POV Гай
- Жизнь - это риск, - начал читать я первую страницу книги Эрика Росса, - только попадая в рискованные ситуации мы продолжаем расти. И одна из самых рискованных ситуаций, на которое мы можем отважиться - это риск полюбить, риск оказаться уязвимым, риск позволить себе открыться перед другим человеком, не боясь ни боли, ни обид. Риск - остаться одной, без любимых, родных, друзей, и прожить эту жизнь в одиночестве мук и печали. Ты сам за себя, ты один на этой никчемной планете и никто не в силах помочь тебе... Остается лишь одиночество.
Я посмотрел на свою сестренку: мертвенно бледное лицо, уж слишком много крови она потеряла, посиневшие губы. Она живая, но она две недели борется за существование. Я закрыл потрепаную книжкус обветшалым переплетом.
На тумбочке лежат огромное количество шоколада и еще всякого хлама. Жизнь относится несправедливо к тем, кто меньше всего этого заслуживает. Да какая к черту несправедливость! Мир вообще не справедлив! Тот, кто этого не видит лишь носит розовые очки, стоит ему снять их, посмотреть на мир реальными глазами, то понимаешь, что жизнь - сложные испытания.
- Мистер Купер, мелпункт закрывается, идите к себе, - по-материнскитепло сказала мадам Помфри.
- Можно я останусь?
- Опять? Вы уже здесь две недели сидите, примите ваную, поспите на мягкой кровати.
- Спасибо, но я не оставлю Оливию, пока ей не станет лучше.
Колдомедик лишь вздохнула и зашла к себе в кабинет. Да, я упрямый. Интересно, кто это мог сделать? Проверяли палочки всех учителей и учеников, но ничего не не нашли. Я убью его или ее, кто это сделал с моей сестрой. Спасибо Флоре, что нашла мою сестру. Флора - это шестикурсница с пуффендуя.
-Зачем вы меня спасли? - спросила Оливия во сне.
Опять обрывки фраз из прошлой жизни. Я поцеловал ее в лоб.
POV Оливия
Это же мне сниться, да? Опять этот дом. За эти дни, что я без сознания, я мотаюсь по седьмому кругу ада. Вот я со своими друзьями играю в твистер. Я подошла к ним поближе.
Парень, так похожий на Жана, хотя нет, это и есть Жан, стройный, мускулистый. На его лице всегда веселая улыбка, невероятно белые зубы. Блестящие черные волосы, челка вбок, что придавало ему мужества, добрые и нежные карие глаза, скулистое лицо и нос чуть с горбинкой.
Вирджиния - девушка с огненно-рыжими волосами, глубокими изумрудными глазами и оливковой кожей. Очень миниатюрная и хрупкая.
Жаклин с мягкими шелковистыми прямыми светлыми волосами, пронзительно-голубыми глазами с веселой искоркой.
И я с кудрявыми черными волосами, со смуглой кожей и карими глазами.
Жаклин называла часть тела и на какой цвет мы должны наступить. Сама Жаклин хохотала, как сумасшедшая, смотря на кучу из рук и ног.
- Правая рука на зеленую, - сказала блондинка.
Жан не смог этого сделать и упал. Я чуть не превратилась в шанешку под тяжестью Жана и Джиневры.
- Ух ты, - воскликнула я, как только поднялась на ноги. - Как де быстро летит время. Пока, друзья, мне пора.
Я обнялась со всеми и вошла в зеленое пламя камина. Картинка сменилась, и я теперь стою посреди нашей кухни старого дома. Младшая я спустилась на кухню. Все сидели бледные, понурив головы. "Жизнь - это риск".
- Всем, доброе утро, что такие хмурые? - села младшая я за стол.
- Оливия... - обратилась мама.
- Что?
- Твои друзья...
- Что?
- Погибли.
- Что? То есть как погибли? Я же с ними еще вчера разговаривала, - из глаз младшей покатились слезы.
Я отлично помню этот разговор. Из моих глаз тоже покатились слезы.
- Джиневру и Жана поцеловали дементоры, а Жаклин застрелилась.
- Дементоры?
"Риск - остаться одной". Следующий кадр: я смотрю на Джиневру и Жана, совсем никакие: ни на что не реагируют, лишь дышат и смотрят в пустоту. Зрелище не из приятных. Младшая Оливия не может больше смотреть на нихи убежала на улицу, я за ней. На улице стояли носилки, а в них Жаклин: дырка у виска и сильно зажмуренные глаза. Оливия попятилась назад. "Остается лишь одиночество". Снова кадр.
- Ридукто! - зеркало разбилось.
Я-младшая взяла осколок и провела позапястью. Я хотела ее остановить, но поняла, что это всего лишь воспоминание. "Пока не станет лучше... лучше... лучше". Это что, голос Гая? Я словно птица в клетке.
Вот уже младшая я в больнице бьется в истерике.
- Зачем вы меня спали? Я хочу к ним! Это я во всем виновата!!!
- Успокойся, успокойся, - обнял папа, - все хорошо. Ты должна жить! Слышишь, жить, Оливия!
Оливия уткнулась в его плечо и рыдала, а он поцеловал ее в лоб. Я почувствовала на своем лбу чьи-то губы. Я туту же провалилась в водоворот.
Я почувствовала запах корицы и абрикоса - одеколон Гая. Он здесь. Я открыла засвинцованые глаза и увидела до боли знакомую комнату в Больничном крыле. Мерлин, где угодно, но только не здесь, не в этой школе.
- Ангел Господень! Она очнулась! Мадам Помфри, она очнулась!
- Я тоже рада тебя видеть, Гай. Что я пропустила? - спросила я, приподнимаясь на логтях.
- Хеллуин. Я не ходил, но говорили, что ваши эти группы жгли.
- Без меня?
- Мерлин, спасибо! - прибежала Помфри с какой-то настойкой в руке. - Оливия, выпейте это.
Я без вопросов взяла и выпила содержимое. Снова провалилась в сон. Нет... Все-таки хорошо спать без снов. Ничего не мучает. Я открыла глаза. Было еще рано. На стуле спал Гай.
- Гай, - позвала я брата.
- А? Что?
- Так что было на Хеллуине?
- Ну, как не мне рассказывали, то твоя группа не выступала, - я кивнула. - К тебе приходили твои многочисленные фанаты, - он указал на коробки от конфет
- Фанаты, скажешь тоже. Кто именно приходил?
- Твой парень, еще...
- Драко? - мои руки сжались. Я вспомнила слова и поступок Панси. Первое, что я сделаю, когда найду Драко, порву с ним.
- Ну да. Он все время сидел с тобой, но я выгнал его спать. Твои однокурсники, несколько четвокурсников, третьекурсников и семикурсников.
- Уау, не думала, что я такая популярная, - с ложечкой иронии сказала. - А мама с папой?
- Они каждый день приезжают, сидят до десяти или одиннадцати и уезжают. Они сильно волнуются, - немного помолчав, Гай спросил: - Кто это сделал?
Я сдела вид, будто пытаюсь кое-что вспомнить, но я же помню кто это сдела.
- Я, я не помню, - соврала я.
- Когда вспомнишь, скажешь мне.
Обязательно.
- Сколько времени?
- Пол шестого.
- Сколько я тут?
- Две недели и один день. Сегодня вторник.
Я положила руку на макушку. Я не могла так долго здесь проваляться... Я заметила на предлечье длинную розовую полоску от шрама, потом на другую руку: на плече полоска шрама. В другие части тела я даже боюсь заглядывать. Я заметила, что на левом запястье нет браслета, который все время был там и скрывал другой шрам. Спать уже совсем не хотелось, а по отношению к Гаю я поступила эгоистично: разбудила его в такую рань, а он уже две недели, полагаю, не видел кровати. Темные круги под глазами, бледное лицо и опухшие веки.
- Гай, вали-ка спать, - он отрицательно покачал головой. - Вот упертый. Иди уже. Я, как видишь, отлично себя чувствую.
- Хорошо, - он вздохнул. - Если хочешь в ванной понежиться, на пятом этаже есть ванная для старост, четвертая дверь слева от статуи Бориса Бестолкового, пароль "Горная прохлада".
- Я же не староста. И ты, кстати, тоже. Откуда ты знаешь?
Гай вспыхнул, как спичка. Я даже почувствовала, как жар исходит от него. Он пробормотал что-то непонятное и быстро удалился. Я лишь изогнула бровь и хмыкнула.
Универ Экстрасенсов
В этом мире существуют духи и потусторонние силы, каждые из которых тревожат умы обычных людей. Они пугают, запутывают…
Варианты ответов: