Все это очень подозрительно.
Я ещё раз осмотрел конверт. Вроде все сходится - на нем надпись "to mr. Snape". Но кому может придти в голову мысль писать мне письмо? Разве что Винни, но она-то история отдельная. Она вообще писем почти не пишет - сова у неё уже старая и дряхлая для разношения почты. Кстати, что-то давно её видно не было.
Все равно все это очень странно. Но я решил отбросить предрассудки и открыть конверт.
Бумага легко разорвалась в моих руках. Из конверта на стол выпало около пятнадцати колдографий. Я хмыкнул. И кому это может быть нужно?.. Хотя... Постойте. Вот тут, на самой верхней какая-то надпись. Я поднес квадратик поближе к глазам. На нем было четыре слова, но они заставили моё нутро похолодеть.
" Или Поттер, или она". Больше ничего. Я торопливо развернул колдографию лицевой стороной к себе. И тут же понял, что делать этого не стоило.
С колдографии на меня смотрела Винни. Вроде бы ничего пугающего. Но если учесть, что она в каком-то подземелье, закованная в цепи и с разбитой губой... Это более чем пугает. Это переворачивает все внутренности.
По остальным колдографиям не составило большого труда догадаться, что её напоили зельем смерти, но очень низкой концентрации. Её хватит на неделю. Не больше.
Я с яростью сжал колдографию в кулаке и стукнул этим кулаком по столу. Затем обессиленно схватился за голову.
Господи.
Кому надо это делать?
Что она кому-то сделала?
Что я кому-то сделал, в конце концов?
Хотя... Стойте, стойте...
Квиррелл! Это Квиррелл, мать его! Ну дайте мне только увидеть этого {censored}, я ему кишки вырву...
Я вскочил и нервно заходил по кабинету, придумывая всевозможные кары для этого садиста.
Нет, спокойно. Так я никогда не узнаю, где она находится.
Я снова сел за стол и ещё раз потряс конверт, в надежде, что оттуда выпадет ещё что-то. Так и есть. Обычная записка.
"Как видишь, твоя подружка сейчас у меня. Каждый день я даю ей зелье смерти слабой концентрации. Но она очень упрямится, и мне приходится ее " уговаривать". Так вот, когда решишься, кто же тебе важнее - Стелтон или Поттер, - просто скажи мне это. Одного я отпущу, другого убью."
Порадовал, нечего сказать...
Кишки выпущу.
Нет, спокойно. Спокойно. Надо взять себя в руки. Убери колдографии со стола. Сожги, порви, спрячь - все, что угодно, лишь бы тут не лежали. Я выбрал последнее. Теперь подумай.
Мне в прямом смысле приходилось разговаривать с самим собой, уговаривая и приказывая сделать что-либо умное. Не вслух конечно, но диалог был.
Итак, одному мне не справится. Никому рассказать я тоже не могу - все сразу начнут бегать, искать Квиррелла, а он в это время двух зайцев убьёт. Единственный, кто здесь мог меня выслушать и понять - это Винни. Но её сейчас нет, не может же она сама себе помочь. Будем искать другого, кому можно доверять.
Ответ пришёл сам собой, и я едва не рассмеялся - настолько он был прост. Это Дамблдор.
Правда, его сейчас тоже нет, но я могу отправить ему письмо, здесь-то мне ничто не мешает. Но что мне делать до того, как он все обдумает?
Ничего. Просто не показывать виду, что я что-то прискорбное знаю. В конце концов, рано или поздно её хватятся. И тот, кто хватится её первым, должен быть кто угодно, но только не я.
Решено. Я запечатал в конверт записку Квиррелла и две наиболее жуткие колдографии, на которые я так и не отважился взглянуть во второй раз.
Надеюсь, что объяснять Дамблдору все, что происходило там, не потребуется. А даже если и так, я все равно не смогу ничего объяснить.
Теперь мне (и ей) остаётся только ждать. Терпеть не могу бездействовать.
Дальше - хуже.
Я думал, это все, но Квиррелл продолжал издеваться надо мной, моей психикой и Лавинией. Чем дальше, тем кровавее были колдографии и тем мучительнее было на них смотреть.
Каждый чертов день я сам умолял себя не срываться до появления плана у Дамблдора. Ему как будто было и вовск плевать!
Я не спал до трёх часов ночи, приводя в противовес своей ярости преимущества показного равнодушия; а когда, наконец, ложился, кровать казалась мне слишком широкой и холодной. Если Дамблдор в ближайшее время ничего не скажет, очень скоро я сойду с ума.
Шёл уже четвёртый день, а место справа от меня все пустовало. Я словно ощущал, как извилины моего мозга извиваются в надежде остаться в целости и сохранности.
Дамблдор тоже хорош! Можно было сказать хоть что-то! "Я подумаю", " это кошмар, идём немедленно" или ещё что-то, но хотя бы сказать!..
Я постоянно ловил себя на мысли, что виню всех вокруг, но только не себя. А ведь я говорил ей не ходить в Хогсмид! Но разве она меня будет слушать?
Так, стоп. Теперь Винни уже сама виновата. А ведь всё дело во мне. Если бы я не привлекал к себе излишнее внимание Квиррелла, не втягивал в это дело Лавинию, все бы обошлось. И сейчас бы она спокойно сидела справа от меня, давясь этой ненавистной овсянкой!
Стоп! Теперь уже и овсянка виновата? Я точно схожу с ума. Это уже вне подозрений.
Уроки я вел кое-как, даже не заметив, что на экзамене почти весь Гриффиндор списал у Грейнджер, а близнецы Уизли опять вместо нормального зелья приготовили фейерверк. Вернее, заметить-то я заметил, но только не сказал ничего.
Просматривая колдографии пятого дня, я понял, что это мой последний день в более-менее здравом рассудке.
Очень странным было то, что никто не предпринимал ничего, чтобы выяснить где может находиться профессор астрономии. На носу экзамены, а её нет! Все просто ходили и спрашивали:
- А вы не видели профессора Стелтон?
- Нет, мистер/миссис.
- Куда же она запропастилась?..
И дальше этого дела не шли. А Дамблдор вообще в министерство уехал! Ему что, совсем плевать на своих коллег?
А погода за окном была издевательски солнечной и жаркой. Даже природе все равно на то, что происходит в мире...
Нельзя сидеть просто так. Надо что-то делать.
Универ Экстрасенсов
В этом мире существуют духи и потусторонние силы, каждые из которых тревожат умы обычных людей. Они пугают, запутывают…
Варианты ответов: