Марлин.— То, которое я нашла в нашей семейной книге.
Лили приподняла бровь.
— Ты сделаешь это?
— Ну, оно безвредно, — Марлин удрученно пожала плечиками, — за исключением того, что при чрезмерном применении вызывает привыкание. Если я все сделаю правильно, ты будешь чувствовать себя намного беззаботнее, чем обычно. Но это только на сегодня, а дальше действие будет потихоньку уменьшаться. Не хочу, чтобы ты ходила расстроенной, а дальше что-то придумаем, — последние слова Марлин произнесла почти шепотом, так что Лили не услышала.
– Готова? — добавила Марлин, доставая палочку – одиннадцать дюймов, ива, волос единорога – и направляя ее кончик на подругу.
— Да! – твердо произнесла Лили и прикрыла глаза.
Универ Экстрасенсов
В этом мире существуют духи и потусторонние силы, каждые из которых тревожат умы обычных людей. Они пугают, запутывают…
Варианты ответов: