Малфой-Парк, грандиозное на вид поместье, окружённое обширным садом, парком и несколькими гектарами пустыря, упиравшегося в бездонную расщелину — то ли плод дикой фантазии предков, то ли признак сумасшествия нынешнего владельца, Люциуса Малфоя! Сам замок, серой громадой возвышавшийся над этим местом, был, как и многие замки, похож на крепость. Неприступные стены, витые железные ворота, снаряжённые столькими проклятьями и защитными чарами, что и сосчитать было невозможно, а за этими стенами, ещё более толстые и холодные. Унылое место, лишённое какой-либо красоты и грации, тяжёлое, неподвижное, упрямое, вгрызавшееся в промёрзлую землю подобно зубам великана.
Острые пики башенок, рассеянные по замку, словно веснушки на {censored}; мрачные галереи лишённые какой-либо мягкости и холод, вечный холод лишённого души камня!
Нет, духов и призраков в стенах Малфой-Парка было более чем достаточно, но от их присутствия жизнь в этом месте становилась ещё более мрачной и унылой. Серой, как и их бесплотные мерцающие тела.
Драко, ещё, будучи маленьким мальчиком, видел в них не что иное, как собственное будущее, да и его существование в отцовском замке ничем не отличалась от жизни множества семейных призраков, хотя были из них и те, кому даже Драко мог посочувствовать. То были чужие призраки, навеки прикованные смертью, болью и гневом к Имению, в подвалах которого погибли от голода, холода или же пыток! Об этих призраках Драко старался не думать, чтобы и они о нем не вспоминали.
Его оборвали шаги матери. Обернувшись, он увидел, как она вышла к нему на балкон из коридора. Ещё один призрак Малфой-Парка, живой и в тоже время мёртвый! Нарцисса, его достопочтенная матушка, высокая худощавая блондинка с по-прежнему гордым взглядом прозрачно-голубых глаз, дышащая аристократизмом, была поистине великолепна. Серый мерцающий серебром бархат, струился вдоль её фигуры, подчёркивая неувядающую красоту, чёрная вышитая серебром мантия, скреплённая на плечах двумя серебряными фибулами-змеями, дополняла её наряд.
— Ты ещё не готов, Драко? — спросила она у сына, — Гости вот-вот будут, тебе пора одеться!
— Вряд ли отец заметит моё отсутствие в таком окружении, — холодно отозвался он, оттенив слово «таком» особой жестокостью.
— Вот уж не думаю, — поджала губы Нарцисса, — Ступай к себе и оденься. Приём начнётся через полчаса, тебе следует быть готовым до того как к воротам Имения подъедет первый экипаж! Не заставляй его на тебя злиться, — добавила она чуть мягче и повернулась к двери.
Драко промолчал, хотя язвительный ответ так и просился на язык. Мать лучше кого бы то ни было знала, что ублажить отца было делом непосильным. Люциусу Малфою нужен был не отпрыск, а послушный во всем слуга, или же нечто вроде картины на стене, которая украшала бы собой Имение, и которую при необходимости можно было бы забросить на чердак подальше от чужих глаз!
Это был человек полностью лишённый отцовских чувств, или же вообще, каких либо чувств. Высокая холодная ледяная скульптура — эдакий идеал мужской красоты, любующийся своей неотразимостью и презирающий всех в округе!
Надо заметить Драко очень сильно походил на Люциуса. Тот же разворот плеч. То же бездонное, прозрачное серебро в глазах, казалось сверкавшее колючими льдинками. Светлая тонкая кожа, почти белая, с лёгким красивым румянцем. Серебристо-платиновые волосы, довольно длинные, хотя по сравнению с отцовскими волосами их можно было бы назвать короткими.
Драко нравилось, как он выглядит, ему нравилось собственное изящество и кошачья грация, скользкая аристократическая небрежность и фамильное высокомерие с которым он умел показать себя — чуточку равнодушное, чуточку насмешливое. Он всем своим видом бросал отцу вызов и в глубине души наслаждался пониманием того, что превосходил его красотой! Маленькая месть за семнадцать лет пренебрежения и угроз.
Ещё в раннем детстве Драко понял золотую истину: любовь, слезы и милосердие — залог поражения. Если он желал выжить в мире, выстроенном Люциусом Малфоем, ему предстояло жить по законам этого мира. Все, что делало сердце мягким и жалостливым, необходимо было скрыть под твёрдым панцирем льда и камня, ожесточить себя, чтобы вытравить из души всякое, что могло стать причиной победы над ним. Драко не хотел казаться на фоне Люциуса слабым и недостойным своей фамилии! Всю жизнь стремился завоевать отцовское одобрение, даже когда не признавался в этом самому себе.
Усмешка застыла на губах, когда он увидел себя в зеркале, облачённым в парадную мантию. Чёрная шёлковая рубашка, и такой же чёрный галстук, серебряные с черными бриллиантами змеи-запонки. Чёрный костюм, сшитый так чтобы подчеркнуть молодость, стать и гибкость, украшенный серебряным кантом на лацканах и манжетах пиджака, а поверх этого роскошная парадная мантия, накинутая с изящной небрежностью, серебряные фибулы-змеи сверкают на плечах своими бриллиантовыми глазами, черными, под стать цвету мантии. Пусть Люциус сколько угодно накладывает чар на свой костюм, но такого потрясающего эффекта ему никогда не достичь!
Спрятав в кармане палочку и ещё раз убедившись в собственной неотразимости, Драко вышел из комнаты и ленивой походкой отправился к бальному залу.
Здесь уже начали собираться гости и его отец, изображая из себя радушного хозяина, с холодной вежливостью здоровался с вновь прибывшими. Увидев сына, он наградил его раздражённым взглядом и резко указал подбородком на мистера и миссис Паркинсон, возле которых стояла их дочь Пэнси.
Драко подавил злую усмешку и направился в указанном направлении.
Паркинсоны были довольно влиятельными людьми и хорошие отношения с ними обеспечивали Люциуса большой властью в Министерстве. Тайно он надеялся поженить сына на дочери Паркинсонов и от этой идеи у Драко волосы вставали дыбом! Пэнси мало того что не была красавицей, так она ещё, помимо всего прочего, была не в его вкусе. Маленькая, коренастая, с грубыми чертами лица, она напоминала мопса — весьма злобного, да ещё и лицемерного! Однако мнения самого Драко отец не спрашивал — такой пустяк его не волновал. Фамилия рода должна была быть превыше всего, вот и Драко приходилось перешагивать через себя и мило улыбаться Пэнси — такой хорошей партии для сына Дома Малфоев, чистокровной дочери влиятельных колдунов!
«Провались она пропадом!» — рычал про себя Драко, подходя к Паркинсонам.
— Добрый вечер, мистер Паркинсон, — сказал он, подав руку мужчине для рукопожатия, а затем, после того как это ничего не значащее рукопожатие состоялось, кивнул поочерёдно дамам, — Миссис Паркинсон, Пэнси.
— Добрый вечер, добрый вечер! — отозвался на его приветствие мистер Паркинсон, — У вас сегодня мило, конечно только Чистокровные. Я не переношу всю эту запятнанную маглами нечисть! Даже думать-то о них противно!
— Никаких маглов, мистер Паркинсон, — ответил Драко, лениво растягивая слова и светясь самой милой улыбкой. — Как можно терпеть такой мусор в собственном доме?
Драко и сам-то удивлялся тому, как ему удаётся терпеть подобный Паркинсонам мусор. Он с великой радостью отпраздновал бы рождество в тёплой гостиной в кругу таких, как Уизли… Напрасные мечты — его никто не поймёт, если он хоть словом обмолвится, кого на самом деле считает мусором, а кого очень даже милыми людьми!
— Совершенно верно, молодой человек, — согласился с ним Паркинсон. — Будь я на месте вашего отца я бы и Поттера сюда не пустил с его то матерью-грязнокровкой! Однако сами понимаете, Поттер — это Поттер, к тому же он находится под опекой Блэка, а не пригласить Блэка...!
Из-за чего Драко и не любил отцовские вечеринки, так из-за того что большинство приглашённых семей были из разряда Пожирателей смерти и рано или поздно начинали говорить о Гарри Поттере, который якобы испортил им всю жизнь!
И это Поттер-то испортил им жизнь?! Драко настолько претило их отношение, что он терпеть не мог одного лишь вида Поттера, по большей части из-за того, что испытывал жгучую потребность восстановить справедливость в его отношении и вбить в головы всем этим бывшим Пожирателям смерти доводы здорового рассудка! Поттер заставлял его становиться тем, кем он был на самом деле, а Драко вовсе не улыбалось подобное открытие. Стоило представить только взгляд отца, чтобы понять, как это на нем отразиться! Он не выживет один среди всех этих акул, поэтому во избежание смерти ему — милому и пушистому — следовало и дальше прикидываться акулой, даже если это означало что придётся ненавидеть и презирать Поттера!
Такова его, Драко Малфоя, доля! Вот если бы он родился в семье любителей маглов, таких как Уизли или Лонгботтомы… конечно он не был бы таким красивым, но зато был бы гораздо счастливее!
Так думал Драко, пока Паркинсон разглагольствовал на счёт Гарри Поттера, сетуя на жизнь и на мальчика, который выжил и непонятно чем уничтожил власть Тёмного Лорда. Эта песня была настолько знакома Драко, что он, не слушая, мог кивать в нужные моменты, изображая абсолютное согласие и высказывая «собственное» презрительное мнение о Гарри Поттере!
Воспользовавшись тем, что Паркинсон взял передышку для восстановления дыхания, перед тем как начать свои возмущения по второму кругу, Драко поспешно извинился перед мистером и миссис Паркинсон и, протянув руку Пэнси, пригласил ее на только что начавшийся танец. Общество девушки в любом случае было приятнее общества старого Пожирателя Смерти, готового захлебнуться в собственных слюнях ради того чтобы возвестить всем, кто мог его понять, насколько сложна стала его жизнь без великого и могучего Лорда Волдеморта.
Глупый старик!
Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…
Варианты ответов: