Гакупо резко хватает ее за плечо, оставляя кровавые пятна на ее светлой майке. Сжимает с такой силой, что синяки на белой нежной коже готовы появиться в любую минуту. С такой, что ужас в ее глазах усиливается, превращаясь в панику, и из ее горла вырывается писк. Она даже не может кричать…
Ей нужно было бежать, пока было возможно...
Время упущено. Оно всегда к нам слишком неумолимо. И отныне каждая секунда отбивает ритм в висках. Сердце не хочет верить происходящему, а глаза упрямо показывают действительность.
Гакупо, ее друг, самый близкий, самый надежный. Тот, кто всегда был незаменим и всегда приходил ей на помощь – теперь чудовище. И сейчас он навис над ней, покрывая ее своей тенью, которая ложится на нее ужасной тяжестью.
Девушка вжалась в кресло, но кресло – не укрытие. Страх и не собирается отпускать ее из своих объятий, и в лице Гакупо тоже. Поэтому, вдавив Луку в кресло, парень находит своими губами её – целует со всей горячностью и страстью молодых людей, наконец, добравшихся до желанного. Температура его тела – чужеродное тепло, опаляющее невинную кожу, чужие губы на своих – все это заставляет ее вернуться к реальности, и она, желая освободиться, кусает его. Так сильно, как только может. В тот же момент его ладонь ложится на шею, наигранно ласково поглаживая от основания к подбородку и резко сжимаясь. Такое существенное препятствие для кислорода, препятствие для самого дыхания. Глаза полны искр, горло – боли, а рот безнадежно открыт в безмолвном вздохе-выдохе. Это мгновенье тянется вечность…
Хватка слабеет, она закашливается, пытается вырваться. Но ее рот снова захвачен и уже почти подчинен. Язык насильника быстро жестко и властно ворвался в него, покоряя и не пропуская ни миллиметра.
Она мычит и пытается сопротивляться. Но ее руки уже связаны первой попавшейся ему тряпкой, после нескольких неудачных попыток ударить его по спине. В ее глазах уже не отчаяние – ненависть!
А ведь когда-то он мечтал совсем о другом…
Ее оголенная грудь нервно вздымается. Из ее горла вырываются не то всхлипы, не то хрипы. Хотя она кричит, моля всех известных богов о помощи, думая о брате - о последнем покинутом ею оплоте.
На ней разорвана майка, уже стянуты шорты, грудь мнется ладонями, а упругий живот во власти языка. Кажется, в ней что-то переменилось, она словно смирилась с будущим и приняла отстраненный, совсем не заинтересованный в происходящем вид. Еще немного и он снимет с нее белье, и навсегда-навсегда ее потеряет. Но даже если он остановится - она для него больше недоступна. К чему угрызения совести и голос разума, когда кровь кипит отчаянием?! Он закончит то, что начал, даже если потом не сможет с этим жить.
И он сделал это – трусики подруги упали на пол, да так драматично, что парню показалось, будто бы ему уже оглашен приговор. Противясь наваждению, напоследок, поцеловал девушку в шею, что-то стихийно шепнув и приспустив собственные брюки, вошел. Что говорить о ее чувствах? Ей было больно, отвратительно до потери рассудка. А он даже не подумал о том, что стал ее первым, не подумал о том, как бы смягчить потрясение. Зато понял, что натворил. И осознание своего поступка принесло столько же удовольствия, сколько и он сам. А потом он убежал, даже не закрыв за собой дверь. Оставив ее одну, впервые. И как память - пятно крови на обивке.
Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…
Варианты ответов: