Я, толкнув тяжелую дверь, вошла в конюшню. Все мне тут было знакомо с детства: запах конского пота, дружелюбное фырчание лошадей, позвякивание трензелей друг о друга, когда здоровенный жеребец Анкорд бил о стену так, что тряслись стены; стук копыт и дружелюбное ворчание старого Ивана Федоровича, когда пег озорно хватал его за штанину в поисках сахара или кусочка яблока. Да, вы не ослышались. Здесь действительно разводят пегасов для Шныров. «Кто это?»- спросите вы, а я отвечу «Люди». А если поконкретнее, шныр- человек, достойный летать на пегасе на Двушку, мир, где царит покой, куда, по легенде, отправляются души пегасов после их смерти. Мой отец Семен раньше был шныром, но Калерия Валерьевна, директор Шныра, отослала его в донские степи разводить крылатых лошадей. Там, точнее уже здесь, он женился и у него родилась я- Евгения Тополева. Я с детства люблю пегасов. Именно пегасов- не лошадей. В мои тринадцать лет меня выбрал своей хозяйкой Абахит, ганноверский пегас караковой масти. Именно пег выбирает себе хозяина, а не наоборот. Хозяин должен «слепить» себе лошадь такой, какой он хочет ее видеть. Обычно жеребята лепятся легко, но иногда попадаются редкие уникумы, типа того же Анкорда, который кроме Ивана Федоровича никого не воспринимает и лепиться не хочет. Мой Абахит из их числа. Я его слепила, пожертвовав кучей растраченных нервных клеток, парой шрамов от копыт и зубов и кучей времени, благо это все прошло не зря.
Я пришла в конюшню по просьбе папы. Нам заказали из Шныра трех годовалых жеребят. Я очень долго упрашивала отца поехать с ним. В конце концов он согласился, но ехать мы должны в машине. Ага, щас! Так я и забралась в автомобиль, зная, что Абахит ждет меня один в конюшне.
-Ты быстро- сказал отец, одевая одному из жеребят недоуздок.
-Ты же всегда меня подгоняешь.- пожав плечами ответила я.
-Знаешь, я подумал и решил, что мы можем взять с собой Абахита. Но перевозить его будет проблематично. Думаю, если метель поутихнет, можно будет и на нем полететь.
-Спасибо, спасибо, спасибо!!!- я кинулась на шею папе и крепко обняла. Тот охнул и осторожно опустил меня на землю.
-Мы выезжаем через пол часа. Седлай его, если с нами поехать хочешь.
Взвизгнув от восторга, я, заглянув в амуничник и убедившись, что все лежит на своих местах, взяла спортивные бинты, уздечку и седло с вальтрапом и пошла к Абахиту. Тот вроде бы обрадовался мне, но увидев в руках многострадальную амуницию, попятился назад и завертел ушами. Я, отперев денник, протянула жеребцу кусочек сахара. Тот, поводив носом, слизнул лакомство, но от седла воротил морду. С горем пополам забинтовав его, надев уздечку и село, я потянула за повод и вывела его на улицу. Снег валил не переставая. Что ж, полет сегодня будет не очень легким. Я, вскочив на спину Абахита, пустила его шагом. Пробежав пару кругов по манежу галопом, я подняла вверх морду жеребца, и он, оттолкнувшись, взлетел. Ветер бил мне в лицо, снег лез в глаза, но я уверенно набирала высоту. Абахит мощно загребал крыльями воздух и изредка громко фырчал, выражая свой восторг от полета. Набрав высоту, я выровняла полет и полетела вдоль дороги. На запястье у меня был закреплен компас, который указывал строго на Шныр.
В общем, спустя несколько часов, учитывая перекуры, я, пролетев Москву и оставив ее позади, подлетела к самым воротам Шныра. Здесь мне предстояло ждать коневоз, который был в полтысячи километров от меня. Неподалеку я заметила какую то тень, нырнувшую в кусты. Я медленно подошла к зарослям дикой малины и раздвинула ветви. Меня заполнил искренний ужас. Прямо на меня смотрела огромными глазами молодая гиела. Она смотрела на меня, а я на нее. Абахит, заметив животное, поднялся на свечку и взревел. Молотя тяжелыми копытами по воздуху, жеребец кинулся на гиелу и попытался пригвоздить к земле. Изворотливое существо выскользнуло из под туши пегаса и кинулось в чащу громко визжа. Шум привлек кого то в воздухе. Послышался лай гиел и крики берсеков. Я мгновенно вскочила на Абахита и, выбежав на пустынную дорогу, разогнала коня и подняла в небо. Берсеков было четверо. Один несся позади меня, трое надо мной. Они стали прижимать меня, загоняя в кольцо. Я кинула в одного из захватчиков сухарем. Это самое тяжелое, что у меня было. Попала я в парня лет двадцати. Надо же, такой молодой, а уже злодей! Он посмеялся и пальнул в меня из шнеппера, но промахнулся. Впереди я видела Шныр. За забором в каких то нескольких метрах от меня была защита, не впускающая врагов. Если она и меня не впустит, значит, и коня угроблю и сама погибну. Выбора у меня нет. Придется идти на таран. Собрав всю свою волю в кулак, я пригнулась к шее коня и стала считать секунды до столкновения. Вот я уже почти над забором… И защита меня пропустила! Столкновения не произошло! Мягко посадив коня у конюшни, я спрыгнула на землю, тем самым вызвав недоумение у гнедого жеребца, привязанного у шланга. Я, потянув за повод Абахита, вошла в конюшню. Навстречу мне выскочил парень.
-Чудо былиин, ты откуда?- увидев меня, спросил он.
-Чудо с донских степей. Звать Женькой, семнадцать лет, дочь Семена Тополева, а больше тебе знать не обязательно! Мне Калерия Валерьевна нужна.
-Ее нет, она на Двушке. Вот, только недавно вылетела. А я Ул. Поставить твоего в денник? На морозе у него копыта к асфальту примерзнут, а это не есть гуд.
-Ну, если мечтаешь ходить с тремя пальцами на руке, вместо пяти, то да, можешь взять его.
-Нет, спасибо. Я еще дорожу своими пальцами. Давай тогда просто покажу, куда его на время поставить.
Я кивнула и последовала за парнем. Тот показал мне просторный денник с пометкой «Бьет, кусает.» и помог снять и почистить амуницию. Вдруг я почувствовала шевеление у себя на затылке.
-Хэй, Ул, посмотри, что у меня там.- я указала пальцем себе за спину. Парень обошел и, подняв шевелюру моих темных волос, воскликнул:
-Да у тебя там пчела!
-Так сними ее.
-Ты не поняла. Это-пчела шныровская. Поздравляю, теперь на местных правах можешь качать свои и забивать койку. Ты-шныр!..
Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…
Варианты ответов: