Тсс. Тихо. Не представляете, как сейчас стало тихо. В большой комнате все спят, ну почти все: с пола раздается тихий храп с легким присвистом, раскинувшись на широком диване чуть посапывая, спит Какузу, нервно ворочается на полу Итачи. Сасори на балконе тоже притих, перестал клацать чем-то железным. Из моей комнаты, откуда меня, не сказав ни слова, выперли, раздавались лишь сдавленные, подозрительные шорохи. Тихо. Я долго ждала этой тихой мягкой тишины. Сколько сейчас на часах? На кухне часики пропели соловьем полночь. Я просто проверю, спят они или нет. Было бы лучше, если бы они спали, ведь, заметив меня, от «сказочки» не отвертеться. В коридоре на удивление было тоже тихо, лишь из детской доносилось шептание. Нет, они не спали. В квартире вновь становилось душно. Теплыми августовскими ночами это случалось частенько. Открытое окно на кухне не спасало почти никого, а лишь напротив наполняло все комнаты душными, прелыми запахами. Я аккуратно открыла дверь в детскую. Аккуратно потому, что Хидан лежал прямо под дверью, а мне очень не хотелось каким-то образом задеть его. А ведь я не первый раз открываю дверь в эту комнату так осторожно. Как вспомнить… Мне тогда лет семь, наверное, было. Все взрослые засыпали, а я мышкой пробиралась сюда в эту самую комнату. Обычно, здесь, вместе с братишкой ночевали после праздников мои старенькие друзья. Кроватей на всех не хватала, и им стелили матрацы на пол, поэтому я и открывала дверь осторожно, чтобы никого не задеть. Мы садились кружочек, или же забивались под одно одеяло.
Они тоже не спали. Дейдара с умным видом полусидел на кушетке, Хидан застыл в жутко неудобной, на мой взгляд, позе, одновременно пытаясь что-то спрятать под матрасом. Кинув косой взгляд, я заметила лишь голубой глянцевый край и крупные белые ячейки. Кроссворд?
-Настя-тян пришла! - радостно отозвался из-под одеяла Тоби. - Настя-тян пришла рассказать сказку?
Да пришла. Рассказать сказку. Перед этим я долго, долго и усердно думала, что же будет полезнее, приятнее им рассказать. Я не хотела ни выпендриться, ни показать свою начитанность и образованность. Я просто хотела рассказать им трогательную историю, написанную гениальным человеком, познакомить этих людей хоть с маломальскими человеческими ценностями. С чего мне вдруг детство вспомнилось. Ах, Тоби - заразма! Ещё и улегся на месте моего братца.
-Да, Тоби, Настя пришла рассказать сказку.
Я чинно уселась на полу, укутавшись в жесткое покрывало, всей спиной прижимаясь к холодной батарее. Приятно. Тоби лежал на кушетке по левую сторону от меня, Дейдара - по правую. Хидан, ему было постелено прямо напротив меня, перевернулся на живот, дабы прожигать меня взглядом «какого xpeнa приперлась». Но, благо, он не спешил озвучивать свои мысли.
-Всем сидеть тихо, меня не перебивать, иначе начну все с начала.
Книжку я выбрала почти сразу. Сказок я не читала уже, наверное, года два, но эта пришла в голову сразу - когда-то это была одна из моих самых любимых. Больше всего я опасалась, что мои слушатели начнут меня перебивать, что они не оценят ни моих, ни писательских стараний.
-Итак, слушайте:
Однажды утром старая Водяная Крыса высунула голову из своей норы. Глаза у нее были как блестящие бусинки, усы серые и жесткие, а черный хвост ее походил на длинный резиновый шнур. Маленькие утята плавали в пруду, желтые, точно канарейки, а их мать, белая-пребелая, с ярко-красными лапами, старалась научить их стоять в воде вниз головой.
— Если вы не научитесь стоять на голове, вас никогда не примут в хорошее общество, — приговаривала она и время от времени показывала им, как это делается.
Но утята даже не глядели на нее. Они были еще слишком, малы, чтобы понять, как важно быть принятым в обществе.
— Какие непослушные дети! — воскликнула Водяная Крыса. Право, их стоит утопить.
— Отнюдь нет, — возразила Утка. — Всякое начало трудно, и родителям надлежит быть терпеливыми.
— Ах, мне родительские чувства неведомы, — сказала. Водяная Крыса, — у меня нет семьи. Замужем я не была, да и выходить не собираюсь. Любовь, конечно, вещь по-своему хорошая, но дружба куда возвышеннее. Право же, ничего нет на света прелестнее и возвышеннее преданной дружбы.
— А что, по-вашему, следует требовать от преданного друга? — заинтересовалась зелененькая Коноплянка, сидевшая на соседней иве и слышавшая весь этот разговор.
— Вот-вот, что именно? Меня это ужасно интересует, — сказала Утка, а сама отплыла на другой конец пруда и перевернулась там вниз головой, чтобы подать добрый пример своим детям.
— Что за глупый вопрос! — воскликнула Водяная Крыса. — Конечно же, преданный друг должен быть мне предан.
— Ну а вы что предложили бы ему взамен? — спросила птичка, покачиваясь на серебристой веточке и взмахивая крохотными крылышками.
— Я вас не понимаю, — ответила Водяная Крыса.
— Позвольте рассказать вам по этому поводу одну историю, — сказала Коноплянка.
— Обо мне? — спросила Водяная Крыса. — Если да, то я охотно послушаю: я ужасно люблю изящную словесность.
— Моя история применима и к вам, — ответила Коноплянка и, спорхнув с ветки, опустилась на берег и принялась рассказывать историю о Преданном Друге.
— Жил-был когда-то в этих краях, — начала Коноплянка, — славный паренек по имени Ганс.
— Он был человек выдающийся? — спросила Водяная Крыса.
— Нет, — ответила Коноплянка, — по-моему, он ничем таким не отличался, разве что добрым сердцем и забавным круглым веселым лицом. Жил он один-одинешенек в своей маленькой избушке и день-деньской копался у себя в саду. Во всей округе не было такого прелестного садика. Тут росли и турецкая гвоздика, и левкой, и пастушья сумка, и садовые лютики. Были тут розы — алые и желтые, крокусы — сиреневые и золотистые, фиалки — лиловые и белые. Водосбор и луговой сердечник, майоран и дикий базилик, первоцвет и касатик, нарцисс и красная гвоздика распускались и цвели каждый своим чередом. Месяцы сменяли один другой, и одни цветы сменялись другими, и всегда его сад радовал взор и напоен был сладкими ароматами.
У Маленького Ганса было множество друзей, но самым преданным из всех был Большой Гью-Мельник. Да, богатый Мельник так был предан Маленькому Гансу, что всякий раз, как проходил мимо его сада, перевешивался через забор и набирал букет цветов или охапку душистых трав или, если наступала пора плодов, набивал карманы сливами и вишнями.
"У настоящих друзей все должно быть общее", — говаривал Мельник, а Маленький Ганс улыбался и кивал головой: он очень гордился, что у него есть друг с такими благородными взглядами.
Правда, соседи иногда удивлялись, почему богатый Мельник, у которого шесть дойных коров и целое стадо длинношерстных овец, а на мельнице сотня мешков с мукой, никогда ничем не отблагодарит Ганса. Но Маленький Ганс ни над чем таким не задумывался и не ведал большего счастья, чем слушать замечательные речи Мельника о самоотверженности истинной дружбы.
Итак, Маленький Ганс все трудился в своем саду…
Я любила, до жути любила эту замечательную сказку. Когда я её читала, я забывалась. Все чувства покидали меня, оставляя лишь жалость, негодование и злость. Злость за этого мельника, с извращенным умом и понятиями о жизни, смерти, дружбе. Вот это действительно можно было назвать пошлостью, ведь это куда хуже и ниже плоских шуток, свободного поведения. Я задыхалась от злости на этого Большого Гью, на циничную Водяную крысу…Тут уж мне становилось все равно: слушают меня - не слушают, храпят - не храпят.
…"Милый Ганс! — воскликнул Мельник. — У меня большая беда. Мой сынишка упал с лестницы и расшибся, и я иду за Доктором. Но Доктор живет так далеко, а ночь такая непогожая, что мне подумалось: не лучше ли тебе сходить за Доктором вместо меня. Я ведь собираюсь подарить тебе тачку, и ты, по справедливости, должен отплатить мне услугой за услугу".
"Ну конечно! — воскликнул Маленький Ганс. — Это такая честь, что вы пришли прямо ко мне! Я сейчас же побегу за Доктором. Только одолжите мне фонарь. На дворе очень темно, и я боюсь свалиться в канаву".
"Я бы с удовольствием, — ответил Мельник, — но фонарь у меня новый, и вдруг с ним что-нибудь случится?"
"Ну, ничего, обойдусь и без фонаря!" — воскликнул Маленький Ганс. Он закутался в большую шубу, надел на голову теплую красную шапочку, повязал шею шарфом и двинулся в путь.
Какая была ужасная буря! Темень стояла такая, что Маленький Ганс почти ничего не видел перед собой, а ветер налетал с такой силой, что Ганс едва держался на ногах. Но мужество не покидало его, и часа через три он добрался до дома, в котором жил Доктор, и постучался в дверь.
"Кто там?" — спросил Доктор, высовываясь из окна спальни.
"Это я, Доктор, — Маленький Ганс".
"А что у тебя за дело ко мне, Маленький Ганс?"
"Сынишка Мельника упал с лестницы и расшибся, и Мельник просит вас поскорее приехать".
"Ладно!" — ответил Доктор, велел подать лошадь, сапоги и фонарь, вышел из дому и поехал к Мельнику, а Ганс потащился за ним следом.
Ветер все крепчал, дождь лил как из ведра. Маленький Ганс не поспевал за лошадью и брел наугад. Он сбился с дороги и попал в очень опасное болото, где на каждом шагу были глубокие топи. Там бедный Ганс и утонул.
На другой день пастухи нашли Маленького Ганса в большой яме, залитой водою, и отнесли его тело к нему домой.
Все пришли на похороны Маленького Ганса, потому что все его любили. Но больше всех горевал Мельник.
"Я был его лучшим другом, — говорил он, — и, по справедливости, я должен идти первым".
И он шел во главе погребальной процессии, в длинном черном плаще, и время от времени вытирал глаза большим платком.
"Смерть Маленького Ганса — большая утрата для всех нас", — сказал Кузнец, когда после похорон все собрались в уютном трактире и попивали там душистое вино, закусывая его сладкими пирожками.
"Во всяком случае, для меня, — отозвался Мельник. — Я ведь уже, можно считать, подарил ему свою тачку и теперь ума не приложу, что мне с ней делать: дома она только место занимает, а продать — так ничего не дадут, до того она изломана. Впредь буду осмотрительнее. Теперь у меня никто ничего не получит. Щедрость всегда человеку во вред".
— Ну, а дальше? — спросила, помолчав, Водяная Крыса.
— Это все, — ответила Коноплянка.
— А что сталось с Мельником?
— Понятия не имею, — ответила Коноплянка. — Да мне, признаться, и не интересно.
— Оно и видно, что вы существо черствое, — заметила Водяная Крыса.
— Боюсь, что мораль этого рассказа будет вам неясна, — обронила Коноплянка.
— Что будет неясно? — переспросила Водяная Крыса.
— Мораль.
— Ах, так в этом рассказе есть мораль?
— Разумеется, — ответила Коноплянка.
— Однако же, — промолвила Водяная Крыса в крайнем раздражении. — По-моему, вам следовало сказать мне об этом наперед. Тогда я просто не стала бы вас слушать. Крикнула бы "Гиль!", как тот критик, и все. А впрочем, и теперь не поздно.
И она во всю глотку завопила: "Гиль!", взмахнула хвостом и спряталась в нору.
— Скажите, а как вам нравится эта Водяная Крыса? — осведомилась Утка, приплывая обратно. — У нее, конечно, много хороших качеств, но во мне так сильно материнское чувство, что стоит мне увидеть убежденную старую деву, как у меня слезы навертываются на глаза.
— Боюсь, она на меня обиделась, — ответила Коноплянка. — Понимаете, я рассказала ей историю с моралью.
— Что вы, это опасное дело! — сказала Утка. И я с ней вполне согласен.**
На краткий миг умолкло всё. Я перевела дух, обводя комнату взглядом. Дейдара уткнулся носом в стенку и, кажется, спал. Обидно, что сказать. Ладно, хоть циничной
Крысой никто из них так и не оказался.
-А я не понял, - Хидан не уснул! Значит, всё-таки мои старания идут им впрок. - Какой-то этот Ганс, как его там, ну не знаю... Конечно Мельник - с_ка каких мало, харю ему начистил бы, но чтобы так позволять управлять собой. Не мужик он.
Рада, рада, что смогла заставить их задуматься. Но у меня самой не было ответа на этот вопрос.
-Я не знаю, - лишь тихо ответила я.- Но он ведь маленький Ганс.
-А Тоби не понравилась сказка, - раздался недовольный голос слева. - Тоби хотел веселую сказку, а глупая Настя-тян рассказала грустную.
Крыса. Серая, серая Крыса. Поколотила бы, да не стану.
-Тогда глупая Настя-тян, - эти слова я произнесла с особенной интонацией, с особенной злостью, - уйдет отсюда к подруге, а вы тут все в котов попревращаетесь. Тоби, ты ведешь себя не многим лучше Крысы из этой сказки.
-Но Тоби не хотел так огорчать Настю-тян!
Не хотел, не хотел. Хотел, ещё как хотел. Про мою любимую сказку так, да ещё и глупой назвал. Приколочу, обещаю. Ну, как-нибудь, в другой раз.
-Всё Тоби, пора спать, уже очень поздно! - я уже собиралась уходить, как вдруг Тоби вновь, как и вчера ночью, вцепился в край халата.
-Тоби не отпустит Настю, пока она не расскажет ещё одну сказку.
Опачки! В голове появилась гениальнейшая мысль. Сказку я ему рассказывать не стану. Расскажу я ему то, что наповал усыпляло всех моих одноклассников. Конечно, не знаю, подействует ли ЭТО на величайшего Мадару Учиху, но на Тоби это точно должно подействовать. Если Мадара и не уснёт, то он будет обязан хотя бы притвориться, что спит. А это уже не столь важно. Главное: он будет лежать тихо.
-Тоби, я устала, и читать уже ничего не буду. Я лучше расскажу тебе про таинственную, великую и ужасную деонтологию.
Деонтология — учение о проблемах морали и нравственности, раздел этики. Термин введен Бентамом для обозначения теории нравственности как науки о морали…
Пять минут. Триста секунд потребовалось для того, чтобы слева раздалось посапывание, чуть меньше этого, для того, чтобы субъект, спящий на полу, перевернулся на бок и, бормоча что-то неясное, уснул.
Я поднялась на цыпочки и прокралась в коридор. Всё. Теперь спят все. Знаете, если стаять на носочках и полностью напрячься - обязательно потеряешь равновесие. Мне это нравилось, и сейчас я стояла во мраке коридора раскачиваясь: то сильно наклоняясь вперед, то назад.
-И не страшно? - от этого голоса душа в пятки ушла, от неожиданности я ухватилась за стенку - так ведь и упасть недолго.
___________________________________________________________________________
В данном тексте использовался отрывок из сказки О.Уайльда "Преданный друг", для лучшего понимания выше написанного, рекомендую ознакомиться с её содержанием по адресу
http://fairy-tales.su/avtorskie/uajjld-oskar/1288-predannyjj-drug.html
Игра богов
Этот мир представляет из себя классический мир средневекового фэнтези, населённого множеством рас и государств. И у так…
Варианты ответов: