Как же быстро пролетает время! Только первые полгода, омраченные моей депрессией, тянулись долго, а сейчас, будто пытаясь наверстать упущенное, оно пролетает незаметно.
Рождественские каникулы закончились. Катрин и Свен уехали обратно.
В аэропорте и у неё и у меня глаза на мокром месте. Она больше не говорит мне, что здесь не мое место, понимая, что для меня всё решено, но глаза выдают её боль. И не только её. Я уже год не видела остальных, но уверена, что они отражают состояние Катрин: родители, главным образом, дедушка, Соня и Эльке…
На самом деле, разговор с Катрин заставляет меня о многом задуматься. Да, вроде бы, я поступила правильно, убежав через океан к новой жизни. Но разве можно перечеркнуть жизнь прежнюю? В ней почти всё мое прошлое. В ней родные, не сделавшие мне ничего плохого. Почему они должны страдать? Не могу же я отделываться лишь еженедельными звонками?...
Но именно этим я и занимаюсь. Мне даже кажется, я специально навешиваю на себя побольше обязательств, чтобы с чистой совестью сказать, что приехать на весенних каникулах не получиться. Ведь никто не знает, что весенние каникулы я провела с Шоном в недельном походе. Муссону и Кондору давно пора было хорошенько размяться.
И так каждый раз. Я нахожу себе оправдание. Это не сложно. Сложнее признать, что без того куска жизни я чувствую себя неполноценной.
Осознание приходит через год…
Снова Рождество, снова очередной прием семьи Картер.
Шон что-то горячо обсуждает с Джоном Мойше, знаменитым в наших кругах конезаводчиком, а я… Я сижу за самым дальним столиком и разглядываю пузырьки в бокале шампанского. Мне не хватает духа праздника. Не хватает маминых пирогов, не хватает дедушкиного подражания Санта Клаусу, не хватает детского смеха Лии Франциски или Эндрю… Не хватает семейного тепла. Не хватает чего-то ещё, волнительно-чарующего, но, как ни стараюсь, я не могу подобрать этой тоске определение.
И моя грусть связана не только с тоской по дому. Ностальгия всего лишь следствие, вызванное более насущными проблемами. Да, мои курсы журналистики успешно закончились. Нет ничего удивительного в том, что выпускные экзамены я защитила лучше всех на потоке. Но это, пожалуй, единственная хорошая новость…
Месяц назад я осталась без работы. Думаете, из-за моей халатности? Чушь.
Дело в том, что мой непосредственный начальник решил повысить меня до младшего редактора. А так как я к тому времени ещё не окончила курсы, а, следовательно, не имела достаточного образования, мое повышение должно было иметь под собой достаточно весомые аргументы. До сих пор, не понимаю, почему в деканате предоставили им на рассмотрение мою вступительную работу? Разве она не относится к той информации, которая может предоставляться только с согласия автора?... И, тем ни менее, деканатом был представлен тот самый проект, написанный мной ещё в выпускном классе о группе моих кузенов.
Главный редактор по достоинству оценил мою работу, но из-за этого и возникли наши разногласия. Мне было сделано предложение (на деле оно оказалось ультиматумом), что я получаю должность редактора рубрики о звездах, а взамен предоставляю журналу право напечатать самые лакомые фрагменты из жизни бывших участников группы Tokio Hotel.
Я не раздумывала ни секунды. Это был огромный гонорар за работу, безусловно, ощутимая прибавка к жалованию, прекрасные перспективы – всё то, о чем мечтали все мои однокурсники, всё то, чего другие добивались годами, а мне, даже не окончившей курсы соплячке, преподносили такое предложение на блюде с голубой каемочкой!
Да за один лишь гонорар я могла выкупить Муссона в свою собственность!
Только есть вещи более важные, нежели материальное благополучие…
Память громко-громко, будто человек некогда сказавший эти слова, стоял сейчас у меня над ухом, старой давно забытой пластинкой наиграла: «Ты собираешься обучаться на журналиста?... А мы с Томом на рождество были первыми подопытными кроликами?... Станет такой же циничной с*кой!... подопытными кроликами… циничной с*кой…» Болезненный спазм, вызванный этим воспоминанием был ничуть не меньше, чем тогда…
О том, чтобы информация, содержащаяся в работе, попала в открытый доступ, не могло быть и речи.
Мой работодатель не оценил этого… И как следствие – увольнение. А дальше - больше. Я не могла устроиться ни в одно уважающее себя издание: мне перекрыли пути, обосновав мой уход из журнала самой нелепой характеристикой. Остались лишь бульварные газетенки, пишущие о нашествии инопланетян и нетрадиционной ориентации президента США. А работать в них было ниже моего достоинства.
Итак, этот месяц я подрабатывала секретарем у миссис Картер. Отвечать на звонки и заполнять купоны не доставляло мне никакого удовольствия, да и Хелена, как я нутром чувствовала, была разочарована во мне. Больше не было нужды знакомить меня с высшими слоями – я просто потеряла для неё интерес. Не знаю, настраивала ли она Шона против меня, но он уже предложил мне переехать в другой штат, правда, обосновав это расширением семейного бизнеса. Сколько было правды в его трактовке, я не знаю.
Я тяжело вздохнула, отставила недопитый бокал и, стараясь не быть
никем замеченной, бесшумно проскользнула наверх, в нашу комнату…
Академия наёмных убийц
В этом мире, тайные войны и заговоры приобрели особо важное значение. У каждого влиятельного человека есть свои связи с…
Варианты ответов: