...

- Здравствуйте, - он опустился на сидения рядом со мной. Он хорошо говорит по-английски, акцента и легкого грассирования, присущего французам, почти нет. Значит, британец.
- Здравствуйте, - я отвернулась к окну.
Похоже, сосед ждал какого-то иного ответа или чего-то другого – он странно молчал, но я кожей чувствовала, что он хочет что-то сказать.
Наконец-таки мы поехали. Могу поклясться, что Элайза сейчас заливается слезами, сидя в своей машине. А я рада, что уехала. Хорошо, что меня в таком состоянии не видел Эндрю – сын Элайзы.
Давным-давно, еще в одиннадцать лет, до поездки в Хогвартс, я была в него влюблена. Однажды он защитил меня, когда я шла домой, вечером, мимо их коттеджа, от хулиганов, которые заставляли меня отдать им все деньги. После он оберегал и опекал меня. Разумеется, мне это льстило – тринадцатилетний юноша ходит за мной по пятам! Эндрю тогда мне казался принцем из сказки. До тех пор, пока я не попала в самую настоящую сказку – в магический мир…
Конечно, теперь у меня не осталось к нему никаких чувств, кроме дружеских, но все-таки… Однако, хорошо, что юный мистер Боу уехал в Египет в составе своей научной экспедиции. Если бы он был дома, то я бы вернулась в Лондон сразу после операции. Ни к чему провоцировать саму себя - вдруг случится рецидив…
Водитель включил радио; звуки шансона оказали печальное воздействие на мои и без того невеселые мысли.
Врачи сказали, что я смогу видеть очертания предметов, силуэты людей и яркие цвета через неделю после операции. Однако прошло уже две недели, а вокруг меня по-прежнему белая пустота. А что, если я никогда не смогу больше видеть? Нет, лучше не думать об этом…
- Как вас зовут, леди? – негромко спросил мой сосед, и я потеряла ход своих мыслей.
- Мисс, - я по-прежнему не поворачивала головы к нему; у меня уже затекла шея. – Хелена Смит.
- Очень приятно, я – Алекс Ксавьер.
Я протянула ему правую руку, и он ее пожал. Я заметила (хотя он попытался это скрыть), что в момент рукопожатия его ладонь дрогнула.
- Извините, Хелена, мы с вами нигде не встречались? Почему-то мне ваше лицо кажется знакомым… - произнес попутчик.
«У него красивый голос», - подумала я. А в ответ на поставленный вопрос буркнула:
- Может быть.
- Лаконичный ответ, - рассмеялся Алекс. – Вы всегда так немногословны или сегодня в плохом настроении?
- Простите, но у меня нет желания разговаривать, - я начинала закипать. Что он ко мне пристал?
- Очень жаль. Вы так похожи на одну мою знакомую – просто поразительно… Впрочем, неважно.
Судя по шуршанию пакета и шелесту мнущихся страниц, мой сосед развернул газету. Помолчав некоторое время, он возобновил разговор:
- Чудеса какие-то. Не хотите ли взглянуть на статью?
Я тихо зарычала. Края раны в груди, вызванной потерей зрения, вновь раскрылись. Как же больно дышать! Мерлин, сказать или не сказать?
Я решилась.
- Я не могу, Алекс. Я…
- Не умеешь читать? – его удивленно-бодрый голос не вязался с моим паршивым настроением.
- …не вижу.
- Я научу читать, если ты хо… Что? – быстро переспросил он.
- Не надо кричать на весь салон, - поморщилась я. – Да, я не вижу. Абсолютно ничего. Доволен? Может, теперь прекратишь донимать меня разговорами? У меня абсолютно отсутствует желание общаться.
Понятия не имею, когда я научилась так резко отшивать людей. Но, похоже, Алекс не обиделся – слишком велик был шок от новости, которую он услышал. Он откашлялся и тихо сказал:
- Простите мою назойливость и бестактность, Хелена.
- Прощаю, - я устало откинулась на спинку сидения. Теперь скрывать свою инвалидность бессмысленно.

Мы ехали уже около двух часов. Судя по тому, что автобус сильно качало и жутко трясло, наш маршрут пролегал по какой-то сельской местности, где отсутствовали нормальные дороги.
Меня страшно мутило, и потому я часто и быстро дышала, чувствуя медленно, но неуклонно подкатывающую к горлу тошноту. Да уж, отвыкла я ездить на автобусах! Всё больше трансгрессия да полеты, и не только на метле…
Наконец, на очередном ухабе мне стало совсем плохо, и я, стеная сквозь плотно сжатые зубы, зажала рот руками и прижалась спиной к сиденью как можно плотнее, медленно соскальзывая с него вниз.
- Вам плохо? – услышала я тревожный голос Алекса.
- Нет, все… нормально, - еле выдавила я, боясь открыть рот, - мне совсем не хотелось, чтобы меня вывернуло прямо на мистера Ксавьера.
- Возьмите, - зашуршав чем-то (наверное, фантиком), сказал Алекс. Он силой отнял одну руку от моего рта и вложил туда что-то липкое.
- Это конфета. Ну же, или тебя стошнит!
Последняя фраза возымела решающее воздействие – я буквально чувствовала, как мой желудок отторгает съеденную на завтрак пищу и старается вытолкать ее из себя. Я поднесла ладонь ко рту и со второй попытки нашла губами конфету. Она цокнула о зубы, и я поняла, что это был обычный леденец.
После постоянного сглатывания кисло-сладкой от конфеты слюны тошнота начала понемногу отступать. Я вздохнула полной грудью и шепнула:
- Спасибо.
- Да не за что, - рассмеялся собеседник. – По большому счету, я заботился о своем имуществе.
Честно говоря, я не совсем поняла данную фразу, и, наверное, увидев мое недоуменное лицо, Алекс пояснил:
- А то вдруг тебе бы приспичило наклониться под сиденье, где стоит моя сумка, для выполнения своей… хм… неотложной потребности.
- Спасибо на добром слове, - с иронией поблагодарила я – слова Ксавьера больно меня задели, но непонятно, почему.
- Пожалуйста, - стой же интонацией ответил он. И внезапно Алекс напомнил мне Малфоя, ведь голос соседа приобрел такие же презрительные, ироничные нотки, как и голос хорька. Но вряд ли бы противный слизеринец стал каким-либо образом помогать мне, тем более вести со мной беседу…
Я нервно улыбнулась своим мыслям и поскорее отвернулась к окну.

***

В этот же день, когда Гермиона вернулась домой, ее навестили Гарри и Рон. В разговорах друзья осторожничали – речь была «обо всем и ни о чем». Они рассказали о событиях в магическом мире, Гермиона довольно прохладно поведала об операции и о не наступающих улучшениях. Она так жалобно просила никому из магического мира не рассказывать о ее слепоте, что друзья, которые и не собирались это делать, поняли, что девушке сейчас чертовски трудно.
Внезапно Гарри прервал силящегося поддерживать учтивый разговор Рона и сказал:
- Гермиона, мы должны тебе кое-что сообщить.
- Да? И что же? – с напускной бравадой спросила она; девушка храбрилась, но внутри все содрогалось от ужаса. Вдруг они скажут, что не хотят ее больше знать? Что им не нужна обуза в виде слепой подруги?
- Дело в том, что…
- Не сейчас, Гарри, - простонал Рональд.
- Говорите уже! – закричала Гермиона, вонзая ногти в ладони.
- В общем, мы с Роном в составе группы мракоборцев уезжаем в Албанию ловить уцелевших после Битвы Пожирателей Смерти, - Гермионе показалось, или Гарри действительно скрипнул зубами? – На месяц точно. А там… как получится.
- Это не страшно, - с облегчением произнесла девушка. – Я-то думала… - она смущенно замолчала.
- Что мы тебя бросим? – иронично спросил Гарри. – Напрасно ты о нас так плохо думаешь, Гермиона.
Она виновато улыбнулась.
- Ладно, мы пойдем, через час сбор, - Поттер поднялся с кресла. – Удачи тебе, - он подошел к сидящей на диване Грейнджер и дружески поцеловал ее в макушку. Поцелуй в щеку от Рона вызвал у Гермионы смущенную улыбку.
- И вам, - шепнула она, когда дверь хлопнула, выпуская на улицу двух магов.

- Идем, Рон! – отрывисто сказал Гарри, едва они вышли из дома Гермионы.
- Что с тобой, Гарри? – недоуменно спросил тот.
- Ты не понимаешь? – раздосадованно вопросил Поттер. Его друг только покачал головой в ответ. – Гермионе нужна помощь. Наша помощь. Но мы не в состоянии помочь ей. Значит, должны найти кого-то, кто сможет.
- И кто же?
- Я предлагаю Малфоя.
- Что? Гарри, хорек ни за что – слышишь, ни за что!! – не станет нам помогать! – Рон упер руки в боки. – Неужели ты этого не понимаешь?
- Прекрасно понимаю, - жестко усмехнулся Гарри. – Он единственный, кто сможет нам помочь в этом случае.
- Почему именно он? – вскричал Уизли.
- Все очень просто, Рон. Малфой – мой должник. Мы дважды спасли его. В Выручай-комнате и после нее, помнишь? – Дождавшись кивка, Гарри продолжил: - Я уверен, что и он тоже. А если у него слабая память, то мы заставим его вспомнить.
- И что? – Рон никак не мог понять ход мыслей своего друга.
- И то, - раздраженно сказал начавший терять терпение Гарри, - Мы заставим его дать Непреложный Обет. Он будет обязан защищать Гермиону в наше отсутствие.
- Но ведь можно вызвать кого угодно! Целителей из Мунго, к примеру…
- Ты забыл, что сказала Гермиона? Она не хочет, чтобы в магическом мире знали о ее болезни...
- Вот именно! – заорал Рон. – А Малфой будет рад опубликовать статью об ослепшей героине войны на первой полосе «Ежедневного Пророка»!
- Все к одному и сводится, Рон, - нетерпеливо сказал Гарри, вытаскивая волшебную палочку. – Мы заставим Малфоя дать Непреложный Обет и оговорим там все это. Я бы сам не хотел так поступать, но он – единственный, к кому мы можем сейчас обратиться.
- Это почему же?
- Он мой должник – раз. У нас индивидуальная связь, не распространяющаяся ни на кого. Если я спас магический мир, то, по сути, каждый мне должен. И я должен всем – смерть чьих-либо близких или родных на моей совести… - Гарри помолчал, а затем продолжил: - Еще, у Малфоя нет никаких особенных дел. Он сдал ЖАБА, в Хогвартс возвращаться не собирается, покидать Британию – тоже. Пора разнообразить его «сладкую жизнь» в Малфой-мэноре, - с этими словами Гарри взял Рона за руку и трансгрессировал.

Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…

Варианты ответов: