...

- Малфой! – нервно окликнула Гермиона.
- Я здесь, не переживай, - хмыкнул Драко, присаживаясь рядом и сжимая ее ладонь. – Я отлично сыграл, не правда ли?
- Ужасно, - проворчала Гермиона. – Актер из погорелого театра.
- Твоя грубость меня нисколько не задевает. Ты просто отказываешься признавать, что у меня талант.
Девушка нахмурилась – она не понимала: издевается ли Драко или же он действительно настолько самовлюблен, что расхваливает себя из-за большой любви к себе самому.
Увидев гримасу, скорченную Гермионой, Малфой расхохотался.
- Расправь складки на лбу, Грейнджер. Я пошутил.
- Угу, а я посмеялась.
«И почему поле боя вечно остается за ним? Неужели я так предсказуема?» - раздраженно подумала Гермиона.
- Грейнджер, можно задать тебе вопрос?
- Пожалуйста, - очень осторожно ответила она.
- Скажи, о чем ты мечтаешь? Не злись, я спрашиваю из чистого интереса.
Вопрос застал Гермиону врасплох. Она думала, что Малфой спросит ее о чем угодно – только не об этом. Она ответила бы ему даже на тот вопрос, который он задал ей сегодня утром – зачем весь этот цирк.
И она бы ответила ему – так безопасно. Под видом Дайаны Инфиделитас Драко был бы в безопасности. Не пришлось бы прятаться от родителей. Не пришлось бы связываться с проблемами в виде сиделки, которую отец так или иначе навязал бы ей, несмотря даже на сопротивление матери. А то, что он будет сидеть рядом с ней в виде женщины… Гермионе лично все равно, как он выглядит. Главное – что он изредка держит ее за руку. И, даже молча, своеобразно поддерживает ее, не давая ей упасть в пучину саможаления и сопливости.
Гермиона глубоко вздохнула и начала:
- Наверно, как и у всех, - получить хорошее образование, устроиться на работу… - «Теперь, правда, это уже невозможно. Это осталось мечтой». - Родить детей, помочь им реализоваться в жизни. И умереть, зная, что тебя будут помнить, как подругу Избранного и одну из лучших учениц Хогвартса за все годы…
Драко хмыкнул.
- Обрати внимание, Грейнджер, на то, как ты сама расставила приоритеты. Сначала – имя, власть, известность за чужой счет, а потом уже то, чего ты сама достигла своим трудом. Забавно.
Ногти Гермионы впились в ладони. Черт возьми, Драко заметил. Услышал. А ведь это сорвалось с языка мимолетно.
«И кто из нас теперь циник и мелочный эгоист?» - кожей чувствовала Гермиона ехидный вопрос, который буквально излучала фигура Малфоя.
- А теперь ты ответь. Сделаем вид, что я тебе задала тот же вопрос.
По-видимому, Драко это несколько обескуражило. Он задумался, но вскоре медленно, подбирая нужные слова, заговорил:
- Моя утопичная мечта – это дожить до старости, когда я смогу уже увидеть отправившегося в школу внука. И, будучи уже старым, седым, я пойду в библиотеку. Проведу пальцем по пыльным фолиантам. Достану томик стихов Блейка, между страницами которого будет лежать…
Гермиона слушала молча, лишь удивляясь каждому слову, которое из уст Малфоя казалось странным. Она не верила, что такой человек, как он, может воображать себе такое будущее.
- …прядь волос любимой женщины. Или цветок, сорванный ее рукой. Или записка на обычном клочке пергамента…
- Малфой, твоя мечта – это среднестатистический дамский {censored} века, - ехидно заметила Гермиона, хотя в душе свербило. Драко несколькими словами нарисовал такой образ, что она уже почти видела его – седого, тяжело опирающегося на трость, достающего с полки высокого стеллажа тонкую книжечку с потрепанной, почему-то вишневого цвета обложкой. И дрожащие от старости руки, бережно держащие томик. И пальцы, унизанные тяжелыми старомодными перстнями, аккуратно переворачивающие страницы. И, наконец, то, что он так долго ищет – засохшую розу с маленьким бутоном и крошечными, словно игрушечными, шипами на сухом стебле.
И старик подносит книгу к своему носу, вдыхая запах пыльных книжных страниц и жадно выискивая слабый аромат давно увядшего цветка.
- Лучше наличие такой, как ты говоришь, мечты сюжетом из старомодного романа, нежели отсутствие всякого полета романтической мысли.
И почему голос Малфоя – вроде бы не жестокий, без издевки, - вызывает такой шквал эмоций внутри? Почему становится так пусто и обидно? Чем та мечта о благополучном будущем так плоха?
- Нет, она не плоха, - неизвестно, прочел ли Малфой ее мысли или же она произнесла этот вопрос вслух. – Просто это, как ты выразилась, среднестатистическая мечта каждого. Любой мечтает о райской жизни и стремится улучшить настоящую. Но, Грейнджер, мечта – это не только то, чего ты хочешь добиться… Любая греза, минутная просьба сердца или души, - это и есть мечта. Знаешь, так странно объяснять это тебе. Я думал, девушки всегда мечтают о многом, и иногда даже им самим непонятны их мечты… Но, как я в очередной раз убеждаюсь, у любого правила бывают исключения.
Гермиона закусила губу. Ей было и приятно – что она исключение, и обидно – если вспомнить о том, из какого правила…
- Знаешь, - ее голос надламывался, - когда мне было десять, я мечтала всю ночь проваляться на траве, глядя на звезды. А потом, когда я рассказала матери об этой мечте, она… не поняла меня. Сказала, что это бессмысленно. Это не несет пользы. Лучше мне думать о чем-то более…кхм... более нужном. Я не нашла поддержки. Вот… моя глупая детская мечта.
- И почему же ты не осуществила ее? Все же так просто – выйти на улицу и завалиться на газон…
- Это не то, Малфой! Не то! Мечта… она и должна ею оставаться. Если я осуществлю ее – то мне лишь останется мечтать о том, что ты сам называешь среднестатистической фантазией… - Гермиона сбивалась, проглатывала буквы, но не обращала на это внимания. Девушка стремилась доказать Малфою, что в ней не настолько отсутствует духовность – именно так сказала когда-то старая стрекоза Трелони… Что она еще способна мыслить в романтическом ключе и мечтать. Что она не черствый бездушный сухарь, как, возможно, о ней думают. Что она…
- Я рад, что ты умеешь мечтать, Грейнджер, что ты не совсем потеряла этот навык с равнодушными имбецилами…
- Прекрати! Не смей их так называть! Ты ничего о них не знаешь!
- Неужели? Грейнджер, шесть лет они не воспринимали тебя как девушку. Для них ты была гибридом ходячей энциклопедии и солдата в юбке. Есть на кого и домашнее задание переложить, и с кем в бой идти не страшно. Сплошная, суровая правда жизни. Скажи, Гермиона, ты, находясь в школе, мечтала хоть раз об объятиях - не дружеских, а любимого тобой человека?
- В школе надо учиться, а не мечтать о любовных отношениях, - огрызнулась она.
- О да. И чем только думали Основатели, запирая в огромном замке сотни девушек и юношей, у которых как раз начинается игра гормонов? Разумеется, они предполагали, что ум возьмет верх над прочим естеством, и дети будут прилежно сидеть за книгами, конечно.
Гермиона скрипнула зубами от досады.
- Грейнджер, уметь мечтать нужно всегда. Нельзя жить одним рационализмом…
- Кто бы говорил, - буркнула девушка.
- Ты о чем?
- Ты – слизеринец, - буквально выплюнула Гермиона. – Это ваш девиз – холодность и расчетливость. Это вы стараетесь достичь каких-то личных целей при помощи чужих усилий. Это вы – рациональные! Вы, слизеринцы!
- И что? – голос Малфоя чуть подрагивал. – Из-за того, что мы были распределены на данный факультет, мы не люди? – Юноша даже немного охрип от негодования. – Ты уже взрослый человек, Грейнджер, пора бы начать ломать свои стереотипы. Значит, если я слизеринец, я не могу жить, думать о себе, любить, дружить, мечтать? Я должен обязательно делать гриффиндорцам и прочим студентам гадости и молиться сатане? Если ты считаешь, что все мы снобы и эгоисты, спешу тебя огорчить – это не совсем так. Конечно, дружим мы не так самоотверженно, как вы, - Гермиона была уверена, что сейчас на губах Малфоя красуется та самая презрительная улыбка, которая заставляла ее чувствовать себя третьесортным существом и всегда предназначалась исключительно им - Гарри, Рону и ей. – Не бросаемся в омут с головой. Но сие понятие присутствует в нашем лексиконе. Что, удивлена, Грейнджер? Наверняка я разрушил твою иллюзию о том, что мы – демоны в плоти, и вечерами в гостиной мы совершаем какие-нибудь мистические деяния, при помощи которых безуспешно пытаемся навредить вашему драгоценному Поттеру, - Драко резко выдохнул и замолчал.
- Прости, - прошептала Гермиона. – Прости, Драко.
- Ничего, - шепотом ответил он. – Гермиона.
Это было так необычно, так завораживающе, что Гермиона в данный момент была готова отдать все, что угодно, для того, чтобы видеть губы Малфоя, с которых слетает ее имя.
- И все-таки, Гермиона, мне не очень нравится перспектива сидеть в обличии девушки, - пожаловался Малфой. – Меня это угнетает.
И эта фраза была так восхитительно неуместна, так завораживающе проста и забавна, что Гермиона не выдержала и, глупо хихикнув, прижалась лбом к его плечу.
К нему.
Тот, кто должен вытащить ее из этого болота.
И, надо признать, он с этим справляется.

Академия наёмных убийц
В этом мире, тайные войны и заговоры приобрели особо важное значение. У каждого влиятельного человека есть свои связи с…

Варианты ответов: