Выходя из своей комнаты, я резко сощурилась и прикрыла ладонью заспанные глаза. На улице светило яркое весеннее солнышко, совсем не напоминающее о ночных кошмарах, где я то и дело ходила вокруг луж крови или убегала от незнакомца с ножом. Как оказалось, проспала я только пять часов, не считая того, сколько раз ворочалась и не могла толком уснуть. Пять часов – это не отдых вовсе, но я и не чувствовала себя уставшей. Спускаясь по лестнице в гостиную, я чувствовала не усталость, а скорее тревогу. Преступления, убийства и загадки – все это давило на меня огромным бременем, от которого нельзя было скрыться, потому что я была в эпицентре.
Завернув в гостиную, свет в которой был не таким ярким, как в моей комнате, я услышала отголоски какой-то передачи, идущей по телевизору. Сиэль сидел в кресле, одной рукой придерживая голову, а другой нервно постукивая по подлокотнику. Весь его вид говорил о явном бешенстве. На столе рядом с ним лежали груды накиданных друг на друга бумажек, но ни на одну из них он не смотрел. Похоже, Сиэль знал каждую строчку наизусть и теперь пытался собрать их воедино, пытаясь отгадать загадку. Наверху одной из стопок документов лежало то самое письмо с шифром, которое мучило графа уже несколько дней.
Тихо присев рядом и пожелав ему доброго утра, я не получила в ответ ничего, но это было и не удивительно. По телевизору начались новости, в которых говорилось об очередной встрече президента с какими-то высокопоставленными шишками и о выговоре, сделанным главой государства. Вот-вот должны были начаться местные новости, где наверняка сказали бы об убийстве, произошедшем ночью. Ничего нового оттуда мы бы не узнали, но телевизор по-прежнему работал, передавая нам новости о наводнениях и грабежах. И вот на экране появилась заставка местных информационных служб. Атмосфера в комнате тут же изменилась, даже Себастьян, все это время находившийся далеко на кухне, вынырнул из прохода и стал пристально вглядываться в экран. Сиэль чуть подтянулся на кресле но, сохранив при себе угрюмый вид, не стал глядеть в телевизор до самого появления в нем Конева. Следователь, одетый с иголочки, стоял перед камерами, говоря в микрофон, подставленный к нему. Он что-то рассуждал об убийстве, говоря, что никогда в истории нашего поселка не было такого кровопролития. Его слова звучали более чем убедительно, но вот всем своим видом он выражал какую-то брезгливость и неприязнь к месту убийства. Конев стоял, засунув руки в карманы расстегнутого пальто, переступая с ноги на ногу и поминутно потирая нос. В следующую секунду первенство в разговоре перехватила репортерша, подвигая к себе микрофон и говоря о повторяющихся убийствах, не забыв упомянуть о бездействии следователей. Мне послышалось, как Сиэль издал звук, похожий на смешок и, перекинув ногу на ногу, презрительным взглядом окинул Конева.
- Никто из следователей ведь так и не пришел к однозначному выводу? – спросила репортерша, язвительно глядя на него.
- Да, но… - попытался возразить Конев, но оператор тут же направил камеру на женщину с микрофоном и она, перебив следователя, снова начала говорить.
- И что означают эти письмена на стенах, вы тоже не знаете, - с упреком в голосе покосившись на него, она продолжила – Да и в этот раз убиты сразу две девушки. Что вы собираетесь делать?
Тут Конев, вытащив руки из карманов, схватился за микрофон и начал что-то яростно говорить, защищая правоохранительные органы. Краем глаза я заметила его идеально подпиленные ногти, чуть отливаемые при свете солнца. Он был слишком уж ухожен для своей работы. Помнится, маму это всегда раздражало, и она часто прощала себе нехорошие замечания в его адрес.
В комнате раздался тихий щелчок, и через пару секунд картинка в телевизоре потухла.
- Сиэль, что ты сде… - развернувшись в его сторону, спросила я, но не успела закончить до конца.
Граф Фантомхайв вскочил с кресла и судорожно начал перебирать бумаги на столе, распихивая их так сильно, что половина падала на пол. Его глаза горели каким-то странным пламенем, которое я видела так редко, что почти забыла о нем. Найдя ручку под завалами документов и схватив упавшее на пол письмо Потрошителя, он начал перечитывать его. Глаза Сиэля то и дело бегали вверх-вниз по аккуратно выведенным буковкам, а его рука, будто жила своей жизнью и двигалась по лежавшему рядом чистому листу бумаги, выписывая какие-то слова. Чуть привстав от удивления, я заметила, как Себастьян с таинственной улыбкой на лице вошел в гостиную и тихо встал около двери. Я обошла кругом диван, на котором несколько секунд назад сидела, и, пытаясь соблюдать дистанцию, чтобы не мешать Сиэлю, приблизилась к креслу.
В комнате царило величайшее напряжение. Вот-вот тайна этого шифра откроется, и мы узнаем, что там скрывается. Возможно, убийца оставил там свои инициалы или подсказку о новом убийстве или же там нет вообще ничего…
- Вот оно! – взбудоражено проговорил Сиэль, кладя ручку обратно на стол и пододвигая ко мне лист бумаги, на котором были написаны всего лишь четыре слова: «я перед вашим носом».
Что это за странная подсказка!? Как вообще по ней можно хоть что-то понять!? Глядя на Сиэля, пристально смотрящего на строки, я уже знала, что смысл письма ему более чем понятен. В отличие от меня он может видеть то, что никто разглядеть не в силах.
- Как ты смог? – заворожено переводя взгляд с письма на графа, спросила я.
- С самого начала я выбрал неправильную тактику, - начал объяснение он – Мне казалось, что раз преступник знает столько о Джеке Потрошителе, то, значит, и выбрал сложнейший шифр. Но я промахнулся. Твой отец был прав, когда говорил, что ответ, возможно, лежал на поверхности. Он спрятал за цифрами, написанными ниже, слова. Чтобы разгадать это, нужно было просто посчитать все и сопоставить слова с числами…
- Но вы и так это делали! – вклинилась я.
- Не совсем. Считать нужно было не только слова, но и все знаки препинания.
- То есть запятые и точки тоже были нужны?
- Именно. Если посчитать все вместе, то получится «я перед вашим носом». Лжепотрошитель хотел передать нам именно это. Значит…
- Подожди! А как же цифра 20? – перебив его, спросила я – Если считать так, как ты сказал, то получается слово «огромный».
- Оно здесь только для того, чтобы запутать нас. Вряд ли оно хоть что-то означает, - подытожил Сиэль и откинулся на кресло, скрепив пальцы в замок - Нужно сказать это твоему отцу. Себастьян, - позвал граф – Скажи Громову, чтобы спускался.
- Прошу прощения, милорд, - услужливо произнес дворецкий, стоя уже позади кресла, рядом со мной – Но господин Громов покинул поместье рано утром, пока вы были в кабинете.
Игра богов
Этот мир представляет из себя классический мир средневекового фэнтези, населённого множеством рас и государств. И у так…
Варианты ответов: