....

Простые слова
Уходя в ночь, не обернусь…
Лишь рукою усталой взмахну я.
Больше я ничего не боюсь,
Вкус свободы внезапно почуя…

Легкий ветерок проник сквозь полог, пробегая по гладкой коже, тут же покрывшейся мелкими мурашками. Давно наступило утро, и за зелеными стенами палатки там и тут раздавались голоса проснувшихся жителей.
Здесь же, внутри, было тихо. Две фигуры на спальнике, прикрытые легкой простыней, казались бы навечно замершими статуями, если бы не их ровное дыхание.
Голова Сакуры покоилась на мужском плече. Тонкая ладонь спокойно лежала на груди, то разводя пальцы в стороны, подобно вееру, то снова сжимаясь в цельную пластину.
Это утро не было похоже на те, что описывают в любовных романах, которые взахлеб читала Ино. Не было ни поцелуя, пробуждающего возлюбленного ото сна, ни объятий, даже «доброе утро» никто из них не сказал. Да она и не ожидала от Саске бурного утра. Все, что он сейчас делал – это перебирал ее волосы, пропуская прядь между пальцами, почти отпуская, позволяя ей свободно струиться, а потом снова зажимая в ладонь, лишая возможности ускользнуть от сильной руки.
То, что произошло вчера, было неразрешимой загадкой для обоих, а разговор до сих пор звенел в ушах.
- Тогда… - Сакура пристально смотрела в эти глаза, в которых сейчас отражались ее собственные – покорные. Неужели она успела сдаться всего за несколько минут пребывания с ним рядом? Этот человек влияет на нее слишком сильно, подавляя личность.
Он был так близко, казалось, протяни руку - и вот он здесь, с тобой, но, в то же время, так далеко, его душа, его мысли - они не принимают тебя, твою сущность. И что делать, когда взгляд гипнотизирует, заставляет подчиниться? Сдаться и потом ненавидеть себя или бороться и ненавидеть себя еще больше?
Рука легко взлетела вверх, плавно скользя в пространстве; ладонь, со свистом разрезая воздух, устремилась к такому любимому и ненавистному лицу. Доля секунды - и его блок легко останавливает движение, еще миг - и сильные пальцы до боли сжимают тонкое запястье, выворачивают руку, безжалостно приподнимают вверх, будто хотят вывихнуть плечо.
- Никто и никогда не останется безнаказанным, попытавшись меня ударить.
Слезы обиды навернулись на глаза: «Я даже не смогла задеть его! Это нечестно! Почему ему можно плевать мне в душу, а мне даже жалкой пощечины отвесить нельзя?!»
Руку резко отпустили, отталкивая внутрь палатки так, что она чуть не упала на тот самый спальник, что этим утром служил для нее постелью. Гневные глаза снова обернулись к своему обидчику, желая отмщения. Рот уже открылся, желая высказать недовольство, но ее снова опередили:
- Опять ревешь…
- И что с того?! Как будто тебе есть до этого дело! – Сакура решила попытаться еще. Прыжок, очередной взмах и снова легкий толчок, только уже в грудь – девушка снова на спальнике. Еще один выпад, и все повторяется сначала. Злость, обида на саму себя, на то, что в итоге этот самодовольный гордец оказался прав, и она настолько слаба, что не может его даже коснуться. Все переживания вырывались наружу слезами, которые он так жестоко высмеивал, сжатые зубы уже с трудом сдерживали горечь и разочарование, и через минуту душевные бастионы пали и чувства хлынули, как дикий поток, поднимая со дна все мелкие камушки душевных ран. – Почему все так вышло?! Почему я всю жизнь должна страдать из-за тебя?!
Саске был так спокоен, что это еще больше выводило из себя. Казалось, она бьется головой о стену, будто маленький муравей, который решил раскрошить скалу - он просто отбивал все ее удары.
- Воспринимай меня всерьез! И сражайся нормально!
- Сначала поднимись до моего уровня, – опять эти самодовольные слова, указывающие на то, что Сакура ему не ровня.
Все смешалось – слезы и ярость, ненависть и любовь, и девушка уже просто не могла разобрать этот водоворот чувств, сметающий все психологические барьеры.
- Тебе ведь совсем нет дела до того, что произошло! Лучше притвориться, что ничего не случилось?! Как притвориться, что нас с Наруто просто не существует! Как будто меня не существует! – она смотрела на парня, ожидая ответа, но эта абсолютная невозмутимость лучше всяких слов выражала его мнение.
- Какая же я дура. Знала, что ты так себя поведешь, но все равно решилась! И как я могу до сих пор любить такого, как ты? – усталость камнем упала на плечи: и утренний разговор, и задание, и мечты, которые самой себе показались наивными и детскими. Слова, слетевшие с губ, оставались незамеченными, пока горькая обида заполняла душу, но и их смысл дошел до девушки со временем.
Она тут же застыла, снова остановленная его вездесущими руками, которые, как стальные оковы держали ее запястья, не давая пошевелиться. Глаза испуганно расширились, сознавая то, что она только что произнесла вслух.
Саске вспоминал вчерашние события, снова не веря в реальность всего произошедшего. Он уже перестал удивляться собственным действиям, идущим вразрез со всеми принципами и правилами здравого смысла, но принимать это как должное все равно не хотел.
Холодная усмешка сама собой расплылась по лицу, хотя он и желал оставаться абсолютно бесстрастным. Странное животное удовлетворение наполнило тело от этих слов. Опять стал непонятен ход собственных мыслей: чего так радоваться, если эта девушка не нужна, никогда не была нужна, но сейчас она была повсюду – спасала от болезни, лечила от яда, приходила во сне и наяву. И теперь эти простые слова, сказанные в порыве праведного гнева, теплом разливались по телу, растапливая ледяной гроб одиночества. В тринадцать лет он не верил этой фразе, этим слезам, этим глазам; выкинул из головы все эти глупости, девчачий лепет, не имеющий никакого смысла.
Они выросли. И эти зеленые глаза уже не так наивны, как в тринадцать лет. Они не ждут ответа, они не удивятся отказу, они готовы к разочарованию, они уже сдались.
- Глупая.
- Да, - она уже давно не замечала горячих ручейков, текущих по щекам, – они стали таким естественным явлением с тех самых пор, как Саске вернулся. Сколько раз за этот месяц она заливалась слезами? Не сосчитать. Думала, что изменилась, и тринадцатилетняя плаксивая девчушка исчезла из этого мира. Но стоило только замаячить ее кумиру, и она снова тут как тут: наивная, маленькая, беспомощная и абсолютно никому не нужная - рвет себя на части, чтобы он заметил, понял, насколько важен для нее. И все напрасно, как всегда. – Глупая и бесполезная, как сломанная кукла. Скажи, почему тебе так нравится унижать меня? Почему ты отказываешься от всего, что вчера произошло?
- Я говорю то, что считаю нужным и, если это кого-то унижает – не мои проблемы. И от своих поступков не отрекаюсь.
- Но… - Сакура в шоке уставилась на парня, понимая, что весь сегодняшний день не имел никакого смысла. Весь ее гнев не имел никакого основания, и вся эта бравада, что сейчас прозвучала, как сцена из замшелой трагедии с плохими актерами, не имела никакого подспорья.
– Повторяю в последний раз, зачем ты пришла?
Он снова сбил ее с толку неожиданным вопросом, явно давая понять, что дискуссии закончены.
- Я… не знаю, – действительно, зачем она примчалась? Чтобы высказать этому надменному человеку все, что наболело? Чтобы разнести здесь все и стереть его холодное выражение с лица? Возможно… Но что-то говорило, что Сакура подсознательно ждала другого: что он обнимет ее и скажет, что все хорошо… От таких наивных мыслей саркастическая усмешка вмиг скривила лицо: «Жди! Чтобы Саске повел себя, как обычный парень: романтичный и нежный? Никогда такого не будет! Я состарюсь и умру прежде, чем моя мечта осуществится!»
- Чего ты хочешь?
- Не знаю…
Круг замкнулся. С этих слов их разговор начался.
Она опустила голову, упираясь макушкой ему в грудь, собираясь с мыслями. Что решить, что выбрать? Снова эта дилемма… Уйти и забыть все, как страшный сон, или все-таки рискнуть и подарить ему огрызки своего сердца?
- Что… что будет, если я скажу, чего хочу сейчас? Если… если хочу, чтобы вчерашняя ночь повторилась…
- Хочешь, чтобы я тут корчился от яда?
- Н… нет… другое…
- Я больше ничего не помню. Все остальное было сном.
- Врешь… Признай, что помнишь.
- Тогда скажи вслух, чего хочешь от меня.
- Зачем тебе нужно это услышать? - если бы он знал, зачем, но разум упорно желал услышать признание из ее уст: «С каждым днем я все меньше себя понимаю. И во всем виновата эта плакса». И опять молчание. Сакура уже поняла, что Саске не отступится, пока не услышит этих слов. Щеки порозовели, и сердце забилось учащенней. Она должна это сказать, если до сих пор на что-то надеется. - Ну… черт, не могу я этого вслух сказать.
Да, всего три каких-то слова, которые он слышал столько раз от других, сказанные тихим, еле различимым голоском за звуком их дыхания, подействовали на него так, как никогда раньше. Сегодня Саске открыл новые стороны в собственном характере: он никогда не думал, что что-то сможет захватить его внимание так, как тренировки или стремление к мести, что еще никому не удавалось, а вот Сакура побила все рекорды, заставив мысли парня крутиться только возле нее, забывая обо всем остальном, когда он сжимал ее в объятьях. Это раздражало, потому что давало ощущение того, что он обычный человек, каких миллионы, не способный контролировать себя в любой ситуации, хотя Саске отдал себе должное: ему удалось сдержать свой порыв, и это не могло не принести некоторого злобного удовлетворения собственными способностями.
И сейчас парень задумчиво перебирал ее волосы, даже не замечая собственных действий. Запихивать эмоции обратно в тесный ларец было трудным занятием, но он справлялся, должен был справиться, иначе - пропал.

Игра богов
Этот мир представляет из себя классический мир средневекового фэнтези, населённого множеством рас и государств. И у так…

Варианты ответов: